Примо Леви - Периодическая система Страница 44

Примерно десять месяцев назад мы начали, после строжайшей проверки, закупать у нового поставщика специальную черную бумагу, которая защищает от света фоточувствительную пленку, – но бракованная пленка была упакована вперемежку в бумагу, полученную от старого и нового поставщиков. Еще: десять месяцев назад (а точнее, девять) на фабрику приняли группу работниц-турчанок. Я переговорил с каждой из них отдельно, к большому их изумлению: я пытался выяснить, не делают ли они чего-нибудь особенного по средам или во вторник вечером. Может, они моются? Или не моются? Или пользуются каким-то особенным косметическим средством? Или ходят на танцы и потеют больше обычного? У меня не хватило смелости спросить, не вступают ли они по вторникам в интимные связи; как бы то ни было, ни напрямую, ни через переводчика мне не удалось ничего выяснить.

Эта история стала уже известна всей фабрике, и на меня начали косо смотреть; помимо всего прочего, я был единственным итальянцем в должности начальника участка, и нетрудно вообразить, какими комментариями сотрудники обменивались у меня за спиной. Помощь пришла от одного из вахтеров на воротах. Он немного говорил по-итальянски, поскольку воевал в Италии; он попал в плен к партизанам где-то в районе Биеллы, а потом его обменяли. Никакой обиды он не затаил и, будучи по натуре разговорчив, постоянно болтал обо всем подряд без конца и без начала – вот его-то пустая болтовня и подбросила мне нить Ариадны. Как-то раз он мне сказал, что любит рыбалку, но вот уже почти год, как в соседней речушке, где он обычно ловил, совсем нет рыбы – дело в том, что в пяти или шести километрах выше по течению построили кожевенный завод. Еще он сказал, что бывают дни, когда даже вода делается прямо-таки бурая. Я в тот момент не обратил внимания на эти его наблюдения, но через несколько дней, сидя у окна у себя в общежитии, я увидел, как возвращается из прачечной грузовик с халатами. Я навел справки: кожевенный завод заработал десять месяцев назад, а прачечная стирает халаты в воде из той самой речушки, в которой нашему рыбаку больше не удается ничего поймать, хотя воду они, конечно, фильтруют и пропускают через ионообменник. Халаты стирают днем, ночью сушат в сушилке, а утром, до гудка, возвращают на фабрику.

Я отправился на кожевенный завод: мне надо было узнать, когда, с какой частотой и по каким дням они опорожняют свои чаны и куда сливают. Поначалу они меня невежливо послали, но я вернулся через два дня вместе с врачом из санитарной службы; так вот, самый большой чан опорожняли еженедельно, в ночь с понедельника на вторник! Они мне не захотели сказать, что у них там было, но я и сам знал – органические дубильные вещества относятся к полифенолам, ионообменной смолой их не задержишь, а что может сделать полифенол с бромистым серебром, понятно даже тебе, хоть ты и не специалист в нашем деле. Я взял пробу дубильного раствора, отнес в лабораторию, разбавил в соотношении 1:10 000 и попробовал распылить в темном помещении с выставленным образцом рентгеновской пленки. Эффект проявился через несколько дней – чувствительность пленки буквально сошла на нет. Заведующий лабораторией глазам своим не верил – по его словам, он никогда прежде не встречал такого мощного ингибитора. Мы стали пробовать, как гомеопаты, все более и более разбавленные растворы; при разведении примерно один к миллиону получались пятна в форме фасолин, проявляющиеся только после двух месяцев хранения. «Bohneneffekt» (эффект фасоли) воспроизводился в полном объеме; получается, для образования пятна достаточно было нескольких тысяч молекул полифенола, приставших во время стирки к волокнам халата, а потом перелетевших на пленку вместе с невидимыми глазу пылинками.

Остальные наши сотрапезники шумно обсуждали детей, отпуска и жалованье; мы в конце концов удалились в бар и там, понемногу впадая в сентиментальность, обещали друг другу возобновить дружбу, которой на самом деле никогда не существовало. Мы обещали, что будем поддерживать между собою связь и что каждый из нас расскажет другому еще истории вроде этой, где глупая материя проявляет злонамеренную хитрость, сопротивляется и восстает против дорогого человеку порядка. Так в романах дерзкие отщепенцы, жаждущие погибели ближнего более, чем собственного триумфа, являются с другого края света, чтобы внезапно положить конец приключениям положительных героев.

ВАНАДИЙ

Краска – вещество изменчивое по определению. На каком-то этапе своего существования она способна неожиданно перейти из жидкого состояния в твердое. Важно, чтобы это случилось в удобный момент и в удобном месте, иначе последствия могут быть неприятными, а то и трагическими. Например, краска может затвердеть (мы говорим «сдохнуть»), находясь на складе, и тогда ничего не остается, как выбросить целую партию готового товара; или смола, на основе которой делается краска, может затвердеть прямо в десяти- или двадцатитонном реакторе в процессе синтеза, а это уже настоящая трагедия. Случается и обратное: краска не хочет затвердевать даже после нанесения ее на окрашиваемую поверхность, прямо издевательство какое-то! Ведь краска, которая не сохнет, все равно что ружье, которое не стреляет, или бык, который не кроет коров.

Процессу отверждения во многих случаях способствует содержащийся в воздухе кислород. Среди всего полезного и вредного, что делает кислород, нас, лакокрасочников, интересует в первую очередь его способность вступать в реакцию с некоторыми микромолекулами, в том числе с молекулами определенных масел; перебрасывая между ними мосты, кислород превращает их в твердые компактные сетки, благодаря чему льняное масло, например, на воздухе сохнет.

Мы закупали именно такую смолу, которая должна сохнуть при нормальной температуре в обычных атмосферных условиях, но с последней партией этой смолы было что-то не так: в чистом виде она затвердевала, как ей и положено было по инструкции, но стоило ее смешать с определенным (ничем другим не заменимым) типом сажи, способность затвердевать у нее резко снижалась, а то и вовсе пропадала. Нам уже пришлось забраковать несколько тонн черной эмали, хотя мы и пытались всеми способами исправить положение, но наши попытки так и не увенчались успехом: нанесенная на окрашиваемую поверхность эмаль не хотела сохнуть, она оставалась липкой, как лента для ловли мух.

В подобных случаях следует все тщательно проверить, прежде чем предъявлять претензии поставщику. А поставщиком злосчастной смолы была солидная немецкая фирма «В.», возникшая на базе могущественной корпорации «ИГ-Фарбен», которую союзники после войны разделили на несколько частей. Подобные фирмы, вместо того чтобы признать обоснованными претензии клиента, бросают в бой тяжелую артиллерию своего авторитета и тянут волынку до последнего. Но мы не могли отступить: эта смола была особая, ее производила только фирма «В.», причем до сих пор при соединении с той же самой сажей она вела себя нормально; у нас, в свою очередь, имелись обязательства перед другой фирмой, которой мы поставляли черную эмаль в оговоренные контрактом сроки, нарушать которые не имели права.

Я написал вежливое письмо, изложив суть проблемы, и уже через несколько дней получил ответ – многословный и педантичный, с предложением ряда очевидных мер (которые мы и так уже испробовали, не добившись никакого результата) и с никому не нужным подробным, хотя и маловразумительным, описанием процесса окисления смолы. Не желая войти в наше положение и поторопиться с выяснением причин брака, немецкие партнеры заверяли нас, что подобающая проверка уже ведется. Нам ничего не оставалось, как заказать им новую партию смолы и попросить их с особой тщательностью проверить, как она взаимодействует с используемым нами видом сажи.

Вместе с этим официальным ответом пришло еще одно письмо, почти такое же длинное, как и первое, правда, более толковое, подписанное доктором Л.Мюллером. В нем наши претензии (с большой осторожностью и оговорками) признавались обоснованными и содержались конкретные (в отличие от предыдущих) рекомендации: оказывается, сотрудники его, Мюллера, лаборатории совершенно неожиданно («ganz unerwarteterweise») обнаружили, что партия, о которой идет речь в рекламации, может быть «вылечена» путем добавления в нее 0,1 процента нафтената ванадия, о чем я, много лет занимаясь красками, никогда не слышал. Неведомый доктор Мюллер предлагал испробовать этот метод безотлагательно; тогда, если результат будет положительный, удастся избежать не нужных ни им, ни нам проблем, которые обязательно возникнут в случае международного конфликта и возвращения бракованной партии.

Мюллер. В моей предыдущей инкарнации был один Мюллер, но почему я решил, что это именно он? Мюллер – фамилия распространенная, Мюллеров в Германии не меньше, чем в Италии Молинари[53]. Тем не менее, перечитывая оба письма, перегруженных терминами, написанных тяжелыми, длинными фразами, я не мог отделаться от мысли, что это именно тот Мюллер; мысль, как заноза, засела в голове, не давала покоя. Хватит, говорил я себе, Мюллеров в Германии должно быть тысяч двести, так что займись лучше корректировкой краски.