Евгений Петров - Том 1. Двенадцать стульев

Илья Ильф, Евгений Петров

Собрание сочинений в пяти томах

Том 1. Двенадцать стульев

Д. Заславский. Ильф и Петров

Судьба литературного содружества Ильфа и Петрова необычна. Она трогает и волнует. Они работали вместе недолго, всего десять лет, но в истории советской литературы оставили глубокий, неизгладимый след. Память о них не меркнет, и любовь читателей к их книгам не слабеет.

Широкой известностью пользуются романы «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». В новых исторических условиях, на материале нашей современности, Ильф и Петров не только возродили старый, классический жанр сатирического романа, но и придали ему принципиально новый характер.

Мы называем прежде всего два эти романа, потому что «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» действительно вершины творчества Ильфа и Петрова. Но романы эти возвышаются над целым литературным массивом, который составляют произведения самых различных жанров. Обозревая литературное наследие Ильфа и Петрова, не только произведения, написанные ими вместе, но и каждым в отдельности, нельзя не подивиться широте творческих возможностей писателей, литературному блеску фельетонов, очерков, комедий. Талант сатириков бил ключом. Впереди перед авторами открывалась широкая дорога. Они вынашивали множество замыслов, планов, тем. Сатира в произведениях писателей становилась все глубже. К сожалению, конец их содружества был трагичен. Жизнь Ильфа оборвалась слишком рано. А через несколько лет, тоже в расцвете таланта, погиб Петров.

Вся их недолгая совместная литературная деятельность тесно, неразрывно связана с первыми десятилетиями существования советской власти. Они не просто были современниками своей великой эпохи, но и активными участниками социалистического строительства, борцами на переднем крае. Смех был их литературным оружием, и они не сложили это оружие до конца своих дней.

Знакомясь с наследием Ильфа и Петрова, читатель поймет, какой большой потерей для советской литературы была их преждевременная гибель.

Мы вспоминаем первые годы Великой Октябрьской социалистической революции. Они исполнены живого, революционного драматизма. Народ ведет самоотверженную борьбу против всех старых общественных сил. Героическое время рождает героические натуры.

В эти годы народ разрушает основы капитализма и закладывает фундамент социалистического строя. Буржуазия оказывает бешеное сопротивление. Борьба идет во всех областях жизни – в промышленности, в сельском хозяйстве, в культуре, в быту. Это многосторонняя борьба. Народ творит дело революции не только с великой страстью, с энтузиазмом, с романтическим подъемом, но и с бодрой энергией, со светлой надеждой.

Люди терпели тогда неимоверные лишения. Революционные годы были и голодными годами. Однако очень часто народ переносил свои страдания со смехом, с улыбками, с шутками. В этом проявилась огромная моральная сила победителей. Дело разрушения гнилых стен и заборов старого социального строя – дело приятное и веселое.

От того времени дошли до нас народные песни, частушки, прибаутки, проникнутые подлинным юмором. Смех играл серьезную роль. «Смешное убивает», – говорят французы. Это верно. Народ бил своих врагов горячим и холодным оружием и добивал смехом.

Какую богатую пищу для сатиры и юмора дала, например, фигура нэпмана. В своеобразных условиях возникла эта особая разновидность частного собственника, приобретателя. Нэпман – тип капиталиста без капитализма. Он не имел уже сколько-нибудь глубоких корней в классовой почве. Это был сорняк, кое-где разросшийся довольно буйно, но лишенный социальной силы. Командные позиции прочно находились в руках рабочего класса. Народ был хозяином страны. А нэпман чувствовал, что он гость, чужак, пришелец, выходец с того света, и он торопился, жадно глотал, давясь кусками, пока не прогнали, пока не уничтожили. Нэпман был отвратителен, его курбеты смешны. Он сам издевался над собой, глумился с наглостью и цинизмом.

Все это были по существу своему мелочи, детали, пыль и сор, поднятые революционным вихрем. Это вскоре стало проходить. Многое исчезло, не оставив после, себя даже следов. Но в этом причудливом и порой комическом смешении старого и нового, когда нелегко было разобраться, где разрушается прошлое, где возникает будущее, были свои характерные черты.

Советская художественная литература в точности отразила эти процессы. В те годы создавались героические поэмы и эпопеи, лирические произведения, проникнутые высоким революционным пафосом, оптимистические трагедии. И вместе с тем громко звучал смех. Сатирическая и юмористическая литература расцвела, распустилась пышно и ярко, как-то сразу, словно давно дожидалась этого момента.

В журналах и газетах того времени были представлены самые разнообразные жанры комической литературы: юмористические стихи, басни, частушки, раешники. По-новому звучал смех на театральных подмостках. Веселый юмор проникал в музыку.

Всякие оттенки были в этом смехе. Иные смеялись с тоской по старому, злорадно радуясь и частным неудачам нового. В этом смехе, двусмысленном, неискреннем, не было никакой веры в будущее, сквозил гнилой скептицизм, смех переходил в глумление над всем окружающим. Но скептический смешок постепенно замирал под напором подлинной и меткой революционной сатиры. Демьян Бедный и Маяковский задавали тон сатирической литературе того времени. Они смеялись весело и зло, с глубокой верой в полное торжество нового общественного строя. Это был смех, идущий от здорового и сильного революционного чувства, смех передовой, новой силы над отжившим свое время общественным гнильем.

Маяковский и Демьян Бедный не были одиноки. В литературу пришло тогда много молодых людей, искренне примкнувших к революции и готовых посвятить ей всю свою жизнь. В «Правде» появились задорные, веселые фельетоны Михаила Кольцова. Кольцов шутил иногда добродушно, большей частью со злой остротой. Сдержанная улыбка была в фельетонах А. Зорича. Веселый смех звучал в первых сатирических опытах поэта комсомола А. Безыменского. В центральной железнодорожной газете «Гудок» начинали работать фельетонисты Валентин Катаев («Старик Саббакин») и Юрий Олеша («Зубило»). Появились талантливые сатирические журналы «Крокодил», «Красный перец», «Смехач» и другие.

Именно в эти годы, когда столица с особой силой притягивала к себе талантливую молодежь из самых далеких уголков Советской страны, сюда прибыли двое молодых людей из Одессы – Илья Ильф (псевдоним Ильи Арнольдовича Файнзильберга) и Евгений Петров (псевдоним Евгения Петровича Катаева). Их фельетоны и юмористические рассказы быстро обратили на себя внимание.

Не сразу образовалось их замечательное, содружество. Они были земляками, но в первые годы своей московской жизни не были даже знакомы. Ильф работал в «Гудке». Петрова его старший брат Валентин Катаев привел в журнал «Красный перец», где он стал работать выпускающим. Оба они, и Ильф и Петров, принесли в редакции неистощимые запасы смеха. Они смеялись молодо, открыто, звонко и оживляли смехом отделы газет и журналов, в которых сотрудничали. Когда в 1926 году Петров пришел в «Гудок», он так же, как Ильф, выполнял черновую, будничную работу, вел репортажи, набрасывал короткие очерки, редактировал рабкоровские заметки. Все это выходило у них легко, с литературным блеском. Фельетон большой и малой формы стал в двадцатые годы распространенным и очень ярким жанром публицистики. Ему отдавали свои таланты писатели из большой художественной литературы. Привлекала боевая действенность фельетона. Он точно разил врукопашную. Его результаты сказывались немедленно, в тот же день.

Ильф и Петров тоже писали фельетоны на конкретные темы. Но при этом охотно прибегали к художественному обобщению. Газетная работа давала обширный и богатый материал для творчества. Они знакомились с жизнью, выезжали по редакционным командировкам. Из поездок Ильф и Петров привозили записи фактов в своих блокнотах и множество новых планов. Газетные столицы становились для них тесны. Их манила даль романа, где нашли бы для себя место многочисленные герои их фельетонов и рассказов, связанные единым замыслом и общей композицией. Валентин Катаев подсказал им сюжет романа «Двенадцать стульев». И со всем пылом молодости они принялись за работу. Неизвестно, что бы вышло у каждого из них, если бы они взялись за это в отдельности. Но произошло то, что кажется нам чудом по той простой причине, что мы этого еще не объяснили и, может быть, не объясним до конца. Два разных человека слились в одну творческую личность. Ильф и Петров – два разных имени для одного автора.

Это были разные люди, разные индивидуальности, разные характеры.