Раймонд Карвер - Рассказы

Раймонд Карвер

РАССКАЗЫ

ТРИ ЖИЗНИ РАЙМОНДА КАРВЕРА

Раймонд Карвер, один из самых читаемых в последние десятилетия американских писателей, незадолго до конца своей короткой жизни любил говорить: «Я счастливый человек. Мне удалось прожить две жизни.» Карвер приводил при этом точную дату завершения своей «первой» жизни и начала «второй»: 2 июня 1977 года.

День этот для Карвера был одновременно страшным и знаменательным. 2 июня 1977 года Раймонд Карвер, уже сравнительно известный поэт и писатель, после очередного запоя впал в состояние мозговой комы: «Я словно очутился на дне очень глубокого колодца,» — вспоминал он позднее. Врачам удалось вернуть Карвера к жизни, а он с того дня ни разу не выпил ни капли спиртного.

«Вторая» жизнь Карвера длилась недолго, всего 11 лет. 2 августа 1988 года он умер от рака легкого. Но даже зная свой страшный диагноз (в США врачи всегда ставят пациентов в известность о характере заболевания), зная, что времени остается совсем мало, он не уставал повторять своим друзьям и близким: «Каждый день я чувствую на себе благословение божие. Каждый день я не устаю благодарить судьбу. Каждый день я чувствую радостное изумление от того, как у меня все теперь устроилось.»

Действительно, во «второй» своей жизни Карвер обрел много больше, чем в «первой»: к нему пришла и заслуженная слава, и настоящая любовь, и материальное благополучие. И, самое главное, — его творческий потенциал не только не иссяк, но, напротив, блестяще реализовался в нескольких книгах рассказов: «Так о чем мы говорим, когда говорим о любви» (1981), «Собор» (1983), «Откуда я взываю» (1988), в поэтических сборниках «Где вода сливается с другой водою» (1985), «Ультрамарин» (1988), «Новая тропинка к водопаду», в сценарии к фильму «Достоевский».

Но, говоря о полноте счастья, испытанной им в конце жизненного пути, Карвер никогда не зачеркивал своей «первой» жизни — ведь этот этап его писательской судьбы был для него тяжелой. но очень большой школой, в которой ему пришлось учиться с самого рождения.

Раймонд Карвер родился 25 мая 1938 года в небольшом городке Клэтскени (штат Орегон) на Северо-Западе США. Детство его прошло в Якиме (штат Вашингтон), где, как и во многих других городах американского Северо-Запада, сосредоточена лесная и деревообрабатывающая промышленность. В Якиме отцу Карвера удалось найти место заточника пил. Доходы семьи были невелики, поэтому Раймонду после окончания средней школы в 1956 году не удалось продолжить образования. Подобно многим американским писателям-классикам, он оказался перед необходимостью зарабатывать себе на хлеб тяжелым трудом.

К концу 50-х годов Карвер все острее осознает в себе тягу к литературному творчеству и в 1961 году приезжает в Калифорнию. Только через десять лет ему удается издать первые сборники стихов: «Зимняя бессонница» (1970), «Лосось выплывает ночью» (1976) и опубликовать рассказы («Поставь себя на мое место», 1974).

Калифорния с ее свободой нравов, терпимостью к любому проявлению эксцентричности и увлечением художественными экспериментами в годы подъема молодежного движения становится западной «Меккой» американских нонконформистов (восточной был Нью-Йорк). «Улицы кишмя кишели головными повязками, широкополыми шляпами, амулетами, мокасинами, римскими сандалиями и кожаной бахромой, свисающей с каждого жилета или куртки,» — вспоминает о Сан-Франциско тех лет, этой штаб-квартире контркультуры, литератор Джим Хьюстон, знавший Карвера в калифорнийский период его жизни.

Карвер с его суровой северо-западной закваской, похожий на «застенчивого медведя», даже внешне не очень-то вписывался в калифорнийский стиль жизни — даже внешне. Тот же Хьюстон отмечает, что Карвер одевался совсем не так, как многие представители богемы Сан-Франциско: «На нем были черные брюки и белая рубашка, он выглядел бы совсем консервативно, если бы и то и другое не было сильно измято». И все же Калифорния, этот живописный, шумный и пестрый «сумасшедший дом» Америки (вспомните известную песню «Отель Калифорния») увлекает Карвера в водоворот и хаос своей жизни.

Он поселяется неподалеку от Сан-Франциско сначала в городке Арката, затем — в Купертино вместе с женой Мэриан и двумя детьми. Но отношения в семье становились все более напряженными: возможно, оттого что они поженились совсем рано, после окончания школы, где были одноклассниками, возможно, из-за несходства характеров, а скорее всего — от трудных материальных условий, не дававших Карверу сосредоточиться на творчестве, развивали раздражительность и стремление отвлечься от повседневных забот с помощью крепких напитков. Не отставала от него в этом и Мэриан.

Но, несмотря на все неблагополучные обстоятельства калифорнийского периода, Карвер продолжал писать и делал все, чтобы усовершенствовать свое мастерство. Он много и жадно читал, с увлечением учился на писательских курсах.

Очень большую роль в его биографии сыграла встреча с выдающимся американским романистом 60-70-х годов Джоном Гарднером (1933–1982), который руководил работой писательской студии в колледже Чико в начале 60-х годов.

Именно Гарднер познакомил начинающего новеллиста Карвера с именами и произведениями многих великих мастеров этого жанра: «На занятиях он всегда упоминал о писателях, чьи имена были мне незнакомы: о Конраде, Портер, Бабеле, Чехове,» — вспоминал Раймонд Карвер. Гарднер внимательно относился ко всему написанному слушателями студии, но особенно заметный интерес вызывало у него то, что делал Карвер. Гарднер не патронировал начинающего автора, но сумел дать ему необходимые советы и внушить веру в его писательское призвание. «Хороший литературный учитель,» — любил повторять Карвер, — «как твоя литературная совесть,» и прибавлял, что Гарднер и был для него как раз таким учителем. Поэтому известие о трагической гибели Джона Гарднера в 1982 году для Карвера, как и для многих других писателей его поколения, стало тяжелым ударом: «Я тоскую о нем больше, чем могу выразить словами,» — говорил он, вернувшись с похорон Гарднера.

Во многом благодаря Гарднеру к Карверу пришла любовь к русской литературе — к творчеству Тургенева, Толстого-новеллиста, и особенно к Чехову. Рассказы Карвера, где даны краткие, немногословные зарисовки обыденной жизни, критики почти всегда сравнивают с рассказами Чехова, а самого Карвера нередко называют «американским Чеховым». Сам Карвер не раз говорил о своем восхищении мастерством Чехова, о чувстве внутреннего родства, которое он испытывает, читая Чехова или о нем. Последний рассказ «Поручение», написанный Карвером для своего, последнего же, сборника, — это рассказ о смерти Чехова.

Вероятно, это еще одно свидетельство того огромного значения, которое принадлежало Чехову в творческой жизни американского писателя.

Проза Карвера с первой же фразы поражает простотой и отсутствием какой бы то ни было замысловатости. Краткие реплики, которыми обмениваются его персонажи, состоят из самых ходовых слов и выражений в речи современных американцев. Рассказы Карвера в оригинале — превосходный источник американской разговорной лексики для тех, кто хотел бы научиться беседовать, а не «изъясняться с представителями основной массы населения этой страны». Сюжеты карверовских рассказов, повествующих о самых заурядных житейских делах: семейных радостях или, напротив, ссорах между супругами, потере работы, переезде из одного города в другой, дорожных происшествиях или распродаже ставшего ненужным домашнего скарба, — тоже не отличаются особой занимательностью или оригинальностью. Потому так часто рецензенты и литературные обозреватели в США и других странах определяли творчество Карвера термином «минимализм», имея в виду его сходство с художественным течением, развившимся в музыке, живописи и литературе с конца 70-х годов. Минималисты тяготели к ясности смысла, лаконизму и даже скупости выразительных средств, к отказу от всякого рода декоративности, предпочитая нечто подобное знаменитому «телеграфному стилю» Хемингуэя — кстати, одного из любимых писателей Карвера. Действительно, предельная сдержанность художественной палитры Карвера, сосредоточенность на житейской прозе делают его творчество близким манере «минималистов», впрочем, как и произведениям «неореализма» (просьба не путать с итальянским неореализмом 1950-х годов) или же «грязного реализма» — еще одного течения 70-80-х годов, к которому относили Карвера другие критики.

Но, как это всегда бывает с большими художниками, масштаб и суть их творчества трудно измерить с помощью тех или иных терминов. «Как бы ни пытались это делать, сама тайна произведений Карвера остается нетронутой,» — справедливо замечает талантливая американская поэтесса Тэсс Галлахер, литературный соратник и вдова Раймонда Карвера.