Евгения Пастернак - Как кошка с собакой (сборник)

Андрей Валентинович Жвалевский, Евгения Борисовна Пастернак

Как кошка с собакой. Повести

КАК КОШКА С СОБАКОЙ

Часть 1

День получился отличный!

Как начался отлично, так до конца и шел! Бывают такие дни…

Сначала Вожак привел нас к новой помойке. Уже за два двора пахло там многообещающе: слегка тухлым мясом, отличными костями, рыбой (правда совсем несвежей), еще целым букетом. У нас классный Вожак! Он совсем не старый, всего на пару пометов старше меня. Не так чтобы очень сильный – в нашей стае есть и посильнее. Нос у него неплохой, но у меня куда чувствительнее! У меня, правда, вообще нос уникальный, это все признают, даже кличку мне дали – Нос. Но ведь у Вожака нос не то что не выдающийся – так, средненький нос, между нами говоря. А Вожак все-таки он, а не я.

Наверное, потому, что Вожак умеет находить вот такие помойки. И не просто находить, а появляться там вовремя. Кошаку понятно, что такое шикарное место, как сегодняшняя помойка, бесхозным не будет. Оно и не было – на подходах метки стоят на каждом столбе. Но пришли мы все-таки вовремя. Стая там была примерно нам по силам. Чуть-чуть слабее. На кончик кошачьего хвоста слабее. Как это угадал Вожак? Кот его знает. На то он и вожак. А мне, видно, никогда в Вожаки не выбиться…

Ну, неважно. Прибежали мы, там нас, понятно, местная стая ждет, заранее клыки скалит. Мы тоже на ходу разворачиваемся в боевой порядок. Все по науке: вожак на вожака, заплечные на заплечных, сявки на сявок. А меня мой нос замечательный уже до исступления довел. Ароматы такие, что я рычать не могу, слюной захлебываюсь. Соперник мне попался мощный. Коротконогий, морда – как у нашего Кирпича, плоская, злая. И челюсти, как у Кирпича, – такой в глотку вцепится, не отпустит. Только в тот момент чихать мне было на эти челюсти, я жрать хотел и вообще прилив ярости необычайной ощущал. Вот так стоим, зубы друг другу показываем, тесним их – но не слишком, чуть-чуть. И тут вдруг в букете запахов моего соперника чувствую страх! Слабенький, едва слышный, если бы не мой чудесный нос, ни в жизни бы не почуял. Но уж как почуял, то словно волк в меня вселился! Я заорал что-то неразборчивое, разом всю слюну на чужого выплюнул, пасть раскрыл, чтобы мои резцы видать стало (а у меня резцы – будь здоров!) – и прямо на врага попер!

Он от неожиданности назад подался. И наш Вожак каким-то краем глаза, а может, своим нижним чутьем, это заметил и тоже вперед подался. И вся наша стая за ним!

Дрогнули они. Любой бы дрогнул – такие мы в ту минуту грозные были. Я, во всяком случае, чувствовал себя таким страшным, что пошел бы на любого человека с палкой. Честное слово! Так что ничего чужой стае не оставалось, только хвосты поджать да прочь убираться. Правда, их вожак молодцом держался, на спину не валился, не скулил, только пятился и зубами щелкал налево и направо. Его заплечные уже не за плечами стояли, а за хвостом, и страхом от них разило так, что в нашей стае последняя сявка чуяла и в ярость приходила. А у меня вообще башку оторвало. Я уже был готов на их вожака прыгнуть и целиком заглотить. Меня наш Вожак остановил.

– Куда? – рявкнул. – Видишь, стая уже уходит?

И стая ушла. Я тогда даже обиделся на Вожака, почему он меня не пустил? Да я бы один всех угрыз! Но потом поел, успокоился и понял – прав Вожак. Один бы я, понятно, никого не угрыз бы. Пришлось бы устраивать большую свару. Допустим, мы бы оказались сильнее. Допустим, перекусали бы чужих. Но ведь и нас бы тоже повредили! У них бойцы были, и не один, не два. И вот лежали бы мы усталые, раны зализывали – а тут третья стая! Они бы нас хвостами с лакомой помойки выпихали бы!

Все-таки гениальный у нас Вожак!

Я это все понял, но успокоиться никак не мог. Уже и поели мы от пуза, уже территорию оббежали, заново переметили, уже спать побрели в любимый подземный переход – а у меня все плечи дрожат. Знаете, бывает такая хорошая дрожь, боевая, когда мышцы сами под кожей перекатываются, зубы непроизвольно щелкают и вообще тянет кому-нибудь в горло вцепиться? Вот у меня так случилось. Я даже полез на нашего Кирпича, устроил привычную свару по поводу места за правым плечом Вожака. Кирпич уже давно в заплечных ходит, но, по-моему, зря. Мое это место!

Обычно все заканчивалось двумя-тремя рыками, после чего я убирался на свое привычное место слева от Кирпича, но тут я вдруг подумал: «В конце концов, кто сегодня себя героем проявил? Кто первым врага подвинул?» А как вспомнил подробности стычки, так вообще в раж вошел. Ведь если я вражеского Кирпича победил, то и своего подвину! И подвинул!

Кирпич недоволен был жутко, скалился, нутряно рычал, но все-таки пустил меня за правое плечо Вожака.

Отличный день!

А Вожак – умница все-таки! – покосился на меня, проурчал что-то одобрительно и вдруг говорит:

– Нос, ты не слишком устал?

Устал! Да я сейчас был готов два раза вокруг города обежать без единой остановки!

– Тогда будь другом, Нос, сбегай по периметру.

– Легко! – ответил я.

И побежал по периметру – легко, как и обещал.

Стая улеглась на заслуженный отдых. Место за правым плечом Вожака никто не занял.

Воооот, воооот, мурррррр, муррррр, и за ушком еще почеши… Мрррррррррршмяк!

Куда пошла? Нет, это возмутительно! Подумаешь, телефон зазвонил, неужели это повод скидывать с колен меня? Только я пригрелась! Ладно, я все запоминаю, попробуешь ты меня еще раз колбасой покормить…

Дыша праведным гневом, я отправилась к миске и принялась остервенело закапывать то, что там лежало.

– Шкряб, шкряб, шкряб…

Вот глухая тетеря, не слышит, ладно, попробуем по стенке:

– ШКРЯБ, ШКРЯБ!

О! Бежит!

Я уселась рядом с миской с видом неделю голодающего создания.

– Каська, ты жрать хочешь?

Не, ну какая наглость? Что значит «Каська»! Что значит «жрать»? Почему не «Госпожа Кассандра, не изволите ли откушать»? Что за манеры у этих людей! Совсем от лап отбились, забыли, кто в доме хозяин…

Я повернулась попой к хозяйке и продолжила демонстративное закапывание:

– ШКРЯБ…

– Каська, имей совесть, это свежая рыба!

– ШКРЯБ…

– Каська!!! Прекрати! Как ножом по стеклу. Я из-за тебя ничего не слышу.

– ШКРЯБ…

– БУМ!

– МЯВ!

Вот так ты значит… Тапком, да? Вот просто, банально, как во всяких ужастиках показывают. Родную кошку тапком…

Это что это тут на стуле лежит? Юбочка черная, выглаженная… Очень хорошо! Шас мы ее на пол штянем… Што-то не штягивается… шлеп! Уф! Ну, свитерок – тоже хорошо. Пока Олька болтает по телефону, я как раз успею на нем вздремнуть, пусть потом как хочет, так и отчищает.

С одной стороны, я конечно, вредничаю. Но с другой, Олька последнее время совсем обнаглела. Приходит поздно, и я должна сидеть и ждать ее, не могу же я лечь спать одна! Шляется неизвестно где, вещи сигаретами пропахли.

А радовались все! А крику-то было: поступила, поступила… Ну поступила, и что? Раньше придет из школы и сидит – уроки делает. Хорошо сидит, долго. Можно и на колени залезть, и под лампочкой на книжках поспать. А сейчас никакой учебы – все бегает, бегает. А я все одна да одна, даже муркнуть днем некому.

Я бежал легко, упруго и впитывал запахи дворов.

Пахло весной: талым снегом, теплой грязью, птицами, лужами и ручьями. Люди пооткрывали окна и форточки, и во дворы вываливался тяжелый человеческий запах, ароматы которого я мог различить, но не умел назвать. Было там и что-то от помойки, сытное и приятное. Но большей частью пахло чем-то неестественным, резким, от чего все время тянуло чихать. И еще пахло раздражением, усталостью и злостью.

Я бежал по маршруту, который был сто раз пройден – и в одиночку, и со стаей. Удивлялся прозорливости Вожака. Останься я сейчас в уютном подземном переходе – и нарушил бы весь уют, стал бы от неуспокоенности души дергаться, рычать, сцепился бы с кем-нибудь без толку. Чего мне уже сцепляться? Я заплечный, закрываю правый бок Вожака – но ведь сцепился бы, наверняка бы сцепился. А так бегу себе, и не просто энергию свою в бег перемалываю, а полезным делом занимаюсь, периметр проверяю.

Я и раньше часто по периметру бегал. Мое уникальное чутье помогает найти следы вражеских разведчиков, даже если те пробегали по другой стороне улицы. И сейчас я заметил следы нескольких соседских патрульных, на всякий случай обновил пару меток – пусть знают, что мы никуда не ушли, хотя и расширили свою территорию.

В дальнем дворе я, как обычно, поколебался секунду, и, как обычно, свернул на ничейные земли. Интересно, Вожак знает, что я частенько бываю на ничейных землях? Кот его поймет, наверное, знает. Но ни разу не обмолвился.

Я нырнул в знакомый подвал, запоздало вспомнил, что забыл прихватить чего-нибудь вкусненького, и через узкий лаз забрался в большую теплую нору.

Мама встретила меня уютным ворчанием. Она по-прежнему пахла мамой: молоком, теплым животом, пушистым подшерстком… а еще проплешинами, подсыхающей задней лапой, какими-то лишаями и вообще старостью.