Елена Вернер - Грустничное варенье

Елена Вернер

Грустничное варенье

© Вернер Е., 2015

© ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Ехала карета темным лесомза каким-то интересом.Инте-инте-инте-рес,Выходи на букву С!

Пролог

С самого утра Лара чувствовала это. Она пыталась занять себя тысячей дел, но все шло наперекосяк, фотокадры смазывались и пересвечивались, еда казалась безвкусной, а в животе то и дело проворачивалось холодное веретено. И она ощущала, как надвигается что-то громадное, неотвратимое, страшное. Проклятого пепельно-серого оттенка.

Наконец она решила, что так продолжаться не может. Надо взять себя в руки. В конце концов, ну что это за глупости – какое-то предчувствие? Наверное, просто авитаминоз. Солнце уже пригревает, хотя всего-то конец февраля, небо сквозь изодранные облака просвечивает совершенно лазурное, как глаза у младенца. И нет никаких предпосылок, чудовищной беды или неприятности, просто она устала, снова не выспалась, ведь уже две недели подряд ложилась в пять утра, вставала в девять и мчалась на очередную съемку. Накопленная усталость отравляет жизнь, вот что это такое. А нехорошие предчувствия – бред, бред и еще раз бред. На них надо плюнуть, желательно через левое плечо.

Лара давно заметила, что если день не задался, необходимо принять волевое решение. Для начала признаться самой себе: день скверный. Это уже хорошо – что осознаешь происходящее, а не плещешься в вязкой жиже плохого настроения. И сразу следующий шаг: просто переломить этот день и себя. Приготовить кофе с гвоздикой и щепоткой перца. Или съесть мороженое, самое любимое, и снова плевать на диету. Рухнуть на диван с любимой книгой. И сама не заметишь, как все наладится: просто отталкиваешься от самого дна и выныриваешь, и хватаешь ртом чистый воздух.

Она погрузилась в свои мысли, и кофе перекипел, вылез из турки и залил черной пеной всю плиту. Не желая сдаваться, Лара опрокинула остатки напитка в чашку и отхлебнула: на вкус как помои. Правда, помои с гвоздикой и щепоткой перца. Пряные помои. Так что они отправились прямиком в раковину. А вскоре в стиральную машинку полетела футболка, заляпанная потекшим карамельным крем-брюле. Лара вовремя вспомнила, что «Поющие в терновнике» сестра взяла почитать еще в декабре, потом раскритиковала за излишний мелодраматизм – но до сих пор не вернула. «Лиля всегда такая, – подумала Лара. – Странно, что она попросила почитать эту книгу, ведь любовные романы не для нее. Правда, и не для меня тоже, все это сплошь неправда, но иногда так хочется…»

При мысли о Лиле она улыбнулась и почувствовала, как в сердце отогревается какой-то дрожащий, замерзший зверек. Неужели этот зверек – она сама? Тогда тем более надо позвонить сестре, уж Лиля-то знает, как парой слов исправить мир, сделать его таким, каким он и должен быть. Понятным, уютным, спокойным и правильным. Самой Ларе правильный мир почти никогда не нравился, но только не сегодня. Сегодня ей почему-то отчаянно, до слез, хотелось, чтобы кто-то очень любимый пообещал, что все будет хорошо. А Лиля была именно таким человеком. Самым любимым в мире.

– Привет-привет, – отозвалась в трубке сестра. Лара зажмурилась от невероятно острого облегчения, когда услышала это ее звонкое «привет-привет». Все в порядке.

– Что делаешь?

– Готовлю обед, изображаю из себя примерную жену.

– Тебе не надо изображать, ты такая и есть, – хмыкнула Лара. Прижимая трубку плечом, она подошла к окну и, поглядывая во двор, машинально обрывала сухие листья на вытянувшейся за зиму полосатой традесканции. За окном дворник в оранжевой робе долбил корку грязного льда на осунувшемся сугробе. Скоро весна…

– Да уж конечно, – хмыкнула в ответ Лиля, и Ларе почудился какой-то другой смысл в этой кокетливой реплике. Не смысл даже, а тон, легкий налет.

– У тебя все хорошо?

– Еще бы, – Лиля фыркнула, и у Лары отлегло от сердца. Никакого иного тона, кроме всегдашнего Лилиного спокойствия, она не уловила. Показалось, значит. – В конце концов, это не я тебе позвонила, а ты мне. Так, может, это у тебя что-то неладно?

– Не знаю, – Лара пожала плечами, хотя и понимала, что сестра ее не видит. Впрочем, не совсем так. Может, и не видит, но точно все чувствует. Да и сама Лара прекрасно представляла себе сейчас сестру, всю до мельчайших черточек. Она, должно быть, точно так же глядит в окно – эта привычка у них одна на двоих. Лиля на кухне, на своей аккуратной чистенькой кухоньке с клетчатыми занавесками. Стоит с телефоном в одной руке, с деревянной ложкой, которой только что помешивала соус, в другой. Фартук завязан на талии бантиком. Иногда Лара подначивает сестру, что та обязательно должна хоть раз встретить мужа с работы именно в этом фартуке, на шпильках – и без всего остального, но Лиля, конечно, никогда на такое не пойдет.

– Эй, не слышу в голосе энтузиазма! – забеспокоилась в своей чистой кухоньке Лиля. – Что-то случилось?

– Настроение паршивое, если честно. Ничего не случилось, просто паршиво на душе. Как будто голуби обос…

– Ну ладно, давай завязывай с этим, – почудилась улыбка в голосе старшей сестры. – Выше нос, Кузнечик. Все будет замечательно, я тебе это обещаю, хорошо? Не слышу ответа, прием! Хорошо?

– Хорошо… – выдохнула Лара. И все-таки решилась спросить: – Скажи, ты сейчас у окна?

– Да…

– На тебе этот твой фривольный фартучек, в левой руке телефон, в правой ложка? И с ложки капает мясной соус?

– Ну… Если учесть, что я готовлю суп-пюре из шампиньонов…

– Черт, почти! – с притворной досадой зашипела Лара. Внутри у нее все ликовало.

– И кстати, фартук у меня вовсе не фривольный, – напомнила ей Лиля строго. – Просто с ромашками. Вечно ты все опошляешь.

– И я тебя люблю, Лилия Васильевна.

– Все, я побежала, мне еще хлеб на гренки резать, а духовка уже нагрелась. Попозже созвонимся, да?

– Да.

После того как трубка замолчала, Лара еще долго смотрела в окно на дворника, на соседний дом и голые остовы деревьев. Во время телефонного разговора с Лилей ей показалось, что ее предчувствие – просто блажь. Отец звонил час назад, у сестры все тоже в порядке, гонорар уже перечислен на карточку, и даже счета за квартиру оплачены. Что еще надо? Однако, закрывая поплотнее шпингалет фрамуги, от которой дул вездесущий февральский ветер, Лара видела, что пальцы у нее трясутся. Внутри ничего не починилось, «звонок другу» не помог.

– Лара, тебе пора лечить нервы, – вслух подвела она итог и выудила из холодильника бутылку пива. Да-да, плохая девочка… Который там час? Шесть двадцать три, вечер. Может, пиво поднимет ей настроение и успокоит хоть немного? А потом, после ужина, можно будет созвониться с Лилей и поболтать подольше…

Крышка с быстрым шипеньем отскочила от открывашки, и Лара сделала глоток.

После ужина они не созвонились. Они вообще больше никогда не созвонились. В шесть часов двадцать три минуты Лили не стало.

Глава 1. Марсианки

Пробка, как змея с поблескивающей чешуей, извивалась и тянулась до горизонта, насколько видно шоссе. Это ведь не секрет, думала Лара, мрачно барабаня пальцами по рулю: на майские праздники из этого города уезжает, собственно, весь город. Жаль только, что она вынуждена ехать вместе с ним. Сегодня у папы день рождения, и она обязательно должна приехать на дачу и поздравить его.

День обещал быть не по-весеннему жарким. Автомобили двигались медленно, через силу, и над раскаленными капотами дрожал и слоился маслянистый воздух. Между Лариной машиной и фургоном без поворотника пытался встроиться кабриолет с убранным верхом. В пробке он смотрелся неуместно и довольно комично: ему бы мчаться с ветерком, а не дышать выхлопами старенькой «Газели». Если бы здесь была Лиля, сестры непременно обсудили бы это.

– Как думаешь, тяжелые металлы благотворно влияют на умственную деятельность? – выдала бы Лара ехидно. – Я имею в виду, сколько нужно дышать этой гадостью, чтобы сообразить, что откидной верх надо поднять?

– Представляешь, каково ему сейчас… Бедолага, – отозвалась бы Лиля с сочувствием. – Может, он вынужден, может, у него просто крыша сломалась?

– По-любому, – молниеносно согласилась бы с ней Лара, они бы переглянулись и прыснули, не в силах сдержать смех. А потом до хрипоты спорили бы, какой диск ставить в магнитолу: любимые Лилей джаз и классику – или заезженного Ларой до дыр Бон Джови[1].

Лара невольно скосила глаза на бардачок – там все еще лежали диски с джазом. Она не нашла в себе силы убрать их из машины, и слушать сил нет. Да и Бон Джови давно помалкивал, не до него теперь…

Должно быть, она все-таки отвлеклась от дороги, потому что бампер кабриолета стал стремительно приближаться. Спохватившись, Лара резко ударила по тормозам и тут же услышала красноречивый вопль клаксона из автомобиля сзади.