Всеволод Филипьев - Ангелы приходят всегда Страница 16

Стоит упомянуть и о том, что контроль над «духовным пространством», играющим в современной России важную роль, легко осуществляется благодаря ниточкам, тянущимся еще с советского времени. Не секрет, что в СССР официальный руководящий аппарат основных религиозных конфессий был под жестким добровольно-принудительным патронажем КГБ. Строй сменился, люди и связи остались.

Мы не говорим, что нынешняя олигархия силовиков хуже криминальной послеперестроечной олигархии. Нынешняя олигархия по ряду параметров, безусловно, лучше… Но здесь встает очень важный моральный вопрос: являются ли спецслужбы ответственными за свои преступления, совершенные против народа в советское время? Так ли уж неоправданны те стереотипы, которые связывают Комитет государственной безопасности, а следовательно, к сожалению, и его преемников, с чем-то страшным?

Независимый политаналитик

Вечером 22 августа полковник в отставке Сергей Сергеевич Полурадов просматривал материалы интернета, освещавшие недавние события в «Рощицах». Сделав в «Яндексе» поиск по слову «Рощицы», он обнаружил занимательную статью – «Мирная революция силовиков».

Сергей Сергеевич отвлекся на минуту и взглянул в окно. Вдалеке, на линии горизонта, сверкали молнии. Еще глухо, но уже различимо доносились раскаты грома. К Москве приближалась гроза. «Нужно быстро распечатать статью, чтобы выключить компьютер до грозы», – подумал полковник.

Он успел. Через пятнадцать минут над Москвой разразилась гроза необычайной силы. Казалось, сотни небесных корреспондентов то и дело освещали город вспышками бесчисленных фотокамер. Выключив компьютер и не обращая больше внимания на ливень и грозу, Сергей Сергеевич изучал статью. Спустя полчаса он достал из письменного стола потертую записную книгу, нашел нужный номер телефона и позвонил.

– Слушаю, – устало ответили на другом конце провода.

– Антон? Антон Петрович?

– Да.

– Добрый вечер. Извини, что поздно. Узнал?

– Сережа?

– Так точно. У меня, Антоша, беда. Племянница, дочь моей сестры Лены, попала в эту кашу с картелем Замоскворецкого… Сейчас она на реабилитации. Но мне сегодня Лена сообщила, что, оказывается, нашу девочку, нашу Надю… изнасиловали. И что самое страшное, у нее обнаружили… обнаружили ВИЧ-инфекцию… – у Сергея Сергеевича перехватило дыхание и голос задрожал.

– Ну что ты там, Сережа?! Давай не раскисай. Я понял. Приезжай ко мне завтра на работу. Пропуск на твое имя будет на проходной. По телефону об этом не нужно. Понял?

– Да. Спасибо огромное, Антон Петрович. Приеду.

– Ну вот еще, «Антон Петрович». Ты мне, что ли, не помогал? А я пока ничем не помог. Приезжай, обсудим. До встречи, Сережа.

Эхо шагов гулко разносилось по пустому коридору. Остановившись у высоких дверей, обитых темной кожей, сержант нажал кнопку звонка. Маленькая лампочка загорелась зеленым – это означало: «Можно войти». Сержант отворил дверь перед Сергеем Сергеевичем и пропустил его, а сам остался снаружи.

Пройдя через просторный кабинет по ковровой дорожке, Сергей Сергеевич поздоровался за руку с хозяином кабинета, вышедшим из-за стола. Встретивший указал на два кресла у журнального столика. Мужчины сели. Хозяин кабинета включил радиоприемник, заработала станция «Маяк».

– Оперативная привычка, – пояснил он. – Тут у меня прослушек нет, а если захотят прослушать, все равно прослушают, радио не заглушит разговор, но вот как положено было по инструкции много лет назад – включать приемник при начале беседы, так и действую. Привычка. Ладно, Сережа, давай к делу.

– Вот, Антон, я вчера вечером с интернета распечатал, изучил… Мне показалось, что ты можешь быть в курсе. Хотя чем теперь Наде поможешь? Беда, просто беда… – он положил на стол перед собеседником статью «Мирная революция силовиков», достал из пиджака платок и стал усердно сморкаться, пытаясь скрыть накатившие слезы.

– Не буду отнекиваться. Я в курсе дела с Замоскворецким и «Рощицами», знаю кое-какие подробности и про монахиню… Только вот до вчерашнего вечера я не знал, что она твоя племянница. Что сказать? Поможем. Безусловно, поможем. Слово офицера и друга. Ей уже обеспечен самый лучший медицинский уход. И мне обещали, что подключат первоклассных специалистов, применят все имеющиеся отечественные и зарубежные разработки, чтобы продлить жизнь девочки. Конечно, ты должен понимать, что это СПИД… Деньгами семье тоже поможем, – говорил генерал, бегло просматривая статью.

– Скажи, Антон, – Сергей Сергеевич поднял на друга покрасневшие глаза, – сколько можно жертв? Ведь Наденька – жертва. Представь, в двадцать восемь лет она обречена! Помнишь, чего мы с тобой насмотрелись на советско-китайской границе во время кризиса? И потом всю жизнь – холодная война, Афганистан, Чернобыль, жертвы, жертвы, жертвы, вплоть до Чечни и «Норд-Оста». Сколько можно и ради чего это все?

– Ради державы, Сережа, ради того, чтобы дети спали спокойно.

– И что, вправду получилось, как в этой статье написано, взять всю власть в стране?

– Я статью внимательнее потом изучу, но если верно понимаю, о чем речь, то отчасти власть в наших руках, но ты все равно поменьше интернету верь. Крайнего всегда будут искать и находить, но тот, кто держит в руках все нити, – всегда в тени. Иначе он бы и не смог держать все нити. Вырвали бы сразу. Вот теперь во всех смертных грехах обвиняют нас. А ведь кому, как не тебе, известно, что спецслужбы – это всего лишь сторожевые псы. Мы ждем и смотрим, что нужно власти. Какая власть, такие и спецслужбы. И если кого-то сделали козлом отпущения, то ясно, что не козел виноват, а тот, чьи грехи на этого козла взвалили… Мы лишь верные псы, служащие хозяину. Перед нами ставят задачу. Мы спрашиваем, можно ли для ее решения использовать наши профессиональные методы. Нам отвечают: «Не возбраняется». Нехорошо, конечно, мерить даже самое важное дело жизнями людей, но все же, я верю, история и потомки не забудут и помянут наши усилия. Надеюсь, ты не сомневаешься, что я и сам, как много лет назад, так и сегодня, не задумываясь, отдал бы жизнь ради нашего общего дела, ради державы, ради ее силы и ради счастливой жизни наших людей.

– Не сомневаюсь. Я и сам так всегда думал, но почему мы, старики, целы и невредимы, а жертвами становятся такие, как Надя…

– Сережа, пуля – дура. От нас это не зависит. Тут я тебе ничего не могу сказать, да и никто не скажет. Почему тогда на границе, в военном городке китайцы сожгли наших молодых жен, а мы с тобой, лейтенанты-сопляки, приняли бой на заставе и остались живы? Хотя я лично выжил только благодаря тебе. И я этого не забыл и никогда не забуду. А раскисать нельзя. Будем мужиками. Много, очень много жертв принесено, и чтобы все они были не напрасны, нужно жертвовать до конца.

– Ты знаешь, Антон, до случая с Надей я бы на сто процентов с тобой согласился, но… Что-то случилось, что-то случилось со мной, во мне. Какая-то пружина лопнула. Я так больше не могу. Что же это получается: если человек готов собой пожертвовать, то он может распоряжаться другими жизнями и свободно ими жертвовать? Неправильно это, нечестно. Нет уж, готов собой жертвовать – жертвуй собой, но не другими. И еще, большинство думает, что вся вина за «неизбежные жертвы» лежит на том, кто отдает приказ, а не на том, кто его исполняет. Но ведь исполнитель отвечает за собственный выбор – выполнять приказ или нет. Понятно, что по закону службы приказы не обсуждаются. Но это только по закону службы. А есть и другой закон внутри каждого – закон совести. Ведь зачем-то совесть дана? Извини… Чего это я? Нервы сдают. За помощь огромное спасибо. Я тебе буду звонить, и ты звони в любое время, а сейчас я пойду. Душно сегодня. Наверно, к вечеру опять будет гроза.

Сергей Сергеевич встал и, закрывая лицо платком, быстро вышел из кабинета, не обернувшись на прощание.

Антон Петрович проводил уходящего взглядом. При этом он плотно сжал губы, словно боялся, что не выдержит и окликнет друга.

Через полчаса после описанной встречи в том же кабинете перед Антоном Петровичем стоял навытяжку «серый человек».

Антон Петрович был рассержен не на шутку:

– Вы сотрудник службы безопасности или кто?! – кричал он на «серого». – Вы что, не могли выяснить всю информацию по монахине?! Почему из миллионов москвичей вам непременно нужно было выбрать в заложницы племянницу моего боевого друга?! Мы с ним, между прочим, кровью породнились, когда наших жен китайцы…! Да разве такое расскажешь? А потом он мне жизнь спас! Вы понимаете, что этот человек служил нашей родине, когда вы еще под стол пешком ходили?! Я вас спрашиваю!

– Так точно, понимаю, товарищ генерал. Но она ведь монахиня, смена имени, знаете ли… Но все равно мы родителей-то проверили, а вот дядю и его дружественные связи…

– Ну и пусть монахиня! – перебил генерал. – А если завтра дочь президента подастся в монашки и сменит имя, то вы ее тоже пустите в оборот?! Значит, так: как хотите, но чтобы эта Неонилла или как ее там, Надя была жива и здорова! Вылечить ее! А то попадете у меня под профессиональную непригодность и поедете ловить контрабандистов на советско-китайскую… тьфу, на российско-китайскую границу! Понятно?