Рональд Х. Бэлсон - Исчезнувшие близнецы Страница 24

Лиам покачал головой:

– Врачи не любят, когда пациенты не прислушиваются к их советам. Почему доктор Уоткинс не хотел, чтобы она ехала?

– По физическим причинам. Она ходит с тростью, потому что у нее серьезно поражены артритом ноги и колени. Временами она не может сохранять равновесие. И ей уже восемьдесят девять лет! По мнению врача, поведение пациента, который, отмахиваясь от явных угроз и рекомендаций врачей, отправляется в столь утомительное путешествие, чтобы найти детей, вполне может быть расценено как одержимость. И когда я сообщила ему, что Артур утверждает, будто она бредит, врач ответил, что подобное поведение вызывает опасение.

– Лена одержима иллюзиями?

– Такого диагноза он не ставит, но сказал, что не стал бы его исключать. А потом мне прочли лекцию о маниакальном поведении. Существует два типа маний: бредовое расстройство – решительная вера в то, что в реальном мире невозможно, например что твоим телом завладели марсиане, и не бред – теоретически возможность существует, но немыслимая и иррациональная. Такие люди верят, что их преследует, например, ЦРУ. Если только у Лены нет достаточных оснований считать, что Каролина и ее дети существуют, подобная уверенность, которая становится смыслом жизни, может расцениваться как психологическое расстройство.

– И Артур утверждает, что она все свое время и деньги тратит на поиски этих детей.

– Дело в том, Лиам, что любое доказательство существования детей Каролины, каким бы косвенным оно ни было, развенчает диагноз расстройства.

– Значит, дело за малым: нам необходимо добыть доказательства. Вкусное мороженое?

– М-м-м…

Глава пятнадцатая

– Во время нашей последней встречи вы поведали мне очень трогательную историю о вас с Каролиной, о том, как она спасла вам жизнь. Я понимаю, почему вы хотите выполнить свое обещание. Но вы так и не объяснили, что именно вы ей обещали.

– Я пообещала вернуться и разыскать ее детей.

– А еще вы говорили, что должны поделиться с ними некой информацией. Но так и не сказали, какой именно.

– Кэтрин, это очень личное. Я не пытаюсь что-то от вас утаить, но вам действительно необходимо знать это сейчас?

– Наверное, нет, но, будучи вашим адвокатом, я должна построить защиту, основанную на фактах. В иске Артура, слушание по которому скоро назначат, он утверждает, что вы одержимы манией. Если делу дадут ход, мне придется представлять доказательства, что это не так.

– Я понимаю, – мягко сказала Лена. – Хорошо, я скажу.

Она собралась уже заговорить, но Кэтрин ее остановила:

– Если вы предпочитаете немного подождать с признанием, можно подождать.

Лена кивнула:

– Отлично. Тогда давайте подождем.

– По-моему, мы остановились на начале 1942 года. Вы сказали, что обстоятельства изменились кардинально.

– Да, изменились. Но до этого у меня произошел инцидент с Рольфом.

– Рольф был надсмотрщиком на моем участке и постоянно ко мне цеплялся. Он был жирным, рыжеволосым, с красным лицом. Лет ему было двадцать восемь, может, тридцать. Такой тучный здоровяк под метр девяносто и весом под сто килограммов. Он был напыщенным, неприятным типом – другими словами не скажешь. Он расхаживал по Цеху, задираясь ко всем, и полагал, что может иметь любую женщину, какую пожелает. И я входила в это число. В начале года он начал околачиваться возле моего рабочего места, отпуская непристойные шуточки и хвастаясь своими сексуальными подвигами.

Я изо всех сил старалась не обращать на него внимания и, разумеется, никоим образом не поощряла этих ухаживаний. Но намеков он не понимал или не хотел понимать. Он клал руки мне на плечи, убеждая, что может изменить мою жизнь в лучшую сторону, если захочет. Я качала головой, вежливо отклоняла его ухаживания, убирала его руки со своих плеч. Через какое-то время он, обманувшись в своих ожиданиях, разозлился. И тогда началось физическое насилие.

Когда он обходил Цех, то намеренно налетал на меня и толкал. Или выхватывал шинель из-под моей машинки и швырял ее на пол с криком: «Ох!» Однажды это увидел Давид. Он отвел Рольфа в сторону, но я видела, что Рольф нагло отрицал, что делал что-то, и отвечал на все обвинения язвительным смехом.

На следующий день Рольф подошел ко мне сзади, наклонился и сказал:

– Не рассчитывай, что какой-то начальник цеха еврей заставит меня передумать. Я положил на тебя глаз. А Рольф всегда получает то, что хочет.

Он схватил меня за грудь, засмеялся и пошел дальше. Тем же вечером перед уходом домой я рассказала о случившемся Давиду.

Через два дня Рольф вновь принялся меня изводить. Давид увидел, подошел и велел зайти к нему в кабинет. В тот же день Рольф получил новый приказ – его перевели в ночную смену.

Рольф воспринял это болезненно. Он был просто вне себя и пожаловался гауптману Рихтеру, который руководил нашим предприятием. Как я уже говорила, нацисты организовали Цех и назначили управляющим Давида, но он был наемным служащим и подчинялся высшему руководству, а этим руководством и был гауптман Рихтер. Бóльшую часть времени Рихтер проводил в кафе и барах. Он принимал все рабочие решения Давида и обычно его не беспокоил, но после жалобы Рольфа от Давида потребовали, чтобы он оправдал перевод надсмотрщика.

Тем же вечером Давид позвал меня в кабинет и закрыл дверь.

– Мне необходимо обсудить с тобой кое-что важное.

– Речь пойдет о капрале Рольфе?

– О нем не волнуйся. Больше он не станет тебе докучать.

Я недоверчиво взглянула на Давида:

– Хорошо, если так.

– Нет, серьезно. Я перевел его в ночную смену. Он пожаловался гауптману Рихтеру, и сегодня у нас состоялся разговор.

– Какой разговор?

Давид улыбнулся:

– Интересно, о чем мы говорили?

Я кивнула.

– Во-первых, гауптман Рихтер захотел узнать, почему Рольфа перевели в другую смену. Я ответил, что он жестоко обращается с моими работницами и пытался принудить еврейку к сексу. К тому же у меня накопились к нему и другие претензии. «Наглая ложь! Ерунда! – заявил Рольф. – Вы верите на слово этой еврейке? Я просто выполняю свою работу, заставляю этих лентяек работать. Иногда приходится применить силу». – «При всем уважении, герр гауптман, я лично видел, как он вырвал шинель из швейной машины работницы и швырнул ее на пол, – сказал я. – И видел, как он при этом смеялся. Я видел, как он хватал ее за грудь. Уже не в первый раз он жестоко обращается с этой работницей. А это одна из моих лучших швей». Рихтер смерил взглядом Рольфа. «Отношения с еврейкой? Строжайше запрещено, капрал Рольф! Вам известно, что я могу отдать вас под трибунал? За подобное преступление я мог бы отправить вас на Восточный фронт». Рольф побледнел. «Отношения? Я? Да мне и в голову подобное не приходило. Вы совершаете огромную ошибку! Я никогда не стал бы пачкать руки об еврейку. Я только заставлял ее работать усерднее. Эта женщина пытается навлечь на мою голову неприятности, а я всего лишь выполнял свой долг». Рихтер кивнул и сказал: «Что ж, теперь будете выполнять свой долг в ночную смену. Перевод одобряется. Дайте мне знать, если с этим капралом снова возникнут неприятности».

Давид подмигнул мне:

– Вот такой состоялся разговор. Думаю, больше он тебя не побеспокоит. Но я позвал тебя не поэтому. Речь о другом. Садись. Мейер Капинский просил передать тебе, что имя человека, который предал твоего отца, – Луис Фейнберг.

Я напряглась:

– Он уверен?

Давид кивнул:

– Он знает об этом уже какое-то время.

У меня закипела кровь. Я была вне себя.

– Он знал? И ничего не сделал? Почему этот человек еще не наказан?

– Успокойся. Юденрат узнал, что он предатель и передает секретную информацию гестапо. Через него стали посылать фальшивые донесения, и теперь он немцам больше не нужен. Капинский сказал, что предоставляет тебе право решить судьбу Фейнберга, поскольку из-за него погиб твой отец. Ты можешь сама уладить этот вопрос, а можешь решить, что с ним сделать.

Я была ошарашена. Как я могла сама уладить этот вопрос? Сыграть роль палача? Я покачала головой.

– Я не знаю, что делать. Я не хочу брать на себя ответственность за смерть другого человека. Даже если он предатель.

Давид с улыбкой обнял меня:

– Никто не осудил бы тебя за это. На твоем месте я бы задушил его, но ты, черт побери, слишком порядочная! Если позволишь, я сделаю так, что этого человека накажут, как он того заслуживает.

– Только не убивайте! – предостерегла я. – Не хочу отвечать за его смерть.

– Не будем.

Через три дня Давид снова вызвал меня в кабинет.

– Я подготовил для Фейнберга наказание. Понадобится твоя помощь.

И он изложил мне свой план.

Тем же вечером Давид подбросил Фейнбергу анонимное послание на немецком языке: «Герр Фейнберг, вам приказано встретиться с обозначенным посланником у двери вашего дома в 19.00».

Ровно в семь вечера круглолицый мужчина в твидовой спортивной куртке и фетровой шляпе начал спускаться по лестнице к входной двери. У него был нос, как у хорька, и тоненькие усики, больше похожие на линию над губой. Выглядел он озадаченным – ему не давало покоя загадочное послание, которое он получил от своих немецких кураторов. Он повертел головой по сторонам.