Анна и Сергей Литвиновы - Над пропастью жизнь ярче Страница 27

И все равно: было страшно. Во всяком случае Саше. Зиновий – тот всячески демонстрировал свою невозмутимость. Когда ехали на работу, вертел головой по сторонам, чего-то насвистывал. Однако Александра дергалась. Даже, позор, заглохла пару раз на светофорах. Но потом сказала себе: «Все равно скоро помирать. Какая разница как?» – глубоко вздохнула и успокоилась.

Ефрем Приклонцев явился в назначенный час, но не один, а с мордоворотом, охранником. Тот зыркнул на Зиновия в его черной охранной курточке, на Сашеньку за стеклом. Видимо, остался удовлетворен. Ефрем поставил на прилавок, а затем раскрыл щегольской кожаный портфель. Там и впрямь виднелись пачки стодолларовых купюр в банковской упаковке.

«Пойду закрою дверь», – произнес (для Саши) условную фразу Зиновий и вышел из помещения обменного пункта. На его столике остались, создавая полную иллюзию того, что он отошел на минутку, небрежно брошенный кроссворд, очочки, которыми Зина не пользовался, и пачка сигарет. Но возвращаться сюда он больше никогда не собирался. По плану, согласованному и неоднократно обговоренному с Сашенькой, он должен был вернуться к машине, открыть «восьмерку» запасным ключом, переодеться, сменить внешность и подкатить к условленному месту.

Саша осталась в пункте одна. Внутри у нее все задрожало, и она боялась, что это станет заметно Приклонцеву и его мускулистой шестерке даже через стекло. Ефрем стал выкладывать в лоток пачки сотенных. Настроение у него было прекрасным, и ничего-то он не замечал. «Дом покупаю! – поделился он. – Скоро на новоселье приглашу».

Саша ничего не ответила, побоялась, что голос ее выдаст, только голову одобрительно-согласно склонила. Шесть пачек, обернутые бандерольками федеральной резервной системы США, легко поместились в лотке. Приклонцев толкнул его внутрь. Через секунду все деньги оказались на ее стороне.

Не спеша Саша достала их из лотка. Нет, руки не тряслись. Тогда она вскрыла первую бандерольку и заложила пачку сотенных долларовых в счетчик купюр. Каков бы ни был клиент, упаковку всегда требовалось вскрывать и пересчитывать, причем дважды. Таковы были правила, Приклонцев их хорошо знал и терпеливо ждал.

«Минуточку», – улыбнулась Саша ему, включила счетчик, а другой рукой в тот же момент закрыла шторку-жалюзи над стеклом. Они с Зиновием неоднократно проверяли: если ее захлопнуть, то со стороны клиентов, что творится внутри обменника, совершенно не видно. Теперь надо было действовать, причем очень быстро и очень тихо.

Из-под стола она достала специально приготовленную на такой случай сумку. Кинула туда пять запечатанных пачек. Затем ссыпала шестую, распечатанную. Встала из-за стола. Стул, зараза, предательски скрипнул. Она несколько раз тренировалась в быстром отходе, но все равно отчаянно трусила.

Отперла замок на двери, ведущей внутрь арбатского подъезда. Когда они с Зиной делали подобие ремонта в бывшей дворницкой, специально замаскировали второй выход: оклеили дверцу ровно теми же обоями, что стены. Ручки тоже не было, только узкая прорезь замка. Снаружи, из помещения для клиентов, разглядеть, что здесь есть запасной выход, было невозможно. А Зиновий не раз со словами – «Прокалываются обычно на мелочах» – предусмотрительно смазывал и замок, и петли, чтоб не скрипели.

Прошло всего сорок секунд, как смолкла пересчитывающая машинка, а Саша с сумкой уже распахнула дверь в подъезд. На глаза она надвинула бейсболку. Из обменника, со стороны одураченных клиентов, никаких звуков не доносилось. Они послушно ждали.

Саша выскользнула в полутемный подъезд и закрыла за собой потайную дверь. По плану надо было запереть ее, однако из-за мрака в подъезде и трясущейся (все-таки трясущейся!) руки это никак не удавалось. Нетерпение нарастало внутри ее – и, как ей показалось, с той стороны обменки, отделенной от девушки теперь уже не только гипсокартонной перегородкой, но и еще одной дверью. Наконец ключ вставился. Саша повернула его. Щелкнул замок. Ф-фу, закрыла.

В этот момент по ступенькам снизу, от почтовых ящиков, одышливо поднималась полная старуха. Остановилась, бесцеремонно ощупала своими глазками лицо и фигуру Сашеньки, сумку в ее руках. «Вот и свидетельница», – болезненно подумала девушка. Старуха открыла рот что-то сказать, однако Саша прошмыгнула мимо нее по короткой лесенке вниз, к двойным дубовым дверям подъезда.

Выскочила наружу. Тут, прямо у входа, должен был ждать Зиновий. Однако машины не было. Вероятно, она слишком быстро выскочила и он еще не успел подъехать. Надо было переходить на запасной план, двигаться по направлению его движения, и где-то по пути он перехватит ее. Саша поспешила к выходу из двора – противоположному злосчастной подворотне с обменкой. Однако внутри все равно все задрожало: «Вдруг Зина бросил меня? Вдруг его схватили?» Разум говорил ей: кто и почему может схватить его? Однако нервы не слушались, расшатывались внутри и визжали.

Она старалась не думать, но богатое воображение тем не менее рисовало картины: вот Ефрем с охранником начинают беспокоиться. Вот они принялись стучать в окошечко, сначала робко, затем сильнее. Сколько пройдет минут, прежде чем они поймут, что их обманули? Две, три, пять? Что они станут делать? Попытаются разбить стекло? Сокрушить гипсокартонную стену? Вызовут милицию? Когда приедут менты? Как скоро их с Зиной объявят в розыск?

Саша выскочила со двора в переулок. В какой-то момент мысли смешались, и она не могла вспомнить, где сегодня с утра оставила машину, дислокация каждый день менялась, а от этого зависело, в какую сторону идти. Она потопталась на месте, мучительно вспоминая. Потом двинулась вроде бы в правильном направлении. Встретившиеся прохожие опять, как давешняя бабка, как-то странно на нее посмотрели. «Вот и еще свидетели», – промелькнуло у нее.

Рядом взвизгнули тормоза. Саша вздрогнула. Около нее остановилась родная «восьмерка». Зиновий из-за руля призывно махнул рукой. Не выпуская из рук сумки с деньгами, она плюхнулась на переднее пассажирское сиденье.

Когда они только планировали свое ограбление, а точнее, великолепное кидалово, Саша думала, что когда все удастся и они вернутся домой с сумкой, полной денег, то начнут радостно прыгать, раскидывать по квартире дензнаки, а может, даже займутся любовью прямо поверх хрустящих купюр. Однако в реальности все обстояло совсем не так. Когда они добрались до квартиры, девушка испытывала такое опустошение, что не хотелось ничего: ни думать, ни двигаться, ни говорить. Она только сидела на диване и бессмысленно щелкала пультом от телевизора в поисках криминальной хроники об их деянии. Сообщения появились лишь на третий день, и то не по телевизору, а в газетах. Зато перед ее глазами почти беспрерывно маячило печальное лицо Ефрема Приклонцева. Саша представляла, как оно изменилось, когда мужчина узнал, что его обокрали, и не испытывала ни малейшей радости или злорадства, напротив, только сочувствие и вину.

Но вскоре заехал за своей долей Виктор и мимоходом сказал, что эта сумма для таких, как Приклонцев, сколачивается за полгода, поэтому не надо его ни в коем случае жалеть.

И Саша постаралась все забыть и жить дальше. Тем более, как она думала, оставалось ей жить не так много.

А очень скоро довольный Виктор Валерьянович поручил им второе дело.

Первый в России Парад мировых карнавалов решили отгрохать, чтобы сразу прогремел по планете. Все в кучу: советские шествия, голливудские шоу, венецианские гондолы, немецкая черная месса с колдунами и ведьмами. Плюс шаманы, эскимосский ансамбль, буддийская мистерия, двести полуголых бразильянок пляшут самбу. Попасть на мероприятие невозможно. Сидячие места на трибунах у мэрии расхватали самые шустрые из бомонда. Прочие толкались локтями в толпе на Тверской. Милиционеров – как сельдей в бочке, плюс солдатики. Движение перекрыто.

Саша сразу сказала:

– Без машины нереально. И вообще она с охраной будет. Или не придет. Или не наденет.

Зиновий улыбнулся:

– Многие потерпели поражение, стараясь достичь вершины Эвереста. И в конце концов Эверест был побежден.

– Чушь. На Эверест можно влезть. Но победить его невозможно.

– Это Че Гевара сказал.

– Во сколько лет его казнили? – скривилась Саша. – Лет в сорок?

– Девушка, – обнял ее Зиновий. – Мне не нравится твой настрой.

Она вырвалась. Топнула ногой, повысила голос:

– Потому что мы договаривались! Только стопроцентные, надежные дела!

– С обменкой тоже была куча вероятностей.

– Но там был тихий двор! И машина! И все отработано тысячу раз!

– Зато сейчас – не жалкие четыреста тысяч, что нам достались, а семь миллионов. Семь! Ты представь только! Сразу уедем. В горы. В Испанию или в Швейцарию. Или на Тортолу. Ох, Сашка, что это за остров!