Джон Гришэм - Покрашенный дом Страница 45

— Ну и машина у тебя! — сказал отец, когда они расселись на ступеньках переднего крыльца. Бабка уже была в кухне — готовила чай со льдом. Маме выпала малоприятная забота развлекать Стейси, которая сразу всем не понравилась, лишь только успела вылезти из машины.

— Новенькая, — гордо ответил Джимми Дэйл. — На прошлой неделе получил, как раз вовремя, чтобы съездить на ней домой. Я и Стейси месяц назад поженились, так что это нам подарок к свадьбе.

— «Стейси и я поженились», надо было сказать, а не «я и Стейси», — вмешалась в разговор его жена с другого конца веранды. В разговоре возникла маленькая пауза, пока все остальные переваривали факт, что Стейси поправила мужа в присутствии других людей. Я такого в жизни никогда не слыхивал!

— Это пятьдесят вторая модель? — спросил Паппи.

— Нет, пятьдесят третья. Последняя модель, только начали выпускать. Сам собирал.

— Да неужели?

— Ага. Фирма «Бьюик» разрешает нам делать для себя машины на заказ, мы сами следим, как их собирают на конвейере. Я в ней сам приборный щиток устанавливал.

— А сколько она стоит? — спросил я и тут же понял, что мама готова вцепиться мне в горло.

— Люк! — вскричала она. Паппи и отец сердито посмотрели на меня, и я уже был готов начать оправдываться, когда Джимми Дэйл выпалил:

— Двадцать семь тысяч долларов. Это вовсе не секрет. Любой дилер знает, сколько они стоят.

К этому времени возле дома собрались и все Спруилы и принялись рассматривать машину, все, кроме Тэлли, которой нигде видно не было. Сегодня же было воскресенье и, как я понимал, подходящее время для купания в прохладной воде Сайлерз-Крик. Я потому и болтался на веранде, что ждал, когда она туда отправится.

Трот ошивался возле самой машины, Бо и Дэйл обходили ее кругами. Хэнк заглядывал внутрь, видимо, высматривая, где ключи. Мистер и миссис Спруил восхищались ею на расстоянии.

Джимми Дэйл смотрел на них настороженно.

— С гор приехали? — спросил он.

— Ага, они из Юрика-Спрингс.

— Приличные люди?

— По большей части, — сказал Паппи.

— И этот здоровенный малый тоже ничего?

— Вот от него всего можно ждать.

Утром в церкви мы узнали, что Самсон все-таки поднялся в конце концов на ноги и сам ушел с ринга, так что Хэнку не удалось добавить в свой список еще одну жертву. Брат Эйкерс в течение целого часа проповедовал нам о греховности аттракционов. Азарт, ставки, борьба, похоть и распутство, вульгарная одежда, общение с цыганами — все это, по его мнению, было мерзко и непристойно. Мы с Деуэйном ловили каждое его слово, но наши имена названы не были.

— А почему они вот так живут? — спросила Стейси, разглядывая лагерь Спруилов. Ее четкий и резкий голос словно резал воздух.

— А где им еще жить? — спросил Паппи. Он тоже уже пришел к выводу, что ему не нравится новоявленная миссис Джимми Дэйл Чандлер. Она сидела прямо, как маленькая птичка, на краю кресла-качалки и свысока поглядывала на все окружающее.

— Вам их негде больше разместить? — спросила она.

Я заметил, что Паппи начинает заводиться.

— А кроме того, «Бьюик» дает нам рассрочку по оплате машины на двадцать четыре месяца, — сказал Джимми Дэйл.

— Правда? Кажется, это самая красивая машина, какую я когда-либо видел, — сказал отец.

Бабка вынесла на веранду поднос и оделила всех высокими стаканами с ледяным чаем с сахаром. Стейси отказалась. «Чай со льдом, — сообщила она, — это не для меня. А горячий чай у вас есть?»

Горячий чай? Слыханное ли дело, чушь какая!

— Нет, мы здесь горячий чай не пьем, — сказал Паппи, свирепо глядя на Стейси.

— А мы в Мичигане не пьем чай со льдом, — сообщила она.

— Ну, тут вам не Мичиган, — буркнул Паппи.

— Не хотите посмотреть на мой огород? — вдруг предложила ей мама.

— Вот-вот, отличная мысль, — сказал Джимми Дэйл. — У Кэтлин самый замечательный огород во всем Арканзасе.

— Я тоже с вами, — сказала Бабка, желавшая увести молодую женщину с веранды, подальше от возникающей напряженности.

Три женщины покинули нас, и Паппи, подождав некоторое время, спросил:

— Господи помилуй, ты где такую откопал, Джимми Дэйл?

— Да она хорошая девушка, дядя Илай, — ответил тот без особой уверенности в голосе.

— Да она ж проклятая янки!

— Янки не такие уж плохие. И у них хватает ума не заниматься хлопком. Они живут в хороших домах, у них там водопровод, и канализация, и телефоны, и телевизоры. Хорошо зарабатывают и строят хорошие школы. Стейси два года училась в колледже. У нее дома уже три года есть телевизор. На прошлой неделе я смотрел по нему бейсбольный матч — «Тайгерс» против «Индиэнс». Можешь себе представить, Люк? Смотреть бейсбольный матч по телевизору!

— Нет, сэр.

— Ну вот, а я смотрел. Боб Лемон был питчером у «Индиэнс». «Тайгерс» неудачно выступают, они опять на последнем месте.

— Меня не особенно интересуют игры в Американской лиге, — сказал я, повторяя слова, которые регулярно слышал от отца и деда с тех пор, как себя помню.

— Какой сюрприз! — воскликнул со смехом Джимми Дэйл. — Слова истинного болельщика «Кардиналз»! Я в этом году одиннадцать раз был на стадионе «Тайгер», и, должен сказать, команды Американской лиги здорово вас догоняют! «Янкиз» играли у нас две недели назад — свободных мест на стадионе не было! У них новый игрок, Микки Мэнтл, самый лучший из всех, что я видел! Мощный малый, скорость отличная, противников выбивает в аут одного за другим, а уж если отбивает мяч, пиши пропало! Из него выйдет толк! А у них еще есть Берра и Ридзуто!

— Все равно терпеть их не могу! — сказал я, и Джимми Дэйл снова засмеялся.

— По-прежнему хочешь выступать за «Кардиналз»?

— Да, сэр!

— Фермером быть не хочешь?

— Нет, сэр.

Я слыхал, что́ взрослые говорят о Джимми Дэйле. Ему здорово повезло, что он сумел удрать с наших хлопковых полей и хорошо устроиться на Севере. И он любит поговорить о деньгах. Он обеспечил себе хорошую жизнь и всегда готов помочь советом другим ребятам из фермерских семей нашего округа.

Паппи считал, что фермерство — единственная достойная работа, которой должен заниматься мужчина, за исключением, может быть, только профессиональной игры в бейсбол.

Некоторое время мы потягивали чай, а потом Джимми Дэйл спросил:

— Ну и как нынче хлопок?

— Пока что хорошо, — ответил Паппи. — Первый сбор прошел отлично.

— А теперь пойдем по второму заходу, — добавил отец. — Закончим, видимо, через месяц или около того.

Из глубины лагеря Спруилов появилась Тэлли с полотенцем или какой-то тряпкой в руках. Она обошла красную машину, держась от нее на расстоянии, тогда как ее семейка все еще в восхищении толклась около; они ее даже не заметили. Она посмотрела на меня издали, но не подала никакого знака. Мне вдруг наскучило говорить о бейсболе и хлопке и машинах и прочем в том же роде, но просто так свалить было неловко. Это было бы грубо с моей стороны — так вот просто встать и уйти, отец сразу заподозрит неладное. Вот я и продолжал сидеть и смотреть, как Тэлли скрывается за домом.

— А как там Лютер? — спросил отец.

— Нормально, — ответил Джимми Дэйл. — Я его на завод устроил. Зарабатывает три доллара в час, работает сорок часов в неделю. Он никогда не видел таких денег.

Лютер был еще один наш кузен, тоже Чандлер, но из дальних родственников. Я однажды видел его, на похоронах.

— Так что домой он не вернется?

— Сомневаюсь.

— Тоже хочет на янки жениться?

— Не спрашивал. Думаю, сделает так, как ему захочется.

Возникла пауза, и напряжение на минутку спало. Потом Джимми Дэйл сказал:

— Не стоит его винить, что он там остался. Я что хочу сказать, они же, черт возьми, потеряли свою ферму. И он работал на чужих людей, убирал для них хлопок, зарабатывал всего тысячу баксов в год и не имел свободного дайма в кармане. А сейчас имеет шесть тысяч в год плюс премии, а потом и пенсия.

— И в профсоюз вступил? — спросил отец.

— Да, конечно! Все ребята, которых я отсюда вытащил, вступили в союз.

— А что такое профсоюз? — спросил я.

— Люк, пойди погляди, где там мама, — велел Паппи. — Ступай, ступай.

Вот, пожалуйста, стоит задать самый невинный вопрос, и тебя тут же отсылают прочь! Я спустился с веранды и рысью понесся за дом, надеясь увидеть Тэлли. Но она уже ушла и, без сомнений, купалась теперь в речке, но без своего преданного сторожа.

Бабка стояла у калитки огорода, опершись на ограду и наблюдая за тем, как мама и Стейси ходят между кустами. Я остановился рядом с ней, и она взъерошила мне волосы.

— Паппи сказал, что она проклятая янки, — тихонько сообщил я ей.

— Не ругайся.

— Я не ругаюсь. Просто повторяю его слова.

— Они хорошие люди, просто другие. — Бабка явно думала о чем-то своем. Нынешним летом она часто разговаривала со мной вот так, словно меня не замечая. Ее усталый взгляд убегал куда-то вдаль и мысли тоже уносили ее далеко от нашей фермы.