Александр Костюнин - Земное притяжение

Александр Викторович Костюнин

Земное притяжение

Эссе

Свои отзывы и предложения направляйте по адресу: [email protected]

Авторский сайт: http://www.kostjunin.ru

Посвящается жене и другу Галине Петровне Костюниной

«…Вот вышел сеятель сеять;

И когда он сеял, иное упало при дороге, и налетели птицы, и поклевали то;

Иное упало на места каменистые, где не много было земли, и скоро взошло, потому что земля была неглубока;

Когда же взошло солнце, увяло и, как не имело корня, засохло;

Иное упало в терние, и выросло терние и заглушило его;

Иное упало на добрую землю и принесло плод…»

Не с рождения восприимчив к благодати человек. Но страдания, физические и душевные, постепенно готовят почву.

Незримый Садовник орошает её.

То сладкой патокой, то нашими слезами и кровью.

В повседневной суете, когда, как дворняга, занят погоней за собственным хвостом, некогда остановиться и задуматься. И вот однажды время будто бы замирает. Всё лишнее, второстепенное отходит на задний план. Главное выступает вперёд.

Глаза не разбегаются.

Нет.

По-настоящему главного – мало.

Сами собой приходят мысли о Добре и Зле, о Любви и Ненависти, об Истине и Правде, о Жизни и Смерти. Эта способность к осмыслению формируется исподволь, а проявляется вдруг.

Словно после летаргического сна, отстранённо, с высоты, взираешь на пройденный путь. Замечаешь то, чего раньше и не видел. Впервые открывается возможность себя понять. И для этого, оказывается, не нужно ничего выдумывать.

Требуется лишь всё точно вспомнить.

Волшебные стёклышки

Холодный сентябрьский дождь лил, не переставая, вторые сутки. Смеркалось. На улице сыро. Зябко. Одинокие прохожие бесформенными тенями проплывают за окном.

В печурке задумчиво потрескивают дрова.

Я придвинулся ближе к огню.

Хотелось побыть одному и многое осмыслить.

Мистические видения, которые возникли сегодня в тот момент, когда я печатал очередной снимок, взволновали меня.

Я помню, как появилось невольное желание оглянуться…

Нерешительным взглядом окинул комнату.

Один…

Но сильное, явное своей осязаемостью новое чувство не давало успокоиться.

Да, правильно, я как раз собирался печатать автопортрет.

Включил проектор.

Яркий луч света прошёл сквозь прозрачный негатив плёнки. И прямо под ним, на белом листе бумаги, появилось моё изображение. Поначалу оно было неясным, мало узнаваемым.

Для того, чтобы снимок реально, без искажений передал все оттенки, используют светофильтры. Всего этих стёклышек три: красное, жёлтое и синее. Мастер, пропуская через них обычный белый свет, оживляет изображение.

На первый взгляд, всё очень просто, если не задумываться…

А в действительности стоит хоть немного нарушить пропорции этих цветов – и человек на снимке выйдет совсем другим. Он будет напоминать того, настоящего, но это будет уже не он.

Осталось только навести резкость.

Моё второе «Я» на снимке начало выплывать из дымки и становиться всё более и более чётким. Наводить лучше всего по глазам. Всматриваясь в них, я ещё чуть тронул объектив, и наши взгляды встретились…

Границы реального стали размываться и плавно отступили куда-то в темноту. Только его глаза. (Вернее, глаза моего второго Я.) Между нами установился прямой контакт.

– Здравствуй! – сказало моё отражение.

– Здравствуй… – невольно вырвалось у меня. (Наверное, нужно было произнести что-то совсем другое… но я не нашёлся.) – Ты кто?

– Я твоя Душа. Ты сделал так, что теперь можно с тобой разговаривать. Спасибо тебе. Но я не одна.

– Не одна? А кто же ещё?!

– Ещё твой Разум и Тело. Ты состоишь из нас. Человек имеет триединую сущность. Мы для тебя, как стёклышки для твоего изображения. Красное, жёлтое и синее. На протяжении всей жизни Господь, по своему усмотрению, изменяет влияние каждого из нас на тебя. И только поэтому меняешься ты. Никак не наоборот. Однако по мере развития человек с каждым шагом приближается к Моменту Истины, когда вынужден сделать свой выбор: кому из троих отдать веру? Если хочешь, мы можем рассказать, как для принятия этого решения постепенно созревал ты.

– Конечно, хочу…

– Ну, слушай. Только пусть расскажет лучше Разум.

– Начну с твоего детства, – произнёс Разум и повёл свой неторопливый рассказ.

Первым появляется Тело.

Его уже с первых минут принято называть человеком.

Тело чувствует себя некомфортно. Оно хочет преодолеть это неприятное состояние, но свои возможности у него не то что ограничены, – они отсутствуют. Тело поэтому, как пуповиной, связано и напрямую зависимо от внешнего мира.

На первых порах распорядок дня незатейливый. Сигнал подаст – наготово покормят и напоят. Потом Тело спит, просыпается – и всё сначала. При рождении оно сильно не умничает. Нечем.

Телу нравится, чтобы его берегли, беспрерывно лелеяли и заботились о нём. К хорошему оно быстро привыкает и подталкивает Разум, как только тот появится, добиваться очередных благ.

Таким образом, вторым у тебя появился я.

Господь так устроил, что Разум, хотя и рождается на свет абсолютно неразвитым, чужих, полезных советов не воспринимает. (Опыт не привьёшь.) И поэтому в молодости, так называемый «человек», оценивает происходящее, принимает бесповоротные решения, исступлённо спорит, не приходя, по сути, в полное сознание.

Место, предназначенное для Души, заполняется последним.

Душа смалу способна сострадать, испытывать стыд, любить и ненавидеть, овладевать искусством, воспринимать юмор и упиваться литературой.

Она – совесть человеческая.

А жизнь кипит. Ритм задают авторитет взрослых, обычаи, сложившиеся в обществе на тот момент, и неуёмные потребности Тела.

Разум не успевает толком ничего осмыслить (просто ещё не знает, что такое – «мыслить»), а Тело за ручку повели вступать в пионеры, в «Гитлер югенд», в общество друзей церкви. (Кого куда.) Оно поспешает с готовностью.

Это животная стадия развития человека.

Греховное ненасытное Тело при этом главенствует. Его поводырь, Разум, – ещё незрячий. Душа, маленькая и ранимая, страдает, но на неё никто не обращает внимания.

Душе сплошная мука с Разумом и Телом. Как неродные.

Есть ли вина человека в этом? Да! Если считать виновным молоток, которым вгоняют гвоздь.

Сострадание

Напомню тебе один случай, который произошёл на твоих глазах в детстве.

Ты зашёл к своему сверстнику в гости. На кухне сидела его старенькая бабушка. Она психически больна. Несмотря на свой недуг, это была сама доброта и труженица, каких поискать. Чтобы чем-то помочь взрослой дочери по хозяйству, она бралась за любую работу. И хотя посуду после неё принято было перемывать, она старалась как могла. Зато связать носки, соткать половик – мастерица. Вот и на этот раз, сидя на кухне, она вязала носки любимому внуку. Самому дорогому ей человеку!

Его приход из школы – для неё тихая светлая радость…

Родным ей был карельский язык – язык малочисленного исчезающего народа. Нас очень смешило, когда на непонятном наречии она тихонько молилась, а на русском пела непристойные частушки.

Твой друг стыдился своей бабушки.

Досада накапливалась.

Когда вы разделись и прошли на кухню, она прервала своё рукоделие. Открытая улыбка осветила её лицо. Поверх очков на внука смотрели излучающие доброту глаза. Натруженные руки с вязальными спицами расслабленно опустились на заштопанный передник. И вдруг… клубок шерстяных ниток озорно, как живой, выскочил из неуверенных рук, разматываясь и уменьшаясь.

Опираясь на кухонный буфет, она тяжело поднялась с устойчивой деревянной табуретки. А дальше… (надо же было такому случиться!), нагнувшись за клубком, она нечаянно задела внука, который наливал себе в кружку молоко. Рука качнулась, и молоко расплескалось…

– Дура! – в бешенстве прокричал внук.

Всё произошло так быстро: он зло схватил тяжёлый сковородник и, выбегая из кухни, с порога, изо всех сил, бросил им в бабушку. Сковородник попал по опухшей бабушкиной ноге. Её полные губы задрожали, и она, что-то причитая на родном языке, придерживая рукой больное место, с плачем опустилась на табуретку.

Слёзы текли по её раскрасневшемуся лицу.

Не помня себя, ты схватил шапку, пальто и выбежал из дома.