Игорь Сахновский - Острое чувство субботы. Восемь историй от первого лица

Игорь Сахновский

ОСТРОЕ ЧУВСТВО СУББОТЫ

Часть I

Билет на сегодня

История первая

БОЛЬШАЯ БЕЛАЯ ЖЕНЩИНА

В моей тени можно прятаться от солнца.

Но это в том случае, если перейти мою границу в одностороннем порядке.

У меня сто семьдесят три сантиметра плюс каблуки. Плюс то, что я похожа на бульдозер и меня видно издалека. Ну ладно, каблуки — это всего лишь каблуки. Но если он мне заявит, что любит чулки, колготки и акриловые ногти, то я совсем разочаруюсь в этом мире.

Бывают мужчины такие вежливые, что прямо неудобно. Мне один знакомый говорит: «Люблю кормить маленьких». Я спрашиваю: «Где здесь маленькие?» На самом деле я выгодная, меня можно вообще не кормить, тогда я года два протяну за счет подкожных запасов.

У меня всё большое. Например, большие глаза, и мне нравится наблюдать за людьми. А за мной никто особо не наблюдает, я думаю.

Я хожу в одну скромную, бюджетную парикмахерскую на Вторчермете, вход со стороны улицы Ляпустина. Никак не могу догадаться, кто это был такой. Может быть, директор овощебазы, но с героической биографией.

После парикмахерской я красивая ровно два часа. За это время надо срочно успевать назначить кому-нибудь свидание. Потом уже будет поздно!

А волосы у меня страшно прямые, почти как солома. Их надо просто ровно подстричь — выше плеч. Но весь мой жизненный опыт показывает, что подстригать точно по прямой не умеет никто. И только мастера отдалённых районов иной раз умеют. Потому что через их ножницы проходит целая народная масса.

Довольно поэтично звучит: «мастера отдалённых районов»… Я, вообще, иногда страдаю красноречием.

Так что пойду стричься за 400 рублей, и это будет лучше, чем за 1400. А после парикмахерской вдруг стану звезда пленительного счастья. Только я без зонта, а погода совсем херовая.

Я повесила на сайте знакомств фотографию сразу после парикмахерской, в первые два часа, и там видно мой роскошный причесон.

Но всё равно бывает сильно грустно. Евгений мне по телефону говорит: «С какого перепуга ты грустишь? Подойди просто к зеркалу и полюбуйся на себя, какая ты Большая Белая Женщина!»

Было бы на что любоваться. Я, вообще, не очень красотка. У меня ноги некрасивые, 40-й размер. Подъём высоченный. А тут ещё ноготь на большом пальце слез — я на него сумку уронила с продуктами. Спрашивается, какой принц западёт на такую снежную вершину?.. Бывают в мире утонченные особы с длинными кистями и пыльным взором! И это ни разу не я.

Чувствую, надо мне работу менять, я тут умираю, просто умираю! Целый день сижу над чужими финансами. В прошлый понедельник полдня просидела и отпросилась. А то пришлось бы совсем увольняться. Ушла, куда глаза глядели, в парк.

Утром, перед выходом на работу, хотелось повеситься. В маршрутке читала роман «Колыбель для кошки», и так стало интересно, что решила дочитать. Зашла в гастроном на второй этаж. Что-то вроде кафетерия, я его называю «самый лучший ресторан», потому что он открыт с 7.30, там кофе по десять рублей, и ты там на хрен никому не нужен. Пока не дочитала, на работу не пошла. И, конечно, опоздала, услышала от начальницы всё, что она обо мне мыслит.

Три года назад переписывалась с одним человеком из Интернета. О погоде, об искусстве, ни о чём. А я тогда на Васнецова снимала жилье. И зашла после работы в соседний магазин. Хожу между полок, вижу чей-то пристальный взгляд, и лицо смутно знакомо… На следующий день приходит от него сообщение: «Я тебя видел в хозтоварах. Ты такая МОЩЬ!!!»

Он мне ещё потом сказал: «Надеюсь, ты не в Сбербанке работаешь? Потому что я собираюсь эту контору взрывать». Не знаю, что она ему сделала. Я-то сама в мелком дурацком банке. А этот парень, как Джеймс Бонд, не сообщает, где работает. Я спрашиваю: «Ты, наверно, журналист?» — «Не позорь меня, — говорит. — Я журналистов ненавижу, они даже хуже, чем Сбербанк». Я говорю: «Скоро ты ещё возненавидишь больших белых женщин». — «Нет, — говорит, — вряд ли. Это единственные людские существа, которых пока можно любить».

Мне интересно с мужчинами, которые много видели, их не удивишь неземной красотой. Но для них, бывает, проститься с человеком, я не знаю… как крошку со стола смахнуть!

Сейчас расскажу один случай. Как вспомню, плакать хочется.

В июне того лета у меня было совсем плохое настроение, и я ушла в астрал. Взяла несколько дней отпуска, чтобы тупо сидеть дома и никого не видеть.

А я тогда уже вывесила своё фото с причесоном. Однажды утром выхожу из астрала на сайт знакомств. Там на экране сбоку торчат всякие лидеры. Вижу, мужчина, 47 лет, с объявлением: «Нужна домработница. Очень срочно, не интим!»

Мое одиночество, видимо, в тот момент зашкалило. Я пишу ему, не знаю зачем: «Уберусь у вас дома за умеренную плату».

Он мне звонит: так и так, домработница ушла в запой, прибраться некому. Я, мол, вечером за тобой заеду.

Ну, поговорили. И я, честно сказать, забыла сразу. Думала: так, пошутили. Кроссовочки надела и вышла погулять. Времени часов 10 вечера, я на стадион поскакала, хотела побегать. Звонок. Злой такой мужик в трубке… Говорю: слушай, я что-то брякнула, не подумав. Какая сейчас уборка? Он рычит: «Да я уже на полдороге!» Ну, села на лавочку, жду.

Подъезжает, весь какой-то не в себе. Открывает багажник, достает курицу, начинает жадно есть. Ещё тычет мне в лицо куриной ногой, давай, говорит, поужинаем.

Поел, подобрел. Я ему: нет, товарищ, слишком ты странный, я к тебе в гости боюсь, хоть и большая девочка.

Он чуть не заплакал.

Ну что, помчались к нему. По пути он целый мешок пива купил и винища. Чтобы, говорит, уборка в праздник превратилась. «Сейчас, родная, все оформим!» — и набрал напитков, как на свадьбу.

А я ещё еду и всю дорогу причитаю: «Тебе со мной не расплатиться!», и всё в таком духе. То есть шучу, а он не понимает.

Захожу в дом… Мама родная! Чуть назад не вышла.

Посуды — до потолка, несколько баков тоже с посудой стоят. Вечеринка явно была неслабая. На полу бумажки, окурки, чего только нет. Видно, что личность творческая, чистотой не заморачивается.

Блин, ну что делать? Я музыку включила погромче — и вперёд. К утру всё это дело разгребла и бутылку вина заодно выпила.

Он что-нибудь попросит — я сразу же: плюс ещё 100 рублей, плюс 200. Смеюсь.

Под утро каких-то бутербродов нарезали, я уханькалась, как Золушка, помылась в чистеньком душе и отключилась.

Когда я трудилась, он пытался меня смешить, наливал вино, даже мешочек с мусором вынес пару раз. Секса не было. Он, может, и случился бы, но только не с уборщицей без задних ног. Уснули, и всё.

В обед следующего дня он меня повёз в центр. А я без косметики и в спортивном костюме, почти бомжихой выгляжу, страшно неудобно.

Ну вот. Мне выходить, он руку тянет к карману: «Как мне тебя отблагодарить? Ты вчера всё прибавляла и прибавляла…» И мне вдруг до того стрёмно стало. Я говорю: «Да ладно! Все люди практически братья. Мы с тобой повеселились, вина выпили, заодно и убрались. Так что не парься!» И ушла.

У меня, честно говоря, не было с ним желания встречаться. У него, я думаю, тоже. Ему, наверно, просто неловко было.

Проходит месяц. В пятницу я спускаюсь в метро, собралась домой. Звонок от него, буквально вопль: «Ты самая белая, самая большая белая женщина, самая лучшая, типа, единственная, спаси меня! Ты где?!» Я говорю: «В метро». — «Мне твоя помощь нужна! Пожалуйста, бери такси и приезжай». Я говорю: «Если столько же, сколько в прошлый раз, тебе дешевле вызвать профессиональных уборщиков». — «Нет, — говорит, — уборки не будет вообще. Прошу тебя!»

Беру такси, приезжаю. Выскакивает весь в тревоге и поддатый. Смотрит на меня как баран на баранину: «Ты, оказывается, симпатичная!» Я спрашиваю: «Чего хотел?» А он, видишь ли, председатель садового товарищества, и ему послезавтра отчитываться на ревизионной комиссии за год.

Ни одного документа не готово, клавиатурой не владеет. Короче, у парня истерика. Там надо дебит с кредитом подбить, показать, куда членские взносы ушли, план платежей на будущий год и ещё всякая хрень. А на руках только чеки да какие-то расписки.

Я хотела отказаться. Но он натурально заплакал.

Могло у меня женское сердце выдержать?? Женское точно не могло.

Спрашиваю: «Почему я, блин? Кто я тебе?» — «Ты, — говорит, — большая белая женщина, так выглядишь, будто для тебя нет невозможных вещей».

Я ненавижу цифры и бухучет, но тут мой экономический диплом и слепая печать пригодились. Он, правда, был весь на нервной почве. Кричал на меня, срывался в истерику — тоже начальничек. Я вставала два раза, чтобы уйти. Говорю: «Какого фига ты орёшь? Ты даже не знаешь, как меня зовут». Нашел себе рабыню Изауру… Инфантил.