ZIMA - Москворечник, или Роман с олигархом

Москворечник, или Роман с олигархом

ZIMA

© ZIMA, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог.

Афера длиною в столетие

Эсте Лаудер, основательница известной косметической компании, как-то сказала: «Мы производим химию, а продаем надежду». И знаете, что? Это сущая правда…

Косметическая индустрия – сказочный мир, полный фантастических обещаний, волшебных превращений и заклинаний. Все начинается с иллюзии: добрые феи – героини рекламных роликов – загадочно улыбаются с голубых экранов, обложек журналов или билбордов, суля вечную молодость и красоту. У них есть секрет: посмотрите, вот же он – зажат в наманикюренных пальчиках. Да-да. Скорей же купите этот восхитительный крем, роскошный блеск, чудесную тушь. И тогда, как по мановению волшебной палочки, мир ляжет у ваших ног.

Стоит только взмахнуть кисточкой – раз! – и в одно мгновение вы превратитесь в Елену Прекрасную – будущую жену олигарха. Два! – и все окружающие мужчины падают от восхищения. Три! – карьера идет в гору, а подруги зеленеют от зависти. Достаточно всего одного взмаха, и белая полоса сменит черную, жизнь, наконец-то войдет в правильное русло – сытное и беззаботное. Здорово, правда? И вы, завороженная красивой картинкой, отправляетесь в магазин. Сердце сладко щемит от надежды: витрина, консультант, касса, звон монет… еще секунда и вот, заветный флакончик у вас в руках.

Но где же волшебство? Где же фея? Неужели в пробках стоит?

Да нет, же. Очнитесь! Вас просто надули.

За новой тушью следует не менее навороченный тональник, лосьон, гель, лак, помада – список никогда не заканчивается. Феи вновь и вновь манят вас фантастическими обещаниями, и вы беспрекословно верите, грезя об идеальной жизни без морщин, перхоти и целлюлита.

Вы покупаете ворох надежд, над которыми ежесекундно трудится целая армия специалистов по рекламе, маркетингу и PR. Они рассматривают вас под лупой, следят в магазине, ловят на улице, препарируют у витрин, чтобы в конечном итоге с ловкостью трюкачей вытряхнуть ваш кошелек. А взамен подарить прекрасный, удивительный, шикарный… воздух.

Часть первая. Катастрофы

Глава 1. Миражи

Никогда не забуду свой первый день в «Мираже», известной косметической компании, в которую мне повезло устроиться. По крайней мере, тогда я искренне считала это везением. Как назло, директор по персоналу – единственный человек из «Миража», которого я знала, – заболела, руководитель был в отпуске, и меня поручили Лиде Бляхер.

Новая коллега внешностью напоминала вазу со стекольного завода, при выдувании которой мастер хохотал не переставая. В итоге получилось нечто бесформенное – не толстое, и не тонкое, не круглое, но и не квадратное, – нечто совершенно неказистое, напоминающее кляксу. Но несмотря на нелепую внешность, стоит признать: дама умела следить за собой – современная стрижка, тонкое мелирование, яркий лак на ногтях и ярко-сиреневая помада вполне уживались между собой. Вне сомнений, дама старалась. Возможно, у меня сложилось бы положительное мнение о коллеге, если бы она держала рот закрытым. Но в ее случае это было невозможно. С первой же с екунды нашего знакомства ее губы цвета оконной герани (клянусь! у моей бабушки была точь-в-точь такая) болтали без умолку, то и дело кривясь в похабной усмешке. И вскоре стало ясно – все ее мысли и слова имели такую же форму, что и ее тело: яркая маскировка положения не спасала.

За день коллега вылила на мою голову целый ушат сплетен и домыслов, накопившихся за шесть лет работы в компании. То и дело мной овладевало непреодолимое желание заткнуть уши, чтобы избавиться от потока грязных подробностей, но инстинкт самосохранения подсказывал воздержаться от подобных действий. И я покорно выслушивала Бляхер, внутренне молясь о скорейшем окончании рабочего дня. Когда он наконец-то наступил, я владела исчерпывающей информацией о личной жизни сотрудников и начальства «Миража». Насколько были правдивы эти истории, я не знала, и, честно говоря, проверять их достоверность желания не возникало. Но одно я знала наверняка – от этой женщины нужно держаться подальше. Одна только мысль о перспективе пополнить ее грязную коллекцию приводила меня в суеверный ужас. Покидая офис, я тешила себя тщетной надеждой, что остальные сотрудники «Миража» все же находятся на более высокой ступени эволюции, чем Лида.

Оказавшись дома, первым делом я отправилась в душ. Понадобилось не менее получаса, чтобы выкинуть дурные мысли из головы и наконец-то отмыться от Бляхер. К счастью, едва я покинула ванную, домой вернулась Инна. Конец невеселым раздумьям! Чего только стоило ее появление. Сначала раздавался приглушенный шум у входной двери. Затем невидимый гость небрежно бросал ключи на пуф, скидывал туфли, и с завораживающей пластикой пантеры в комнату входила Инна. Стройная, если не сказать миниатюрная фигурка, окутанная шелковыми прядями белокурых волос. Лицо в форме очаровательного сердечка с голубыми глазами и чуть длинноватым носом, добавляющим лицу слегка лукавое выражение. Да, подруга умела производить впечатление.

Мы знали друг друга с десяти лет, когда родители одновременно привели нас в школу танцев. Обе новенькие, мы стали держаться друг друга. Танцевала я из рук вон плохо, не в пример Инне, с первых уроков сразившей преподавательницу грациозностью и отвратительным характером. Но пропасть в хореографических талантах не помешала нам стать подругами. Все годы, проведенные в танцевальной школе, Инна занималась со мной дополнительно, вытягивала меня в первую линию, вопреки недовольным воплям преподавательницы, словом, вела себя как настоящая подруга.

Окончив школу, мы, недолго думая, подали документы в один и тот же университет. В ту пору модно было становиться либо экономистом, либо юристом, и никак иначе. Наш выбор пал на экономический факультет. Поскольку задачи я решала куда лучше, чем танцевала, и могла на эк заменах писать за двоих, настала моя очередь отплатить дружеский долг. Инна не возражала, с головой окунувшись в водоворот студенческой жизни, свободной и волнительной. Виделись мы нечасто, но попрежнему оставались подругами. Иногда я спрашивала себя, зачем я ей нужна. Ведь Инна легко заводила знакомства и всегда была окружена армией поклонников. Бывало, она пропадала на месяц, а потом, как будто спохватившись, вспоминала об учебе и обо мне, как одержимая посещала все занятия, сидя рядом на первой парте. На третий год обучения я поняла, что была ее шпаргалкой, подсказкой, напоминавшей об обычной человеческой жизни, скучной и нормальной. Если вдруг ее заносило куда-то не туда, она спохватывалась, бежала ко мне, и все вновь возвращалась в спокойное русло.

После университета белокурой нимфе с телом Барби стало тесно в родном городе. Как известно, красота и амбиции не терпят рамок. И подруга, не задумываясь, отправилась на покорение столицы.

Что касается меня, я всегда была послушной домашней девочкой… до тех пор, пока не психанула и не отправилась вслед за Инной в Москву. Родители так растерялись, что позволили мне сесть в самолет и улететь. К тому времени я знала, что дела у подруги идут неплохо: она нашла работу и успела «влиться в тусовку». Звучало круто, хотя признаться, я не до конца понимала, что это значит. Но учитывая впечатляющую внешность и упертость подруги, сомнений не было: дела у нее идут в гору.

Насчет своей внешности иллюзий я никогда не питала. Большие серые глаза, доставшиеся мне от папы, почти всегда смотрели грустно и настороженно. Невысокий лоб, прямые брови, нос, который мог быть и поменьше, а вот губы были до неприличия пухлые. В подростковый период, желая скрыть этот недостаток, я все время ходила с поджатым ртом. Но когда в четырнадцать, отведя меня к стоматологу, мама настояла на брекетах, пришлось избавиться от этой привычки. Спустя два года зубы выстроились в ряд, а мальчишки стали проявлять небывалый интерес к моим губам, и, поразмыслив, я решила оставить их в покое. Пожалуй, единственным по-настоящему щедрым подарком природы были волосы. Густая копна каштановых волос немного сглаживала не слишком шедевральную внешность, коей я, вне сомнений, обладала.

В Москве по настоянию подруги мы сняли квартиру-студию, которая, впрочем, ничем не напоминала стильное жилье с шикарным видом на сверкающую столицу. Это была обычная хрущевка, которую из соображений наживы хозяева перепланировали на модный манер. Причем сделали это, подозреваю, без каких-либо разрешений надлежащих органов. Скорее всего, однажды они просто решили снести все стены и пригласили знакомого дизайнера. На тот момент гуру интерьеров явно находился в состоянии острого рецидива шизофрении. На образовавшейся площади он намешал самые разные направления и стили. Стена напротив входа вмещала три окна, занавешенных розовой органзой. Справа тянулась стена, сплошь увешенная высокими зеркалами, за которыми скрывался вместительный шкаф-купе. Между оконной и зеркальной стенами располагалась барная стойка. Видимо, минимальный набор бытовой техники и два покосившихся высоких стула, напоминавших завсегдатаев-пьянчужек, должны были заменить кухню. Однако мы так и не решились что-либо там приготовить, ограничиваясь полуфабрикатами, разогретыми в микроволновке. Напротив барной стойки стоял просторный диван, служивший ночным прибежищем мне, потому как единственная в этой квартире кровать с пологом из той же розовой органзы была решительно занята Инной. Пол в квартире устилал дешевый серый ковролин, который грустно взирал на роскошную хрустальную люстру, надменно повисшую под потолком. Ах, да, чуть не забыла, все это великолепие умещалось на тридцати квадратных метрах. Когда я впервые увидела квартиру, то долго приходила в себя. Зато подруга была в восторге, с порога заявив риелтору, чтобы тот готовил документы на аренду. Прикупив пару тумбочек и вазу, Инна и вовсе успокоилась. Еще бы, по словам подруги, совсем скоро ее ждала иная, роскошная жизнь.