Ася Михеева - Тара. Повесть и рассказы

Тара

Повесть и рассказы

Ася Михеева

© Ася Михеева, 2016

© Юлия Меньшикова, иллюстрации, 2016

ISBN 978-5-4483-1864-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Тара

Thousands are sailing

Again across the ocean

Where the hand of opportunity

Draws tickets in a lottery

Postcards we're mailing

Of sky-blue skies and oceans

From rooms the daylight never sees

Where lights don't glow on Christmas trees

But we dance to the music

And we dance

The Pogues «Thousands are sailing»

(By Phillip Chevron (1988))

0:1. Попутка

Вокзал всегда остается вокзалом, какой бы транспорт с него не отправлялся. На второй неделе ожидания окончательно начинаешь воспринимать проходящих мимо как монотонный видеоряд. Поэтому самые комфортные места на любом вокзале – возле окон.

Илья с комфортом сидел за полюбившимся столиком, грыз местные орешки и строил пробные схемки, когда вокзальный браслет подмигнул и запиликал.

– По заявке от двенадцать-семнадцать-пятьдесят пять получен ответ. Принять устно, текст, отклонить?

– Принять, принять, – обрадовался Илья, – устно и текстом.

– Устный прием предлагается немедленно за столиком тридцать два-Б. Текстовое сообщение пересылается.

Илья засунул комм-тетрадь в карман и двинулся на поиски столика тридцать два – Б.

Третий этаж, второй зал, второй стол направо. Вон они, трое здоровенных амбалов. Илья извинился, протискиваясь к ним мимо стоящего у самого входа столика 32-А и вдруг на миг остановился. Девушка в рабочем комбинезоне, сидящая в обществе комм-тетради и большого бокала, подняла глаза и смотрела на Илью в упор. Спокойный взгляд. Оценивающий.

У нее красивый рот. Ямочки в углах губ, которые станут заметнее, если она улыбнется. Илья помедлил секунду, ожидая увидеть улыбку – людям, столкнувшимся взглядом, следует улыбнуться – ничего не дождался, кроме еще более внимательного разглядывания. Обидно.

Однако тридцать два-Б. Тридцать два-Б. Илья критически осмотрел возможные пути к столику Б, едва не застрял между двумя стульями и вежливо приветствовал своих вероятных перевозчиков. Амбалы дружно кивнули, молча рассматривая его, наконец средний предложил:

– Садись.

Илья сел.

– Ты заказывал попутный проезд в семьдесят третью область?

Илья кивнул.

– Чем отработаешь? – поинтересовался другой амбал.

– Помощь по хозяйству и две тысячи айланских. Диагностика и уход за корабельной флорой. Нейтрализация любых вредителей.

Амбалы переглянулись, один кивнул.

– Айланец, значит. Что ж, неплохо. А какие дела в семьдесят третьей?

– Я не айланец, – Илья помедлил, – я тариен.

Здоровяки переглянулись вторично.

– А обманывать нехорошо, мальчик, – сказал третий, который до сих пор молчал, – выговор у тебя айланский – это раз. И молод ты для тариена – это два. Пожалуй, не получится у нас с тобой поездочка.

– Меня эвакуировали двухмесячным, – ответил Илья, – а на Айле живу с четырех лет.

– А звать тебя как?

– Илья Маккензи.

Третий амбал улыбнулся.

– Сколько единиц-то получил, Маккензи?

Илья пожал плечами

– Сорок. Совсем маленьких ведь в первые же часы на орбиту вывезли.

– Это Тара, – печально сказал амбал, – на Оркнее вот растерялись…

Точно. Оркнейские дельфинеры все такие здоровенные… были.

Илья подумал и не стал ничего отвечать.

– А зачем едешь-то?

– Я биореставратор.

Дельфинеры задвигались. Стул под одним из них жалобно скрипнул.

– Джейм! – сказал ближайший, повернувшись к девушке, – бери его. Если он тебе не понравился, мы вернемся, отвезем его сами.

Девушка стащила с головы совершенно невозможную кепку и бросила перед собой на стол.

– Понравился-понравился. А что так серьезно?…

– Ты не поймешь, малышка, – нежно сказал один из здоровяков, – но парня надо отвезти. Маккензи, это Джейм Шеппард, Джейм, это Маккензи. У нее на корабле есть одно пассажирское место. Думаю, Маккензи, ты понимаешь, что Джейм обижать нельзя.

– Я же вырос на Айле, – улыбнулся Илья.

– Ну, тем лучше, – кивнул дельфинер.

– А в чем фишка? – поинтересовалась Джейм

– Мусульматриане. У них там первые поколения мало девочек рождалось, до сих пор на женщин не надышатся.

– Прикольно! Надо съездить, – весело сказала Джейм.

Илья фыркнул про себя, представив себе Джейм на улице Мариамабада – без климатик-паранджи, без шляпки, без сервоспутника… Но промолчал.

– Я вылетаю через час-полтора, – сказала девушка, – тебе сколько надо времени собраться?

Илья прикинул, сколько времени нужно, чтобы добраться до камеры хранения. Заплатить за гостиницу можно откуда хочешь – комм при себе.

– От получаса до сорока пяти минут, в зависимости от того, на какой причал выходить.

– На семнадцатый, – она поднялась и пересела за столик к дельфинерам, – а мы пока попрощаемся.

Илья не знал, восхищаться ему этой девушкой или тихо посмеиваться. Она двигалась, звучала, пахла совершенно не так, как это делали плавные царственные айланки. Она вообще напоминала мальчишку. Но, во-первых, ни один мальчишка не вел бы себя так, будто ему принадлежит весь освоенный космос и личный корабль впридачу, а во-вторых, ни один мальчик не вызывал в Илье такой бури ощущений.

– Мы бухали вместе, и я Своорта перепила. Это надо хорошую практику иметь – пить и танцевать одновременно. Боссе с Нильсом проставлялись, но я взяла историями. Все забыла, конечно, да и у них языки заплетались – диктофон чуть не укнулся, еле распознала утром.

Илью обуревало желание заткнуть уши и трясти головой. Не женщина, а беглец из мультика. Соломенные волосы до носа, сзади гораздо короче, глаза искрятся – и то молчит, то тараторит…

За два дня полета они успели обсудить больше тем, чем он когда-либо обсуждал с любым из своих друзей. Вот и сейчас – отключила фиксаторы на пилотском кресле и крутится, сложив ноги на подлокотники.

– Семьдесят третий, семьдесят четвертый и восемьдесят девятый сектора у нас вообще не охвачены. Согласно очереди не вышло, по военному положению, а сейчас основной экзот уже в засотневых, а кое-кто уже по второму кругу пошел – тоже, говорят, интересно.

– А ты сама из какого сектора?

– Я? – засмеялась Джейм, – я землянка.

Илья присвистнул.

– Ну, вообще-то родилась я в тридцать седьмом, но на этой самой посудине, а у «Мигги» порт приписки – Джакарта, так что я считаюсь индуска. Пойдем, по кофе сбацаем?

Это значило, что Илье следует сварить кофе по-айлански. По-турецки Джейм забраковала, по-венски Илья и сам не любил, а для ирландского не было правильного алкоголя.

Он встал и потянулся: кресла в «Мигге» были тесноватые.

– Пойдем, конечно.

Однако до кухни они не дошли. В коридоре Джейм поймала его за ремень и сунула руку под футболку. А когда он остановился и повернулся к ней, встала на цыпочки и поцеловала в губы.

– Ты.. уверена? – спросил Илья

– Еще один вопрос, и я тебя убью.

Он пришел в стабильно разумное состояние только на следующее утро, в каюте Джейм, среди разбросанных подушек и деталей одежды. Девушка спала прямо на нем, удобно упершись головой в его подбородок. Илья поерзал, пытаясь вздохнуть, Джейм подняла руку, взяла его за нос и повернула в прежнее положение. Ритм дыхания при этом у нее не изменился.

– Джейм?

– Мммм?

– Леди, я хочу подышать.

– Ум… – она недовольно застонала, но позволила передвинуть себя на несколько сантиметров вниз.

– Ты говоришь, родилась на этом корабле… – он задумался над тем, что бы ему предстояло сделать в аналогичной ситуации на Айле, – а где сейчас твоя семья?

Джейм проснулась мгновенно, как кошка, и села, потягиваясь.

– Кофе хочу!!! Где сейчас?.. Мать продала мне «Миггу», добавила от себя и купила новый кораблик, получше. Не знаю, где они с Джастином сейчас. Кофе, кофе! И бутерброд. И блинов.

Илья приподнялся на локтях, пытаясь углядеть в море одеял, подушек, какого-то тряпья – свои штаны. Безуспешно.

Джейм перекатилась на четвереньки и потягивалась уже в этой позе. Илья на всякий случай зажмурился.

– Надо было еще вчера тебя соблазнить. Лишний день в одежде пропарились. Ну, пошли, пошли кофе варить!

Илья завернулся в какое-то полотенце и двинулся на кухню.

– Мать-то работает на канале «Дискавери» с двадцати лет, сначала была обычный фрилансер, а в штат они ее взяли, когда мне уже четырнадцать было, надрались мы с ней, помню, как поросята. А меня-то они давно знают, первый мой фильм купили, когда мне десять лет было. Я же с этой камерой в руках выросла. С третьего фильма поставила себе разъем, так что она летает типа сама по себе, никого не напрягает. Ну, я снимаю и отдаю, они мне даже начисляют по продажам уже, лет пять и кредит мне за «Миггу» закроют.

– Тебе твоя работа дала кредит?