Михаил Лифшиц - Обналичка и другие операции Страница 25

— Действует?

— На многих действует. Но есть двое, которых мне ни в чем не удалось убедить. Они твердят, что им деньги не нужны и на справки им наплевать, а хотят они только, чтобы все было по справедливости, и не желают, чтобы за их счет кто-то там наживался!

— Ну, двух — то мы сумеем успокоить. А так, благодарю вас, погасили эту неприятность, — сказал директор.

— Нет, Юрий Иннокентьевич, — возразила бухгалтерша. — Не погасила, а пригасила. В любой момент может снова вспыхнуть. Следующий этап — начнут писать, жаловаться на нас с вами: обманули, облапошили, деньги нам дают незаконно — наживаются! Зачем нам это нужно?! «Импульс» ведь свою задачу выполнил? Мы с его помощью почти четыре года продержались. Теперь иностранные деньги пошли, опять же, неслыханные суточные в валюте люди получают в загранкомандировках. Вы вспомните-ка про наши суточные: два шестьдесят, день отъезда, день приезда — рубль тридцать копеек! А студенткой я первый раз в командировку ездила — пятьдесят копеек в сутки! Так вот, надо закругляться с «черной» зарплатой. От нужды терпели, шли на это, а с жиру беситься не следует. Вот теперь все, что я хотела вам сказать!

Директор проводил главного бухгалтера и задумался: «Галина Валентиновна права, очень вовремя поставила этот вопрос. А ведь недовольство пенсионеров — не единственная опасность. За недовольством следует кое-что другое, пострашнее будет, уголовным делом пахнет! Начнем, пожалуй, свертывать эту деятельность… Калмыкова с его «Импульсом» следует сохранить, парень хороший и толковый. Свое дело сделал, структуру работоспособную создал, с банком установил контакт, даже меня с банкиршей познакомил. Нет, отдавать его отцу жалко. Да для него и дело есть! По контрактам предусмотрена частичная оплата не деньгами, а китайскими товарами, бартер. И следующие контракты, наверное, такие же будут. Вот пусть «Импульс» этим бартером и займется: поможет отобрать ходовой товар, привезти, продать… Ну, может, не сам, а найдет торговые фирмы. Таможенные вопросы появятся, самая работа для Артура! В Китай парень съездит, в командировку. Думаю, он сумеет перестроиться, только надо с ним построже».

При следующей встрече с Калмыковым Юрий Иннокентьевич подписал не все документы.

— Вот еще договор, — напомнил Артур.

— Документы по старым договорам я подписал, а нового договора пока заключать не будем, — директор сделал паузу, затем продолжил. — Понимаете, для выполнения контрактов с Китаем нам нужно кое-что поменять, подобрать другой набор комплектующих, включить в состав изделия некоторые узлы, которые мы раньше не разрабатывали. На это нужны деньги, поэтому заключить новый договор с «Импульсом» нет возможности.

Артур был поражен: какие «комплектующие», какие «узлы»?! У него ведь все распланировано, и в банке ждут. Все «на мази», какой еще «состав изделия»! И он стал возражать директору, «защищать свой участок работы», даже не подозревая, что директор «участок» этот собирается прикрывать.

— Юрий Иннокентьевич, но ведь у нас тоже образовался целый механизм, тоже есть взаимосвязанные узлы. Если не подавать масло, сиречь деньги, то взаимосвязь узлов нарушится! — щегольнул технической аналогией Артур.

Директор улыбнулся, ему понравился такой пример. «Парень, похоже, становится своим», — подумал директор. Он не был озабочен предметом разговора, ведь решение принято: «обналичку» прикрываем, перед «Импульсом» ставим другую задачу. Теперь это решение нужно воплотить в жизнь.

— Артур Артурович, я могу только повторить: мы выполняем контракт с иностранным заказчиком, поэтому на новый договор с «Импульсом» денег нет, нам нужны деньги на разработку новых узлов и на изменение элементной базы.

— Но ведь это — ваши игрушки! — воскликнул Артур. Он был возмущен; директор его подводит, из-за этого и ему, Артуру, придется подвести людей, которые ждут денег. В банке ждут больших денег, Оксана и Коновалов — небольших. Для этих людей Артур — источник, кормилец, они на него рассчитывают! Артур даже не подумал в первую минуту, что в его собственный карман тоже меньше попадет.

— Что вы сказали! — повысил голос Юрий Иннокентьевич. Директор даже привстал в кресле от возмущения. Но взял себя в руки, снова сел, опустил глаза и повернул голову. «Этот сопляк думает, что разработка новой техники — игрушки, а настоящей работой занимается именно он! Парень совершенно не уважает наше дело, от которого кормится! Стоило мне только подумать, что он свой — он, как услышал мои мысли, и заорал: «Нет, я не ваш!» Ну, нет, так нет. Уступлю его Артуру Ивановичу, пусть в те «игрушки» поиграет!» В этот момент судьба Артура была решена.

В следующий раз, придя в приемную и усевшись на стул, он прождал полчаса, а потом не выдержал и спросил: «Юрий Иннокентьевич у себя?»

Эмма, не отрываясь от своих бумаг, сказала, прямо не отвечая на вопрос Артура.

— Юрий Иннокентьевич вас принять не сможет. Документы на подпись оставьте мне.

— Что же вы раньше не сказали, я сижу уже полчаса?!

— А вы не спрашивали, — глядя в упор на Артура, сказала Эмма.

Артур оставил свои документы и вышел из приемной.

«Да, ветер переменился. Эмма, ржавый флюгер, это сразу показала. Враз не стало ни денег Иннокентьича, ни любви Эммы!» — думал познавший уже порядки в приемной Артур.

Начав работать в благоприятном, комфортном режиме, Артур не мог привыкнуть к тому, что им недоволен директор, к нему недоброжелательна секретарша, даже непосредственная его начальница Евгения Сергеевна стала сдержанной и перестала спрашивать: «Артурчик, как дела?»

Обида

Придя на работу в институт, Артур попал в окружение людей, совсем не похожих на его школьных и университетских приятелей и на друзей его родителей. При знакомстве многие сослуживцы чуть ли не сразу спрашивали: «Ты сколько получаешь? Начальник плохой?» Затем рассказывали, как они мало получают, как их мало ценят и какой плохой человек их начальник. Говорили самозабвенно и собеседника не слушали.

А уж за проходной с таким человеком кружки пива нельзя было выпить, чтобы он не начал жаловаться: «Начальник дает мне работу, говорит, сделай. А я ему отвечаю, что сделать я могу, но эта работа не по моей должности, эта работа ведущего, а я шестой год — старший. Он говорит, так вот, делай, и повысим. А я ему говорю, что я так не могу…»

Первый год службы эти тоскливые люди удивляли Артура. Он даже матери рассказал про это свое недоумение. Мама отреагировала очень живо.

— Понимаешь, — сказала она. — Таких людей много, и среди них есть способные. Но они редко добиваются чего-то в жизни, потому что перестают идти к цели, ведь они, как ни странно, быстро достигают своего непреодолимого предела. Давно известно: человек стремится к славе, к богатству или к власти. Это древняя мудрость, но в наше время всех людей по этим трем категориям не распределишь, больше нужно градаций, более разветвленная классификация. У тех, про которых ты говоришь, цель одна — обидеться. Вернее, это не цель, а, как я уже сказала, непреодолимый предел. В своей обиде они живут комфортно, ничего не делают, только всем рассказывают, как несправедливо с ними обошлись. Если им улыбается судьба, они и в этом случае не рады. Даже найдя семь белых грибов около одной березы, или лежа на пляже у теплого моря, или получив большую премию, или оказавшись в командировке в Париже, эти люди не бывают счастливы и быстро придумывают, на что бы обидеться и в этом случае.

Краткий и точный рассказ матери удивил Артура. Видимо, мама когда-то размышляла над этим, и у нее остались «выжимки», квинтэссенция, суть. Такая компактная форма удобна для хранения информации, но не подходит для объяснения. «Как же так, — размышлял Артур. — Не нужно ни славы, ни денег, ни власти, не радует семья, не нужно взаимности любимого человека, не нужно решения трудной задачи? Да мало ли привлекательного, мало ли такого, что кажется счастьем?! Я был бы счастлив, если бы мог воскресить Светку и нарожать с ней детей! А мама говорит, что некоторые люди стремятся обидеться, а, обидевшись, достигают своей цели и становятся счастливыми. Ерунда какая-то!»

— Мам, ты изложи попроще, с примерами, лучше всего назови такого человека, которого я знаю. А так я ничего не понял.

— Среди наших с папой друзей таких людей нет и быть не может! — гордо сказала Маргарита Николаевна. — Ну, а пример… Был у меня случайный знакомый, парень тридцати одного года от роду. В ранней юности он был одаренным спортсменом-гребцом, входил в юношескую сборную страны. «Кандидат в мастера спорта», или даже «Мастер спорта». Потом поругался с тренером, и из сборной его выгнали. Учился он тогда в девятом классе школы. С тех пор в течение 15 лет с ним ничего не происходило. Он не получил профессии, не освоил никакого ремесла. Работал то курьером, то подсобным рабочим. Благо, отец у него был в силе, пристраивал и подкармливал. Каждому новому человеку он рассказывал, какая сволочь был его тренер и как тренер его обидел. Рассказав эту историю несколько раз, он терял интерес к человеку и искал следующего. С годами эта история устарела, потеряла свежесть и остроту. Собеседники стали его спрашивать, что было дальше, а он объяснял, что дальше не было ничего, звучало это странно, поэтому он добавлял: «Я понимаю, во мне еще много безответственности…»