Гийом Мюссо - После... Страница 16

Гудрич тоже поднялся, чуть заметно зевнул:

— У вас досадное стремление все сводить к своей персоне.

— Что ж, эту персону я знаю лучше всего.

В ответ хозяин положил руку на перила лестницы, начинавшейся прямо посередине гостиной.

— Вы можете переночевать у меня, если хотите. На втором этаже комната для гостей и чистая постель.

В воцарившейся тишине Натан услышал завывания ветра и шум волн, которые с грохотом обрушивались на песчаный пляж. Ему не хотелось возвращаться в свою пустую, холодную квартиру, к тому же он выпил. И Натан охотно принял приглашение.

11

She’s like a rainbow…[10]

13 декабря

Рано утром следующего дня, когда Натан спустился в гостиную, хозяина дома уже не было — он отправился на рыбалку. На столе лежала записка: «Когда будете уходить, закройте дверь и положите ключи в почтовый ящик».

Натан сел в машину и поехал в сторону Стейтен-Айленда. Он не переставал думать о своем отношении к Гудричу: почему этот человек неприятен ему и вместе с тем чем-то привлекает. Несомненно, доктор часто ставит его в неловкое положение, но бывают моменты, когда Натан чувствует себя так, будто Гаррет приходится ему кем-то вроде близкого родственника — настолько комфортно рядом с ним. Натану никак не удавалось разобраться в своих противоречивых ощущениях.

Весь день он занимался тем, что наблюдал за Кандис и ее семьей. Несколько раз сопровождал девушку — то в кафе, где она работала, то домой. Сегодня малыш остался с дедушкой; находясь снаружи, Натан мог лишь предполагать, что происходит в доме. Заметил только, что «Клинт Иствуд» выходил на веранду покурить. Все утро этот человек — не стоит забывать, что ему не меньше шестидесяти, — что-то делал по дому; потом повел внука на прогулку. Чувствовал он себя с ребенком непринужденно, укрывал его, чтобы тот не простудился, уверенно катил коляску.

Натан следил за странной парочкой издалека, прогуливаясь в ботаническом саду между клумбами, разбитыми на английский манер, и оранжереями с тропическими растениями. Близко не подходил и потому не слышал, как «Клинт», баюкая малыша, напевает старые песни южан.

Долгие часы, проведенные в машине, Натан думал о Мэллори: вспоминал счастливые моменты — те, что больше не вернутся, ее улыбку, манеру подсмеиваться над ним и ставить его на место.

Несколько раз звонил в Сан-Диего, но неизменно слышал лишь автоответчик. В эти минуты его одолевали воспоминания о сыне, о каждой связанной с ним мелочи. Ему так не хватало этих пустяков: мягоньких щечек, крохотных ручонок — Шон все размахивал ими, перед тем как уснуть… Больно перебирать все это: его первое Рождество, первые шажки, а вот появляется зубик, а теперь он лепечет первые слова…

Вечером, перед тем как отправиться на работу, Кандис на минуту заскочила домой — по пятницам она подрабатывала еще в одном баре. Естественно, предпочла бы остаться дома, с отцом и Джошем, — они провели бы втроем тихий вечер: приготовили бы вкусный ужин, разожгли огонь в камине, включили музыку. Но она не могла отказаться от этих дополнительных денег: приближалось Рождество, праздник, который ее радовал, но нес с собой столько расходов.

Кандис вышла из ванной и тихо отворила дверь в комнату сына: ей показалось, он заплакал — нет, крепко спит. Ложная тревога, но лучше не расслабляться: соседка, Таня Васеро, сказала, что в регионе свирепствует эпидемия гриппа.

Успокоившись, женщина поцеловала малыша в щечку, вышла из комнаты и взглянула на часы: смена начинается через двадцать минут, нужно поторапливаться. Оделась перед большим выщербленным зеркалом, стоящим на полу, быстро натянула юбку и блузку. Джо, хозяин бара, хочет, чтобы официантки выглядели сексуально, и постоянно напоминает им об этом.

Поцеловала отца, получила совет быть осторожной, возразила для порядка («Папа, мне уже не четырнадцать!») и ушла. Она была счастлива, что в доме снова появился отец, — это придавало ей уверенность, и потом, он так внимателен к Джошу!

Старенький пикап, единственный автомобиль в ее жизни, завелся не сразу: она купила его в доисторические времена, в начале президентского срока Джорджа Буша-старшего. Да уж, далеко не новый, но, если удавалось его завести, прекрасно ездил на небольшие расстояния. Сегодня вечером у Кандис было хорошее настроение, она включила радио и стала подпевать Шании Твейн: «Man! I feel like а woman!»[11]

Тут же, однако, отчаянно зевнула, — боже, до чего устала! К счастью, завтра выходной — утром она выспится. А затем поедет за рождественскими подарками: присмотрела в торговом центре две чудесные плюшевые игрушки — смеющегося мишку и черепаху с длинной шеей, очень забавную. Джош еще маленький, в этом возрасте дети любят игрушки, которые можно положить с собой в постель. Через несколько лет, когда мальчик подрастет, она купит ему велосипед, а после — книги и компьютер.

Нелегкая у нее жизнь. Каждый месяц Кандис старалась отложить несколько долларов сыну на учебу. Ей было очень трудно свести концы с концами. Немного денег не помешало бы. Джош непременно будет учиться в университете и, она надеется, получит полезную специальность — врача, учителя или адвоката.

19 часов 58 минут

Кандис поставила машину рядом с большим синим внедорожником и вошла в бар; к этому времени там уже веселились вовсю: стаканы с выпивкой опустошены на четверть, пиво течет рекой, песни Спрингстина раздаются на полную мощь… Атмосфера простецкая — скорее, Нью-Джерси, чем Нью-Йорк.

— А вот и самая красивая женщина! — поприветствовал ее Джо Конолли из-за стойки.

— Привет, Джо!

Джо прежде работал полицейским в Дублине, в Стейтен-Айленд он приехал лет пятнадцать назад. По общему мнению, его бар был чистым местом — сюда частенько заходили полицейские и пожарные со всего города. За все время работы здесь у Кандис не возникло ни одной серьезной проблемы: споры никогда не переходили в драки, официанток уважали. Она надела фирменный фартук и приступила к работе:

— Привет, Тэд! Что тебе подать?

20 часов 46 минут

— Ты кое-кому нравишься, красавица моя.

— Что ты такое говоришь, Тамми? — отозвалась Кандис.

— Говорю, ты кое-кому понравилась. Вон тот неплохо упакованный тип, в конце стойки, глаз с тебя не сводит, с тех пор как ты пришла.

— Ты бредишь, дружище! — пожала плечами Кандис.

Взяла поднос с кружками и ушла, бросив все же взгляд в том направлении: человек, о котором говорил Тамми, действительно внимательно смотрел на нее. Раньше никогда его здесь не видела; ни на полицейского, ни на пожарного не похож. На миг взгляды их встретились — и между ними явно что-то промелькнуло.

«Только бы не вообразил, что хочу его подцепить!» — подумала Кандис.

«Только бы она не решила, что я хочу ее подцепить!» — пришло в голову Натану.

Он все гадал, как заговорить с Кандис. Беспокоился за нее, хоть и уверял Гаррета в обратном. Любой ценой нужно узнать, грозит ли жизни женщины опасность! Но как еще привлечь ее внимание в барс в пятницу вечером, если не фривольным разговором?

21 час 04 минуты

— Вы здесь впервые? — спросила Кандис.

— Да. Я адвокат из Манхэттена.

— Вам что-нибудь принести?

— Нет, спасибо, мне скоро за руль.

— Если вы не закажете еще кружку, старик Джо рассердится и попросит уйти, потому что вы занимаете место у стойки.

— Ладно, тогда еще пива.

21 час 06 минут

— А он ничего, — оценил Тамми, с фантастической скоростью открывая бутылки.

— Не говори глупостей!

— Ну и зря! Для красивой девушки твоего возраста ненормально быть одинокой!

— Мне сейчас не нужен мужчина, — твердо ответила Кандис.

Произнося эти слова, она с грустью вспомнила свои последние любовные приключения: ничего серьезного, интрижки то там, то здесь, никаких сколько-нибудь стабильных отношений. Вспомнила отца Джоша: торговый представитель, они познакомились на вечеринке у бывшей приятельницы по лицею. Почему она позволила этому человеку ее охмурить, на что надеялась? Симпатичный, правда, и красиво говорил, но она никогда не обманывалась на его счет. Просто почувствовала вдруг отчаянное желание отражаться в чьих-то глазах. Желание оказалось длиной в одно объятие, а потом она, к собственному удивлению, обнаружила, что беременна. Что и говорить, никакие средства контрацепции не эффективны на сто процентов.

Горечи Кандис не испытывала, ведь это происшествие преподнесло ей самый лучший подарок — Джоша. Она сообщила о беременности отцу ребенка, но не попросила ни помощи, ни алиментов, — пожалела лишь, что он не проявил стремления видеть своего сына. Конечно, ей хотелось, чтобы кто-то был рядом, но получилось иначе. Прости и забудь, как говорил ее отец.