Эдуард Багиров - Идеалист Страница 20

Ну, есть у нас такая категория людей, которые думают, что это очень круто – поливать грязью страну, в которой живешь. А это не круто, это лоховство. Хуже них только эмигранты, сбежавшие когда-то из страны, как крысы, а теперь брызжущие оттуда слюнями и поучающие, как нам жить. Вечные лузеры.

– Расскажи лучше, что за товарищ у тебя тут, – сменил тему Ренат. – К кому идем-то? Мажор, что ль, какой?

– Не, не мажор. Наоборот даже. Хотя маргиналом тоже не назвать. Такая... полубогема, что ли. Сам занимается бизнесом, сеть ювелирных магазинов у него.

– Ого, – Ренат вытаращил глаза. – Ничего себе, знакомые у тебя.

– Да не, ну я преувеличил. Не магазинов. Так, лотков маленьких, ну, знаешь, в торговых центрах стоят такие...

– Ну, понял, да. Хрень, короче.

– Ага. Таскает из-за границы побрякушки да распихивает тут. Хватает ему, короче. Живет в свое удовольствие, общается с абсолютно разными персонажами. С некоторыми из них в другой ситуации я даже и не поздоровался бы. Квартира большая у него, и там постоянно тусует народ, ну типа как в Москве на Гиляровского, у Димы Комиссарова.

– Да уж, были времена, – с ностальгией улыбнулся Ренат.

Квартира на Гиляровского в определенных кругах давно уже легендарна. В конце девяностых годов прошлого века там проходили буйные попойки разного рода молодых раздолбаев, многие из которых нынче являются известными писателями, поэтами, музыкантами, художниками, журналистами. Когда-то там много раз пивали и мы с Ренатом; правда, художниками пока не стали. Наверное, мало пили.

Больше смотрели и слушали. Правда, однажды Ренат дал там в морду одному из гостей, и во вмиг образовавшейся свалке чуть не воткнул ему в задницу случайно подвернувшуюся отвертку – парень бросил в кухонную раковину окурок, да еще вдобавок и плюнул туда, Ренат сделал ему резкое замечание, а тот не менее резко отреагировал. Ну, и началось.

Сам-то хозяин квартиры, долговязый и добродушный Дима Комиссаров никогда бы замечания не сделал – постеснялся бы просто. В итоге еле растащили, отделался парень легким испугом. А нечего гадить в гостях. Что это вообще такое? Как можно плевать в раковину, в которой для тебя, козла, только что мыли стаканы?

Ныне, говорят, тот нечистоплотный дятел работает ведущим на радио «Свобода». Что, впрочем, и неудивительно. Если человек гасит окурки в общей мойке для посуды, то продать за деньги родную страну ему ничего не стоит.

– Мы уже пришли, кстати, – я показал на знакомую пятиэтажку.

– А чего ты сначала не позвонишь другу-то своему? Или здесь так не принято?

– Да нет, просто утро сейчас, а в такое время он дрыхнет без задних ног. Сейчас прямо в дверь и постучим.

Мы поднялись на этаж, я нажал кнопку звонка. Безрезультатно. Я приложил ухо к двери. Оттуда отозвалось глухой тишиной. Я пожал плечами и достал мобильник. К моему удивлению, трубку сняли после первого же гудка.

– Алло, Стас? Ты что, не спишь, что ли? Ты вообще где?

– Как где?! – Я едва различал фразы за каким-то гулом. – Ты шо, с ума сошел? А де я, по-твоему, могу сейчас быть?

– Да хрен тебя знает.

– Да на Майдане я, старик, – проорало из трубки. – На Майдане! И не только я. Весь Киев тут! Давай, двигай сюда, тут найдемся!

– Это черт-те что! – Трубка замолчала; я поднял взгляд на Рената и снова пожал плечами. – Они тут, кажется, реально с ума посходили. Если уж Стас туда поперся...

XXII

К Майдану валили толпы народа. Крещатик и все окружающие улицы были забиты битком, но толпы, стремившиеся на главную площадь страны, не редели. С импровизированной сцены кто-то заполошно орал в громкоговоритель. Порой толпа срывалась на скандирование фамилии одного из кандидатов. Подавляющее большинство людей несли на себе какую-либо печать оранжевого цвета: флажок, жилетку или просто ленточку на одежде.

Длинными рядами стояли палатки. В них, очевидно, жили те, кто приехал поддержать своего кандидата издалека. Там и сям бродили девушки с электрочайниками, разливавшие замерзшим «революционерам» горячие напитки; где-то сбоку надували огромный воздушный шар с надписью «Украина»; откуда-то со стороны, судя по звуку, лупили в тамтамы. Под этот глухой стук над площадью неслась, окончательно оглушая разум, зомбирующая речевка: «Разом нас багато!».

– Что они вопят? – нагнувшись ко мне, проорал мне в ухо Ренат. – Кто богатый?

– Это означает, что их, типа, много, – ответил я так же громко. – И щас они все здесь разрулят. А богатых здесь не очень богато, гыгы. Вон они все, на трибуне.

Ренат скорчил ироничную гримасу и понимающе кивнул.

– Где друг-то твой? Как мы его найдем? Тут же жопа какая-то творится! Не слышно ни хрена!

– А я отойду вон туда, в сторону! Постой здесь, я сейчас буду! Позвоню ему только!

Но позвонить не получилось. Едва я спрятался за какой-то угол, чтоб вопли с площади оглушали не так уж сильно, как вдруг из ниоткуда нарисовались два амбала. Они очень профессионально меня окружили и твердо схватили под локти.

– Спокойно, хлопец, не бузи, – проговорил мне в ухо один из них, взмахнув перед глазами удостоверением СБУ. – Пойдем-ка, пройдемся.

– Ребят, вы что-то напутали, – попытался отбояриться я. – Вообще-то я журналист. И удостоверение имеется.

– Ну, значит, стой спокойно и не рыпайся, – невозмутимо ответил тот, с удостоверением. – Не треба волноваться.

Второй что-то просипел в рацию. Сзади подъехала черная «шкода», задняя дверца открылась, меня втолкнули вовнутрь, предварительно наскоро обыскав и вытащив мобильный телефон. Щелкнули и провалились в конструкцию двери стерженьки блокировки замков. На второй половине заднего сиденья развалился краснорожий мордоворот в штатском и с обезоруживающим нахальством ухмылялся прямо мне в лицо.

– Ну шо, признал или напомнить? – проскрипел он давно забытым голосом.

– Да признал, товарищ капитан, – выдохнул я. Я-то думал, что у меня проблемы. – Чем обязан?

– Э, – ткнул он водителя кулаком в плечо. – Поихалы, шо встал, як баран? Я не капитан, – он снова повернулся ко мне. – Я давно полковник. А ты, стало быть, шпионом служишь? Нехорошо, брат, – и бывший капитан СБУ Пономаренко укоризненно покачал головой.

Я недоуменно промолчал. «Шкода» свернула в переулок и набрала скорость.

XXIII

Поездка, впрочем, длилась недолго. Мы даже не выехали за пределы центра и скоро остановились около небольшого ресторанчика.

– Прыйыхалы, – сказал Пономаренко.

– Что это за место? – спросил я.

– Не ссы, не зарежем, – хохотнул он. – Вылезай давай.

В заведении было немноголюдно. Тихо играла какая-то мерзкая попса. Мы прошли к столику, и к нам тут же бросился вертлявый официант.

– Ты что пьешь? – спросил Пономаренко. – Я угощаю.

– Джемисон, если есть, и колу.

Официант кивнул и достаточно быстро вернулся. Пономаренко заказал «Чивас». От такого дурновкусия меня скривило. Впрочем, откуда взяться вкусу у тупорылого эсбэушника.

– Ну шо, младший сержант Репин, за встречу, – произнес он и опрокинул стопку. Да, этот боров жрал виски стопками, как водку.

– А ну-ка, упор лежа принять! – вдруг рявкнул он.

Мне вдруг стало весело. Какой-то хохляцкий хрен, для демонстрации ничтожности которого во вселенной просто не существует категорий, пытается мной командовать. На ровном месте. Ну не дурдом?

Я скрутил фигу и с наглым удовольствием поднес ему под самый нос.– Дудки, товарищ капитан. У меня теперь совсем другое начальство.

На фигу Пономаренко даже бровью не повел.

– Где я функционирую, ты знаешь, – сказал он, вытирая губы салфеткой и закусывая свой вискарь рыбным бутербродом. –Так?

– Если все там же, то знаю. Лучше скажите, для чего вы меня выдернули. У меня там друг остался, между прочим. Замерзнет.

– Не замерзнет, – Пономаренко усмехнулся. – Вы теперь оба в Киеве сроду не замерзнете. Как бы жопу не напекло, – загадочно буркнул он. – Наблюдал я тут за тобой. Лихо ты с Третьяченкой-то обошелся.

– Так получилось.

– Я розумию. Вот ты приехал сюда. Я не интересуюсь же, за яким ты тут бесом. Служба у тебя такая.

– Типа того, – кивнул я.

– Вот и служи, – Пономаренко махнул еще стопку. – Но хочу тебя предупредить, шоб ты тут ходил опасно. Не то всякое может статься.

– Вы что, угрожаете?

– Та ни Боже мой, – так же невозмутимо прокряхтел Пономаренко. – Я к тебе, если шо, тепло и по-человечески отношусь. А ты приключений на жопу ловишь. Так и норовишь с Третьяченкой пересечься.

– Подождите. Вы что, за мной следили? А по какому, спрашивается, праву?

– Слышь, ты, – полковник вдруг сменил тон. – Хлеборезку захлопни и тихо будь. Ты хто вообще такой, нах, чтоб мы за тобой следили? Шо ты за золотой пизды колпак? Писака просратый.

Я оторопел. А что тогда вообще происходит?

– Отож, – глядя мне в переносицу, прожевал фразу Пономаренко. – И гонор свой в дупло себе затолкай. Право ему... Ты пока ще гражданин Украины. Щелкну пальцами, и духу от тебя не останется. Следили мы не за тобой, – чуть спокойнее продолжил спецслужбист, – а за бабой твоей. Шо ты вылупился, як баран на калитку? И скажи очень большое спасибо, что определил тебя я, а не третьяченкина служба безопасности.