Саша Карин - Бабочки и Ураганы Страница 6

Когда вокруг руин начнут собираться зеваки, а издалека, со стороны шоссе, донесется приглушенный звук сирены кареты скорой помощи.

В тайне я мечтал об этом.

Если бы кто-то сказал, что в моей жизни есть смысл, я рассмеялся бы ему в лицо.

Я отчаянно желал, чтобы случилось хоть что-нибудь. Я ждал чего-то волшебного и нереального, сидя в своей одинокой клетке и сочиняя дебильные хайку в глупой надежде обрести цель.

В пене и кровиБоль утопи. НачертиТри ровных штриха.

У моего поступка не было определенной причины. Я перессорился со всеми знакомыми, потратил все деньги и лег ванну с теплой водой.

Смысл и не нужен, говорит Кир. Нужны только Развлечение и Свобода.

Кир подарил мне возмутительное. Кир дал мне запретное.

И я перешел черту.

И кое-что случилось.

И кое-что произошло.

Прошлой зимой началась моя проверка. Мой отбор в террористы-ученики.

– У тебя есть неделя, чтобы научиться, – говорит Кир и улыбается.

И всю следующую неделю я провожу по три часа в день на репетициях «Рычащих Искрами Пьяных Тигров», заучивая риффы их песен перед предстоящим концертом в клубе «Подводная лодка».

Первое впечатление от длинного грифа бас-гитары в руке – удивительно приятное. Пытаюсь придушить в зародыше мысль о том, что это может быть связано с каким-нибудь комплексом.

– Панк-рок – это революция, – говорит Кир. – Почувствуй пустоту и разрушение.

У бритоголового парня с молотком в руке есть свои закидоны. Но все мы по какой-то причине делаем то, что он говорит.

И вот я стою и бью по самой толстой из четырех своих струн и пытаюсь почувствовать пустоту и разрушение.

– Восемь квадратов куплета, – говорит Кир, – четыре квадрата припева. Потом – снова восемь квадратов куплета.

Систематическая революция. Хаотический порядок. Структурная симметрия протеста.

Наш сет-лист состоит из трех песен:

«Мамонты вымерли».

«Волосатый член во рту у Системы».

И хит – «Бешеные страусы не прячут голову в песок».

Вообще-то все песни «РИПТ» одинаковые. Они состоят из трех-четырех пауэр-аккордов, сыгранных на запредельной скорости. Кир всегда выкручивает громкость своего усилителя в десятку. Он говорит, что нужно играть громко, чтобы быть услышанным. Я пожимаю плечами и говорю, что плохо разбираюсь в музыке.

Репетиции проходят в подвалах, сырых и холодных комнатках глубоко под землей с обитыми коробками из-под яиц стенами. Когда я выхожу на улицу после трехчасового рева гитар и грохота ударных, мне хочется снова спрыгнуть с автострады. Я слышу звон в ушах еще несколько часов, а Кир говорит, что это помогает «выпустить пар» и «очистить мысли». Я пожимаю плечами. Я не понимаю, чего Кир от меня хочет, но я не задаю вопросов. Так или иначе, медиатор лучше бритвы, а обитые коробками из-под яиц стены лучше серых больничных.

Восемь квадратов куплета.

Четыре квадрата припева.

Потом – снова восемь квадратов куплета…

Систематическое уничтожение Системы.

После репетиции мы заходим в бар и пьем дешевое пиво.

– Посмотри туда, что ты видишь? – спрашивает меня Кир, показывая пальцем в окно. Его глаза уже блестят от темного нефильтрованного.

Я смотрю в окно. Ничего необычного. Я живу в Москве в типовом спальном районе. Когда я смотрю в окно, то всегда вижу одно и то же. Раздолбанные московские дороги, вывеска ресторана напротив, яркие витрины и рекламные щиты. Купи семь гондонов, получи восьмой в подарок. Очередная комедия на ТНТ. Ультрамягкая туалетная бумага, воплощающая в жизнь мечты о комфорте. Мечтаю ли я о комфорте? Не знаю, но, когда смотрю на эти плакаты с маленькими котятами, играющими в розовых рулонах, мне кажется, что только об этом я всю жизнь и мечтал.

Ничего необычного. Напротив бара, в котором мы сидим, находится ресторан и торговый центр. И за этим рестораном и торговым центром есть еще ресторан и еще торговый центр. А за ними – еще и еще. Бесконечная цепь, паутина торговых центров, ресторанов, витрин и рекламных щитов, замкнутая обручем МКАДа. Плати, смотри, получай скидки, чтобы снова платить. 10%-ная скидка на мечту, которую тебе навязывают котята в розовых рулонах.

В глазах котят в розовых рулонах – котята в розовых рулонах, котята в розовых рулонах, котята в розовых рулонах. Рекурсия милоты, заставляющая тебя подтираться ультрамягкой с двойным слоем и получать скидки на следующие покупки. И еще бонусы на карту, чтобы подтираться в два раза больше и в два раза тщательней.

Я ищу за окном хоть что-нибудь, но не нахожу ничего особенного.

Я пожимаю плечами.

– Ни черта я не вижу.

– Вот именно – ни черта, – говорит Кир. – Совсем ни черта. Посмотри налево – ни черта. Посмотри направо – снова ни черта. Ни черта сверху. Ни черта снизу. Ни черта повсюду! Ни черта, ни черта.

Кир говорит быстро, язык его заплетается. Я тоже пьян и обкурен, поэтому мне кажется, будто Кир читает какое-то странное заклинание.

«Ни Черта».

Кир отпивает из кружки. Его рука дрожит.

– Посмотри на них. – Кир кивает, чтобы я посмотрел на людей за стеклом. – Бродят туда-сюда безо всякой цели. «В чем причина моей беспомощности?» – думают они, бреясь по утрам и собираясь на работу, и не находят простого ответа. Их жизни пусты, их мысли – обвалы космического беззвучия. Но каждый из них в тайне мечтает быть героем – мечтает стоять на вершине горы с лазерным мечом в руках, рубить на куски лезущих со всех сторон рептилоидов-захватчиков с Меркурия. Обмазавшись их синей кровью, сшить из чешуйчатой кожи накидку, подобно шкуре Немейского льва. Чтобы потом пить вино, гордо развалившись на троне из костей инопланетян, пока их ублажают ползающие в ногах распаленные девственницы-наложницы…

Кир все говорит и говорит, а мои мысли уносятся прочь с ураганами конопли и дешевого разливного.

Я думаю о том, как все-таки странно, что в нашем мире нет места героям. Или волшебникам. Нет ни Хи-Мена и властелинов вселенной, ни Гарри Поттера. Нет Великих Побед и Великих Целей. Не существует чудес и даже прекрасных совпадений. Не бывает чистого и не бывает совершенного.

Зато бритоголовый Кир «Ураган», загоняющий какую-то дичь, вполне реален, как и его «Рычащие Искрами Пьяные Тигры». Как реально и то, что кто-то однажды придумал натягивать резинки на члены и клеить на щиты у дорог фотографии котят в розовых рулонах.

– …Но их мечты так и останутся мечтами. Их жизни не имеют никакой художественной ценности, вот почему они вынуждены бессмысленно слоняться туда-сюда под окнами баров, уткнувшись в свои смартфоны, – заканчивает Кир и осушает кружку. – Но я так жить не согласен. Я не согласен гулять на коротком поводке Системы. Я не согласен довольствоваться малым. Мы с тобой, Попрыгунчик, однажды перешли черту. Мы знаем истинную цену жизни и смерти. Мы достойны Большего. Ты согласен, что мы достойны Большего?

Кир внимательно смотрит мне прямо в глаза, а я пытаюсь понять, шутит ли он, проверяет ли он меня или просто вот-вот рухнет на пол и утонет в собственной слюне.

– Да, думаю, мы достойны большего, – аккуратно отвечаю я.

Кир улыбается своей белозубой улыбкой и спрашивает:

– А что для тебя «Большее», Попрыгунчик? И главное – готов ли ты за это «Большее» бороться?

Готов ли я бороться за «Большее», спрашивает меня Кир. Спрашивает меня парень, столкнувший меня с автострады, а теперь ввязывающий в какое-то дерьмо.

Я пожимаю плечами, отпиваю пива и говорю, что, пожалуй, я готов бороться за «Большее».

Если бы прошлой зимой я еще знал, что это такое.

6

Играть на басу до самого концерта я так и не научился, хотя этого никто и не заметил. Кир как обычно выкручивает громкость своего усилителя в десятку, так что меня почти не слышно. Да и те укуренные и вечно пьяные ребята, что приходят на концерты в «Подводную лодку», все равно разбираются в музыке не лучше меня.

Когда гиг подходит к концу, у Кира рвется струна. Свирепый рев срывается в глухой сип задыхающегося перегруза. Глаза Кира наливаются кровью, и он в щепки разбивает гитару о сцену. Нуф взрывает бласт-бит. Кир поднимает руки в воздух, разбегается и устремляется в свободный полет над бурлящей толпой.

Кажется, это очень просто – разбежаться и прыгнуть. Но я-то знаю, что это не так. Всего секунда промедления, искра сомнения в глазах – и ты ломаешь себе челюсть, разбиваясь о бетонный пол подвального клуба.

Нажиматель кнопок никогда не прыгнет, пока его не подтолкнут.

А Кир прыгает, потому что он знает толк в бессмысленном удовольствии.

«Все дело в мотивации». Так тебе скажут на тренинге по личностному росту. «Главное – вести себя убедительно и заставить толпу довериться тебе». Это тебе скормят на семинаре по развитию лидерских качеств. Только никто не объяснит, что у тебя будет только одна попытка, один единственный шанс. 50 на 50. Тебя поднимают сотни преданных рук или ты выплевываешь свои зубы, лежа у чьих-то ног.