Виктор Пелевин - Святочный киберпанк 117.dir

Святочный киберпанк 117.dir

Не надо быть специалистом по так называемой культуре, чтобы заметить общий практически для всех стран мира упадок интереса к поэзии. Возможно, это связано с политическими переменами, случившимися в мире за последние несколько десятилетий. Поэзия, далекий потомок древней заклинательной магии, хорошо приживается при деспотиях и тоталитарных режимах в силу своеобразного резонанса – такие режимы, как правило, сами имеют магическую природу и поэтому способны естественным образом питать другое ответвление магии. Но перед лицом (вернее лицами) трезвомыслящей гидры рынка поэзия оказывается бессильной и как бы ненужной.

Но это, к счастью, не означает ее гибели. Просто из фокуса общественного интереса она смещается на его далекую периферию – в пространство университетских кампусов, районных многотиражек, стенгазет, капустников и вечеров отдыха. Больше того, нельзя даже сказать, что она совсем покидает этот фокус – ей все же удается сохранить свои позиции и в той раскаленной области, куда направлен блуждающий и мутный взгляд человечества. Поэзия живет в названиях автомобилей, гостиниц и шоколадок, в именах, даваемых кораблям, гигиеническим прокладкам и компьютерным вирусам.

Последнее, пожалуй, удивительнее всего. Ведь по своей природе компьютерный вирус не что иное, как бездушная последовательность команд микроассеблера, незаметно прилепляющаяся к другим программам, чтобы в один прекрасный день взять и превратить компьютер в бессмысленную груду металла и пластмассы. И вот этим программам-убийцам дают имена вроде «Леонардо», «Каскад», «Желтая роза» и так далее. Возможно, поэтичность этих имен есть не что иное, как возврат к упоминавшейся заклинательной магии, возможно, это попытка как-то очеловечить, одушевить и умилостивить мертвый и всемогущий полупроводниковый мир, проносящиеся по которому электронные импульсы определяют человеческую судьбу. Ведь даже богатство, к которому всю жизнь стремится человек, в наши дни означает не подвалы, где лежат груды золота, а совершенно бессмысленную для непосвященных цепочку нулей и единиц, хранящуюся в памяти банковского компьютера, и все, чего добивается самый удачливый предприниматель за полные трудов и забот годы перед тем, как инфаркт или пуля вынуждают его перейти к иным формам бизнеса, так это изменения последовательности зарядов на каком-нибудь тридцатидвухэмиттерном транзисторе из чипа, который так мал, что и разглядеть-то его можно только в микроскоп.

Поэтому нет ничего удивительного, что компьютерный вирус, полностью парализовавший на несколько дней жизнь большого русского города Петроплаховска, был назван «Рождественская Ночь». (В программах-антивирусах и компьютерной литературе его обычно обозначают как «РН-117.DIR» – что означают эти цифры и латинские буквы, мы не знаем.) Но название «Рождественская Ночь» нельзя считать чистой данью поэзии. Дело в том, что некоторые вирусы срабатывают в определенное время или определенный день – так, например, вирус «Леонардо» должен был совершить свое черное дело в день рождения Леонардо да Винчи. Точно так же вирус «Рождественская Ночь» выходил из спячки в ночь под Рождество. Что касается его действия, то мы попытаемся описать его как можно проще, не углубляясь в технические подробности – в конце концов, только специалисту интересно, в какой кластер «РН-117.DIR» записывал свое тело и как именно он видоизменял таблицу расположения файлов. Для нас важно только то, что этот вирус разрушал хранящиеся в компьютере базы данных, причем делал это довольно необычным способом – инфомация не просто портилась или стиралась, а как бы перемешивалась, причем очень аккуратно.

Представим себе компьютер, стоящий где-нибудь в мэрии, в котором собраны все сведения о жизни города (как это, кстати сказать, и было в Петроплаховске). Пока этот компьютер исправен, его память похожа на собранный кубик Рубика – допустим, на синей стороне хранятся какие-нибудь сведения о коммунальных службах, на красной – данные о городском бюджете, на желтой – личный банк данных мэра, на зеленой – его записная книжка, и так далее. Так вот, активизируясь, «РН-117.DIR» начинал вращать грани этого кубика сумасшедшим и непредсказуемым образом, но все клетки при этом сохранялись и сам кубик тоже. Если продолжить эту аналогию, то антивирусные программы, проверяя память компьютера на наличие вируса, как бы измеряют грани этого кубика, и если они не изменяются, то делается вывод, что вирусов в компьютере нет. Поэтому любые ревизоры диска и даже новейшие эвристические анализаторы были бессильны против «РН-117.DIR», неизвестный программист, вставший по непонятной причине на путь абстрактного зла, создал настоящий маленький шедевр, удостоившийся скупой и презрительной похвалы самого доктора Лозинского, высшего авторитета в области компьютерной демонологии.

Об авторе вируса ничего не известно. Ходили слухи, что им был тот самый сумасшедший инженер Герасимов, по делу которого впервые в практике петроплаховского горсуда был применен закон об охране животных. Дело это было громким, так что напомним о нем только в самых общих чертах. Герасимов, человек от рождения психически неуравновешенный и к тому же относящийся к той немногочисленной прослойке нашего общества, которая не поняла и не приняла реформ, ненавидел все те ростки грядущего, которые пробиваются к солнцу сквозь многослойный асфальт нашего печального бытия. На этой почве у него и развилась мания преследования: для него самым главным символом произошедших в стране перемен почему-то стал бультерьер. Возможно, это связано с тем, что в шестнадцатиэтажном доме, где он жил, многие обзавелись собакой этой популярной породы, и, спускаясь в лифте, Герасимов много раз оказывался в обществе трех, четырех, а иногда и пяти бультерьеров одновременно. Кончилось это тем, что Герасимов, распродав свое немногочисленное имущество и войдя в серьезные для человека его средств долги, тоже приобрел себе бультерьера.

Соседи сначала очень обрадовались такой перемене, произошедшей с Герасимовым. С первого взгляда казалось, что она свидетельствует о серьезном желании человека приспособиться к изменившимся обстоятельствам и начать наконец жить в ногу со временем. Но, когда выяснилось, какое имя Герасимов дал собаке, любители животных из его дома были просто шокированы. Дело в том, что он назвал своего бультерьера «Муму». По вечерам Герасимов стал ходить на прогулки к близлежащей реке и, бывало, подолгу простаивал на берегу, глядя в середину потока и напряженно о чем-то думая. Муму резвилась рядом, иногда подбегая к хозяину, чтобы потереться о его ногу и поглядеть ему в лицо своими доверчивыми красными глазками.

Собаководы того дома, где жил Герасимов, нашли, что эти прогулки носят явно демонстративный характер. Кончилось дело, как известно, судом, вмешался сам мэр Петроплаховска, бывший страстным любителем бультерьеров, и Герасимов был лишен прав на животное.

– Герасимову ненавистно все то, что олицетворяет Муму, – сказал на суде государственный обвинитель, – точнее, Муму олицетворяет все то, что ненавистно Герасимову. А ведь для тысяч и тысяч россиян бультерьер стал синонимом жизненного успеха, оптимизма, веры в возрождение новой России! Герасимов тянет свои лапы к Муму только потому, что они слишком коротки, чтобы дотянуться до тех, кого этот пес символизирует. Но мы требуем лишить его прав на животное не из-за этих убеждений, как бы мы к ним ни относились, нет – мы требуем этого потому, что бедному псу угрожает опасность!

Герасимов проиграл процесс. Муму, взятую под защиту закона, предполагалось отправить в элитарный спецсобакоприемник, где коротают свой век бультерьеры, питбульмастифы и волкодавы погибших капитанов бизнеса, деньги на содержание Муму и на специальную клетку, в которой собаку должны были отправить по почте, выделил лично мэр.

Возможно, поэтому и возник слух, что это Герасимов написал «РН-177.DIR», чтобы отомстить мэру. Нам эта версия представляется крайне маловероятной. Во-первых, программист, способный написать вирус уровня «Рождественской Ночи», вряд ли стал бы вымещать свою злобу и зависть к чужому достатку на ни в чем не повинном бультерьере – он, без сомнения, был бы достаточно состоятельным человеком, чтобы завести себе хоть десять бультерьеров. Во-вторых, Герасимов ни разу не появлялся в мэрии, а возможность заразить компьютер таким вирусом через «интернет» крайне сомнительна. И в-третьих, что самое главное, в версии об авторстве Герасимова начисто отсутствует логика. Как говорил на суде обвинитель, Герасимов протянул свои лапы к Муму именно потому, что они были слишком коротки, чтобы тронуть кого-нибудь, кто мог как следует дать по этим лапам. Герасимов был слишком трусоват, чтобы решиться задеть кого-нибудь из имеющих реальную власть. А мэр Петроплаховска Александр Ванюков, больше известный в городе под кличкой Шурик Спиноза, такую власть, безусловно, имел. Кстати, эту кличку он получил вовсе не из-за своих увлечений философией, а потому, что в самом начале своей карьеры убил несколько человек вязальной спицей.