Покоя больше нет. Стрела бога - Чинуа Ачебе Страница 16

– Да, сэ-эр, – протянул Самсон, одетый в белоснежный костюм с латунными пуговицами.

– Пива? Или лучше глоточек виски?

– Я не пью крепкие напитки, – ответил Оби.

– Многие молодые люди из заморских краев так начинают, – заметил Сэм Околи. – Хорошо. Самсон, одно пиво, а мне виски с содовой.

Оби осмотрелся в роскошной гостиной. Он следил за дискуссией в прессе, возникшей после решения правительства построить эти министерские дома стоимостью тридцать пять тысяч каждый.

– Прекрасный дом, – похвалил он.

– Неплохой, – согласился министр.

– Какая огромная радиола! – Оби встал со своего места, чтобы подойти и рассмотреть ее вблизи.

– Это еще и магнитофон, – пояснил хозяин и, будто догадавшись, о чем думает Оби, добавил: – Не казенный. Я заплатил за нее двести семьдесят пять фунтов. – Сэм пересек комнату и включил магнитофон. – Как тебе работа в департаменте образования? Если нажать эту кнопку, начнет записывать. Хочешь остановить запись, нажми ту. Эта для воспроизведения, а та – радио. Если бы у меня были вакансии в министерстве, я бы с удовольствием пригласил тебя к себе. – Он выключил магнитофон, прокрутил назад и включил воспроизведение. – Сейчас будет весь наш разговор. – Околи довольно улыбнулся, услышав собственный голос, и стал комментировать запись на нигерийском английском. – Белый человек далеко не уйти. Мы просто зря шумим. – Тут он, кажется, вспомнил о занимаемом им положении. – Все равно пусть уходить. Это не его страна. – Околи налил себе еще виски, включил радио и сел.

– У вас всего один секретарь-референт в министерстве? – спросил Оби.

– Пока да. Второго надеюсь получить в апреле. Раньше у меня в секретарях ходил нигериец, но он был полный идиот. Голова разбухла, как у муравья-солдата, а все потому, что ходил в ибаданский университет. Теперь у меня белый. Учился в Оксфорде, называет меня «сэр». Нашему народу предстоит длинный путь.

Оби с Кларой сидели сзади, а водитель, которого Оби нанял сегодня утром за четыре фунта десять шиллингов в месяц, вез их в Айкойи, что в двенадцати милях. Они собирались устроить праздничный ужин в честь новой машины. Но ни поездка, ни ужин не удались. Было совершенно ясно, что Клара недовольна. Оби тщетно старался разговорить ее или расслабить.

– Что случилось?

– Ничего. Просто у меня плохое настроение, вот и все.

В салоне было темно. Оби обнял Клару и притянул к себе.

– Не здесь, прошу тебя.

Он особенно обиделся, поскольку знал, что водителю все слышно.

– Прости, дорогой, – сказала Клара, вкладывая свою руку в его ладонь. – Потом объясню.

– Когда? – Оби насторожил ее тон.

– Сегодня. Когда поешь.

– Что это значит? А ты есть не будешь?

Клара заявила, что ей не до еды. Оби сказал, что в таком случае он тоже есть не будет. Все-таки они решили поужинать. Но когда принесли заказ, просто смотрели на тарелки, даже Оби, который был очень голоден.

На экраны вышел фильм, который, как утверждала Клара, нужно посмотреть. Оби отказался, он хотел выяснить, что у нее на уме. Они пошли прогуляться к бассейну.

До того, как встретить Клару на борту торгового судна «Саса», Оби полагал, что любовь – еще одна сильно преувеличенная европейская выдумка. Не то что женщины его не интересовали. Нет, с некоторыми он имел в Англии довольно близкие отношения – с одной нигерийкой, потом с девушкой из Западной Индии, англичанками и так далее. Но эта близость, какую Оби и считал любовью, не была ни глубокой, ни искренней. Всегда одна часть его существа, мыслящая часть, казалось, стояла в стороне и с циничным презрением наблюдала за страстными объятиями. В итоге одна половина Оби хотела целовать девушку и бормотать: «Я тебя люблю», а другая говорила: «Не будь придурком». И в итоге, когда чары, сменяясь жалким изнеможением, улетучивались вместе с жаром, побеждала вторая половина.

С Кларой было иначе. С самого начала иначе. Никакая его более развитая половина не стояла под боком со снисходительной улыбкой.

– Я не могу за тебя выйти замуж, – вдруг сказала она, когда Оби попытался поцеловать ее под высоким деревом манго, росшим на краю бассейна, и залилась слезами.

– Я не понимаю тебя, Клара.

Он и в самом деле не понимал. Это такая женская игра, чтобы привязать его покрепче? Но ведь Клара не такая, в ней нет жеманства. Ну, или не очень много. Одно из качеств, которое больше всего нравилось в ней Оби. Создавалось впечатление, что Клара полностью уверена в себе и, в отличие от других женщин, не задумывается, насколько быстро или дешево попадается.

– Почему ты не можешь выйти за меня замуж?

Оби постарался, чтобы фраза прозвучала спокойно. Вместо ответа она упала в его объятия и громко разрыдалась на плече.

– Что случилось, Клара? Объясни.

Спокойствия как не бывало. Голос выдавал подступившие слезы.

– Я осу, – рыдала она.

Пауза. Клара перестала плакать и тихонько высвободилась из его объятий. Оби молчал.

– Так что мы не можем пожениться, – довольно твердо, чуть не весело – с какой-то жуткой веселостью – сказала Клара. Только слезы на щеках еще напоминали о том, что она плакала.

– Глупости! – воскликнул он.

Оби едва не прокричал это слово, как будто криком мог вычеркнуть прошедшие секунды молчания, когда, казалось, все замерло в напрасном ожидании, что он что-нибудь скажет.

Оби вернулся домой за полночь, и Джозеф уже спал. Дверь была закрыта, но не заперта, он беспрепятственно вошел. Однако легкого скрипа двери оказалось достаточно, чтобы Джозеф проснулся. Даже не раздевшись, Оби все ему рассказал.

– Я и сам хотел спросить тебя. Я все думал, почему такая хорошая, красивая девушка до сих пор не замужем. – Оби стал раздеваться. – По крайней мере, тебе повезло, что узнал вначале. Пока ничего страшного не случилось. Сном глаза не испортишь, – довольно бестолково заключил Джозеф, заметив, что приятель рассеян и никак не реагирует на его слова.

– Я женюсь на ней, – сказал Оби.

– Что? – Джозеф сел в кровати.

– Я женюсь на ней.

– Посмотри на меня. – Джозеф встал и повязал покрывало, как набедренную повязку. Теперь он говорил по-английски. – Ты выучил много всякой ерунды, но это все неважно. Знаешь, что такое осу? Да откуда тебе знать!

Этой короткой тирадой он дал понять, что воспитание в миссионерской школе и европейское образование превратили Оби в чужака в собственной стране – самое обидное, что, на взгляд Оби, можно было услышать.

– Я знаю об этом побольше твоего, – ответил он. – И женюсь на этой девушке. Вообще-то я и не просил ни у кого одобрения.

Джозеф решил, что сейчас лучше оставить эту тему. Он снова лег в постель и сразу захрапел.

Столкнувшись с оппонентом, одним