Гийом Мюссо - После... Страница 14

Натан видел — этой женщине хорошо и счастье ее неподдельно. Интересно, она живет с кем-то или мать-одиночка?.. Он готов был поспорить, что второе вероятнее, но вдруг засомневался: Кандис остановилась в отделе алкогольных напитков и взяла упаковку пива «Будвайзер». Неожиданность — Натан почему-то не представлял ее с пивом.

На стоянке он прошел совсем близко от нее: лицо спокойное, безмятежное. Потом взглянул на малыша — и подумал о своем сыне.

Кандис села в пикап, и Натан вновь последовал за ней. Расположенный на небольших холмах, район Стейтен-Айленд больше походил на Нью-Джерси, чем на Нью-Йорк: здесь было больше частных домов и никакой суеты.

Население Стейтен-Айленда сильно выросло с тех пор, как некоторые жители полуразвалившихся кварталов Бруклина переехали сюда в поисках тишины и покоя. Жители Манхэттена считали этот район пристанищем неотесанной деревенщины. Что касается обитателей Стейтен-Айленда, они заявили о своем желании стать отдельным от Манхэттена административным районом: им надоело платить высокие налоги, выгодные только их расточительному соседу.

Кандис продолжила свой путь — миновала место, откуда забрала сына, но на этот раз не остановилась перед домом Тани, а повернула направо и поехала по дороге, которая привела ее к одному из последних в районе домов.

Натан остановился в пятидесяти метрах от него; вспомнил, что в прошлом году купил бинокль — в Стоу Маунтин[8], когда проводил там выходные с Бонни. Куда он, черт побери, подевался? Поискав, нашел его под сиденьями и, приладившись, стал рассматривать этот дом — дом Кандис Кук.

Вон она стоит с каким-то мужчиной, они смеются… Ему за шестьдесят, высокий, худощавый, прямой, как палка; на голове бейсболка, за ухом сигарета. Чем-то похож на Клинта Иствуда, подумал Натан; возможно, ее отец.

До приезда Кандис мужчина красил веранду. Теперь оставил свое занятие и помог ей выгрузить из багажника коричневые бумажные пакеты, полные продуктов. Видно было, что эти двое хорошо ладят. «Клинт Иствуд» забрал ребенка из машины; малыш залез пальчиками в пакетик со сладостями, достал конфету и положил «деду» в рот. А Кандис в это время поставила машину в небольшой гараж.

Пока «Клинт», с сигаретой в зубах, заканчивал мыть кисти, девушка унесла ребенка в дом, затем вышла и протянула мужчине одну из только что купленных бутылок «Будвайзера». Поблагодарив, тот положил руку ей на плечо, и они вернулись в дом.

День был пасмурный, уже начинало смеркаться. В гостиной загорелся свет — три силуэта вырисовывались, как в китайском театре теней. Из дома доносился смех, смешанный со звуками телевизора. Натан не совсем понимал, почему она, эта Кандис, до сих пор живет с отцом.

Он долго сидел в машине неподвижно, будто из зрительного зала наблюдая сцену чужого счастья. Люди возвращаются домой, рассказывают близким, как прошел день, обсуждают дела, намечают планы на будущие выходные. А у него… у него ничего этого больше нет. И он почувствовал себя совсем несчастным. Включил печку и уже собрался уехать, когда снова зазвонил мобильный. С работы, наверное. Нет, пришло сообщение: «Проверьте почту. Гаррет Гудрич».

Что еще ему нужно? Поразмыслив несколько секунд, Натан включил свет в салоне, достал из портфеля ноутбук и вошел в Интернет: пришло три письма.

Первое от Эбби: «Приятного отпуска. С Рождеством вас и вашу дочь!» Конечно, добавила цитату: «Мужчина, который не проводит время со своей семьей, никогда не будет настоящим мужчиной». Натан улыбнулся — это такая игра между ними: нужно вспомнить, из какого фильма реплика. Эту фразу он легко вспомнил, нажал на кнопку ответа и напечатал: «Вито Карлеоне, „Крестный отец“».

Во втором письме — фотография Бонни, прижимающей к щеке Багза, карликового кролика. С тех пор как Мэллори купила веб-камеру, Бонни часто посылала ему снимки. На этом девочка держала над головой лист картона; нарисовала на нем овал, как в комиксах, а внутри него написала фломастером: «Я и Багз ждем тебя в следующую субботу».

Натан долго смотрел на надпись, растрогавшись, как обычно, когда видел очаровательное личико дочери: длинные, спутанные волосы, лукавые, как у Мэллори, глаза. Немного кривые пока зубки придавали улыбке пикантность. У Натана потеплело на душе — и в то же время ему было невероятно грустно.

Он долго возился с последним сообщением, которое пришло с прикрепленным видеофайлом. Проверил адрес отправителя: рабочий ящик Гудрича. Подождал, пока фильм полностью загрузится, и запустил — изображение довольно четкое, но все испещрено черточками. Натан посмотрел на дату внизу экрана: запись сделана чуть больше трех месяцев назад.

Первая съемка велась из окна какого-то транспортного средства, судя по указателям — в Техасе, точнее, в Хьюстоне. Видно было, как машина покинула исторический центр и направилась по автомобильной дороге в сторону первого окружного кольца. Натану лишь однажды довелось побывать в столице Техаса, но неприятное впечатление осталось до сих пор — огромное пространство города, сдавленное пробками, жарой и пылью. К тому же он слышал, что некоторым фирмам с трудом удавалось нанять адвокатов из-за малопривлекательного вида города — тут сама обстановка влияла на качество жизни.

В центре сложной автомобильной развязки машина съехала на дорогу, ведущую в периферийный район, где цены на жилье явно невысокие. Камера скользила по промышленным складам; наконец картинка замерла перед невзрачным зданием из грязного кирпича. Интересно, снимал Гудрич? В любом случае оператор так старательно запечатлел дорожные указатели, что легко было добраться до места.

Дальше съемка происходила внутри маленькой квартиры. Небольшая студия с желтоватыми стенами, обшарпанными, но чистыми. На столе, покрытом пластиком, старенький телевизор, рядом с растрескавшейся раковиной — маленький холодильник. Можно расслышать выкрики и подбадривания, доносившиеся с улицы: без сомнения, мальчишки играли на площадке в баскетбол.

Изображение дрожало, но отчетливо различалась стена с фотографиями над небольшим письменным столом. Камера приблизилась вплотную к самой большой фотографии — старой, выцветшей; на ней была запечатлена маленькая девочка со светлыми волосами, она стояла на качелях и хохотала, а мужчина без пиджака, с сигаретой за ухом ее раскачивал.

10

Не желай, чтобы все происходило, как ты хочешь, но желай, чтобы все происходило так, как происходит.

Натан включил фары и тронулся с места; одной рукой держась за руль, другой нажал кнопку вызова справки на мобильном. Попросил соединить его с больницей Стейтсн-Айленда — очень хотел поговорить с Гудричем.

— Доктор уже ушел, — ответила дежурная. — Завтра он не работает, поэтому могу предположить, что поехал домой, в Коннектикут.

— Я хотел бы узнать адрес.

— К сожалению, мы не имеем права давать такую информацию, — отозвалась она настороженно.

— Я его друг, и это срочно.

— Если вы действительно друг, у вас должен быть его адрес…

— Послушайте, — бесцеремонно перебил ее Натан, — я приходил вчера и три дня назад тоже был у нас. Может, вы меня вспомните? Я адвокат и…

— Сожалею.

— Дайте мне этот чертов адрес! — заорал Натан в трубку: он был сильно раздражен.

На другом конце провода дежурная глубоко вздохнула. Смена Салли Грэхем заканчивалась через полчаса; ей платили семь долларов в час, врачи и санитарки относились к ней без малейшего уважения. У нее не было желания выслушивать этого сумасшедшего, и, чтобы побыстрее от него отделаться, она решила дать адрес.

— Гм, спасибо, — пробормотал Натан, удивленный тем, что одержал победу.

Но Салли уже положила трубку.

Двести восемьдесят пять лошадиных сил под капотом «Рейндж Ровера» легко несли его по дороге. Манхэттен остался позади, по 95-му шоссе Натан направился в Коннектикут. Кадры из записи, которую он недавно смотрел, проносились в голове; адвокат ехал быстро, слишком быстро. Мельком взглянул на спидометр — стрелка зашкаливала. Он нажал педаль тормоза.

Натан любил Новую Англию, ее не тронутые временем деревушки, будто сошедшие с картинок Нормана Роквелла. В его представлении это была древняя Америка, страна пионеров и традиций, — Америка Марка Твена и Стивена Кинга. Через час он подъехал к небольшому местечку Мистик. В давние времена здесь был центр охоты на китов, теперь — точная копия порта девятнадцатого века.

Прошлым летом Натан уже проезжал деревню по пути в Филадельфию и запомнил эти изящные дома — в таких жили в былые времена капитаны китобойных судов. Летом здесь полно туристов, а зимой тихо; в этот вечер все казалось спокойным, даже мертвым, будто холодный соленый ветер с океана превратил Мистик в город-призрак. Еще несколько миль на восток по автостраде № 1, и, не доезжая Стонигтона, Натан остановился у дома на отшибе. Если дежурная дала ему верный адрес, здесь он найдет Гудрича.