Петр Немировский - Глаза Сфинкса

Петр Немировский

ГЛАЗА СФИНКСА

Записки нью-йоркского нарколога

Товарищам моим – белым и черным, американцам и эмигрантам: из Латинской Америки, России, Украины; евреям, полякам, итальянцам, выходцам из Карибских островов и всем другим наркологам, работающим во всех наркологических лечебницах города Нью-Йорк, в знак глубокого уважения к их нечеловеческому труду эту книгу посвящаю.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

В ПУТЬ, С БЛАГИМИ НАМЕРЕНИЯМИ

В Америку я приехал по гринкарте. Выиграл в лотерею. Без взяток и фиктивных браков. Бывает и такое. Выиграв гринкарту, посчитал, что это своего рода знак Божий. Уехал, почти не раздумывая.

В России моя жизнь как-то не складывалась. Жениться, несмотря на влюбчивый характер, мне так и не удалось. С профессией тоже было непонятно что: сначала на полпути я бросил один институт – экономический, и поступил в другой – полиграфический, на литредактора. Сам я литературных способностей лишен, никогда не испытывал того, что называется творческим порывом, вдохновением. Однако умел работать с художественными и деловыми текстами.

Но и этот институт тоже не закончил. Влюбившись в одну женщину, оставил вуз на четвертом курсе и вместе с нею занялся бизнесом: мы открыли рекламное агентство. Через несколько лет, однако, пришлось признать, что бизнесмен из меня никакой. А с той женщиной расстался.

Стоит ли говорить, с какой радостью и воодушевлением я упаковывал вещи, собираясь в Штаты. Не сомневался, что в Америке смогу быстро определиться, ведь это страна неограниченных возможностей, и мои чисто русские качества – расхлябанность, мечтательность и склонность к вечным поискам, – там, на другой земле, в суровых условиях, засохнут, как осенняя трава. Зато взойдут и пышно расцветут мои достоинства и задатки.

Что сказать?! Так устроен человек. Во всем винит других, среду, но только не себя! Надеется, что иные условия коренным образом изменят его жизнь, и обязательно – к лучшему.

Очутившись в Нью-Йорке, я быстро понял, что условия условиям рознь. В моем случае, это был полный провал, крушение иллюзий. Мне некуда было податься – в чужой стране, практически без денег, без законченного высшего образования, со слабым владением английским. Меня не взяли даже грузчиком в магазин.

Подобрав на улице наполовину рассохшееся кресло-качалку, я сидел в своей крохотной квартирке, в полуподвале, на окраине «столицы мира», раскачиваясь взад-вперед, и под скрипы деревянных полозьев размышлял, на какой же шаг теперь решиться. Можно было вернуться обратно в Россию, пробовать что-то искать для себя там. Российская жизнь мне уже не казалась такой безнадежной и серой, каковой считал ее прежде, до отъезда.

К счастью, я не обманывался на свой счет, знал: стоит мне очутиться «в свободном плаванье», среди приятелей, тусовок, веселых компаний, как вся моя решимость улетучится, воля иссякнет, всё утонет в болтовне, вине, случайных знакомствах с женщинами.

Неужели мне всю жизнь суждено проболтаться дырявой шляпой? Неужели никогда не найти своего призвания? Силы, ум, знания – пусть и не выдающиеся, неужели никогда не найду им достойного применения? Словом, я грыз себя, не зная, как поступить. Чувствовал себя жалким щенком, брошенным на темной улице в чужом, незнакомом городе.

Однако в душе крепло и понимание – надо на что-то решиться. Что-то выбрать и хоть один раз довести дело до конца, каких бы усилий это ни стоило. Не поддаваться первому впечатлению. Вообще не обращать внимания на впечатления! Взявшись за плуг, да не оглядываться назад! А уж потом, пройдя весь путь, рассуждать, правильно поступил или нет.

Как хорошо, что я тогда никого в Америке не знал, и меня здесь тоже не знали, да и знать, уверяю Вас, не хотели. Зато я мог не думать о том, что скажут другие, как к моему выбору отнесутся родные, близкие или даже малознакомые люди, с чьим мнением мы почему-то считаемся, даже если их не уважаем.

В Нью-Йорке жил единственный человек, к кому я мог обратиться, – дальняя родственница моей матери. Однажды я позвонил ей, и мы встретились. Местом встречи она почему-то выбрала бар. Примостившись за стойкой бара, я спросил ее совета: какую специальность себе выбрать? К тому времени я уже был настроен во имя поставленной цели принести любые жертвы. Угостив меня хорошим алкогольным коктейлем, родственница, недолго подумав, посоветовала:

– Марк, стань наркологом! Лечи наркоманов и алкоголиков! – она подняла свой бокал, будто дело уже решено и остается только за это выпить. – Я работаю наркологом десять лет. Это совсем несложно. Уверяю, у тебя получится.

– Но у меня же нет специального образования… Я никогда не употреблял наркотики, только бухал иногда…

– Послушай: в Америке, чтобы получить диплом нарколога, нужно учиться всего лишь год. Специального медицинского образования для этого не требуется. Зарплата у наркологов, правда, не шибко высокая, но на хлеб с маслом и красной икоркой хватит. А если повезет устроиться в какой-нибудь госпиталь, то будешь жить, как у Христа за пазухой, – она заказала еще один дринк, и услужливый бармен налил нам из нескольких бутылок и воткнул в бокалы трубочки.

Попрощавшись с родственницей, я неожиданно для себя задумался: может, действительно стать наркологом? Припомнил имена – Владимира Высоцкого, Джима Моррисона, Боба Марлея и других звезд, погибших от наркоты и алкоголя. Буду иметь дело с интересными, художественными натурами. С людьми, которых можно было спасти…

ШКОЛА НАРКОЛОГОВ. ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Институт наркологов, куда я пошел учиться, находился на другом конце города, в Квинсе. (Кстати, название «Институт» звучит слишком громко, скорее, заведение представляло собой профессиональную школу.)

Это было место в Квинсе, где прилично одетому человеку и днем-то появляться нежелательно. А вечером – просто нельзя: эстакады с грохочущими поездами, бакалейные лавки, возле которых постоянно торчат подозрительные личности в серых куртках и с капюшонами, надвинутыми на глаза, повсюду мусор, битые машины. И на одном из перекрестков – трехэтажное новенькое здание института наркологов! Моя новая альма-матер.

Приняв документы и проведя со мной коротенькое интервью, заместитель директора по имени Тери, благовидная и, похоже, высокомерная белая американка, вручила мне буклет с расписанием занятий и правилами поведения в институте. Поздравила с приемом. И на прощание, раздираемая любопытством, не удержалась и спросила:

– Марк, зачем Вам это надо? Вы же интеллигентный мужчина.

– Что Вы имеете в виду? – не понял я.

– Ну, все это… Наркоманы, алкоголики… – она поморщилась.

– Они больны и я их буду лечить, – твердо ответил я, недоумевая, почему она, замдиректора, задает мне такие дурацкие вопросы и вдобавок корчит брезгливую мину.

– Понимаю, понимаю, – она задумчиво и, как мне показалось, с некоторым сожалением посмотрела на меня…

Чтобы сводить концы с концами, в свободное от учебы время я работал в супермаркете, неподалеку от своего дома. Чудом устроился туда помощником менеджера! – раскладывал товары по полкам. И, вскоре получив водительские права, еще три ночные смены в неделю крутил баранку такси.

Итак, к делу. ИНСТИТУТ.

Впервые переступив порог аудитории, я был не на шутку озадачен. Ожидал-то увидеть за партами людей с задумчивыми, просветленными лицами, которых, как и меня, привели сюда благородные порывы творить добро и спасать погибающих.

У-у!.. А-а!..

Разглядывать, впрочем, однокурсников времени не было, да и в глазах сразу потемнело. Во время лекции мне пришла в голову спасительная мысль: я просто вошел не в ту аудиторию! Дождусь окончания лекции и на переменке выясню, где мой класс, где те – благородные и утонченные.

Лекцию читал какой-то флегматичный преподаватель. Студенты постоянно отпускали шуточки, и аудитория взрывалась ураганным хохотом. Мой английский был тогда слишком слаб, тем более, я совершенно не владел американским уличным сленгом. Поэтому смысл большинства шуток до меня не доходил. Единственное, что я хорошо различал из сумбурного речевого потока, это «f..k!» и «sh..t!» – два ругательства, звучавших в аудитории непрестанно. Даже когда молчали все, включая преподавателя, в моих ушах гремело: «f…k!» и «sh..t!»

Студенты: мужчины – бородатые, усатые, все в татуировках, с улыбками, похожими на хищный оскал; женщины – какие-то помятые, пожеванные. Их что, сегодня утром выпустили из тюрьмы?

Моя догадка была недалека от истины. Но это выяснилось позже. Однако моя надежда, что я ошибся аудиторией, не оправдалась. Я попал по назначению: в тот класс и ту группу, где специальность нарколога получали «вчерашние» наркоманы.

Для них, правда, эта учеба была бесплатной – платило государство. В Трудовом законодательстве США наркоманы и алкоголики зачислены в категорию инвалидов, поэтому имеют право на бесплатное образование в специальных и даже высших учебных заведениях.