Гийом Мюссо - После... Страница 8

Много лет, приезжая в Нью-Йорк по делам, Джеффри останавливался в этой квартире. Строгий и непреклонный человек — настоящий представитель бостонской элиты. Квартира принадлежала семейству Векслеров всегда, с момента постройки здания: в 1930 году его спроектировал архитектор Эмери Рот, очень талантливый человек, автор и других престижных домов в районе Центрального парка.

Для присмотра за квартирой Векслер нанял итальянку, звали ее Элеонора Дель Амико, она жила с сыном в Квинсе. Джеффри взял ее в дом вопреки желанию жены. Позже Векслеры попросили ее заботиться и об их доме на острове Нантакет. Именно там произошло событие, которое перевернуло жизнь Натана: он встретил Мэллори.

Работа матери позволяла Натану с близкого расстояния наблюдать за жизнью американской аристократии. Он мечтал об уроках игры на фортепиано, прогулках на яхте, хлопающих дверцах «мерседеса». А у него не было ни отца, ни денег, ни герба частного лицея, приколотого на лацкан пиджака, ни синего пуловера ручной вязки с фирменным знаком.

Но благодаря Мэллори он мог с жадностью вкушать крохи этого вечного праздника жизни. Иногда его приглашали на роскошные пикники, устраиваемые в тенистых уголках Нантакета. Много раз Натан ходил с Векслером на рыбалку, и всегда, вернувшись на берег, они пили кофе глясе со свежими шоколадными пирожными. И Элизабет Векслер, утонченная дама, иногда разрешала Натану брать книги в библиотеке их дома. Однако, несмотря на кажущуюся благосклонность, Векслеров смущал тот факт, что сентябрьским днем 1972 года их дочь спас именно сын прислуги.

Эта неловкость не уменьшилась с годами, наоборот, со временем превратилась в нескрываемую враждебность, когда они с Мэллори решили сначала жить вместе, а потом пожениться. Векслеры делали все возможное, чтобы разлучить их. Но у родителей ничего не вышло: Мэллори устояла перед всеми так называемыми призывами к здравому смыслу.

Эта борьба продолжалась до знаменательного вечера 1986-го. Накануне Нового года в огромном доме Векслеров собрались сливки бостонской аристократии. Мэллори неожиданно появилась под руку с Натаном и представила его всем как будущего мужа. Джеффри и Лиза поняли, что не смогут вечно противиться ее решению. Ситуацию было невозможно изменить, и Векслерам пришлось принять Дель Амико в свой круг, чтобы сохранить отношения с дочерью.

Решительность Мэллори ошеломила Натана. Даже сегодня, когда он вспоминал об этом, дрожь пробегала по телу. Для него тот вечер навсегда останется моментом, когда Мэллори перед всеми присутствующими, перед всем миром сказала ему «да!».

Но и после свадьбы Векслеры не признали Натана: ни после того, как он получил диплом Колумбийского университета, ни когда начал работать в престижной адвокатской фирме. Дело было не в деньгах, а в социальном происхождении: в этой среде положение изначально определялось рождением. Для них Натан навсегда остался сыном прислуги, он никогда не принадлежал и не будет принадлежать к их кругу.

А потом этот процесс в 1995 году. По правде говоря, дело не совсем по его специализации, но, изучив документы, Натан твердо решил им заняться. Один из учредителей фирмы «Софтонлайн», после того как его предприятие было выкуплено крупным информационным обществом, захотел аннулировать сделку и потребовал компенсацию в размере двадцати миллионов долларов. Отказ компании выплатить требуемую сумму повлек за собой судебное разбирательство. Именно на этой стадии дела клиент обратился в «Марбл и Марч».

В то же время акционеры, чья компания находилась в Бостоне, обратились к своим адвокатам, а именно в адвокатскую контору «Бранаг и Митчелл», руководил которой Джеффри Векслер. Мэллори умоляла Натана отказаться от дела — ничего хорошего оно им не сулило, только все усложняло, тем более что Векслер лично курировал его.

Натан не послушал возлюбленную — решил показать, на что способен проходимец из низов. Он пришел к Векслеру, чтобы предупредить о своем намерении не только не упасть лицом в грязь, но и выиграть. Векслер выгнал его вон.

Такого рода дела почти никогда не доводят до суда, все обычно решается примирением сторон, и работа адвокатов сводится к тому, чтобы достичь наиболее благоприятного соглашения. По совету Векслера фирма предложила компенсацию в шесть с половиной миллионов. Честное предложение, большинство адвокатов согласились бы принять его. Однако, вопреки всем законам благоразумия, Натан убедил клиента не уступать.

Через несколько дней процесса адвокаты «Бранаг и Митчелл» сделали последнее предложение — восемь миллионов долларов. На этот раз Натан готов был уступить, если бы не фраза, произнесенная Векслером:

— Вы уже заполучили мою дочь, Дель Амико. Этого трофея вам недостаточно?

— Вовсе я не «заполучил» вашу дочь, как вы выражаетесь. Я всегда любил Мэллори, но вы не хотите этого понять.

— Я раздавлю вас, как таракана!

— Ваше презрение вам не поможет.

— Подумайте дважды. Если ваш клиент потеряет восемь миллионов, пострадает ваше имя. Известно ли вам, насколько хрупка и уязвима репутация адвоката?

— Лучше подумайте о своей репутации.

— У вас один шанс из десяти выиграть дело. И вы это знаете.

— Что вы готовы поставить на кон?

— Да я, скорее, повешусь, если проиграю.

— Так много мне не нужно.

— Что тогда?

Натан задумался на мгновение:

— Квартира в «Сан-Ремо».

— Вы сумасшедший!

— Я считал вас игроком, Джеффри.

— У вас нет шансов.

— Только что вы сказали — один из десяти…

Векслер был настолько уверен в себе, что в конце концов принял ставку:

— Ладно, пусть будет так. Если вы выиграете, я оставлю вам квартиру. Всем скажем, что это подарок ко дню рождения Бонни. Заметьте, я ничего не требую в случае поражения: вам и так хватит неприятностей, а я не хочу, чтобы муж моей дочери кончил в нищете.

Таким образом, битва продолжалась. Подобное пари не слишком профессионально: Натану не делало чести, что он играл судьбой клиента, решая проблему личного характера, но ведь такой представился шикарный случай…

Исход этою относительно простого дела был неясен, все зависело от мягкосердия и положительной оценки судьи. Отказавшись от предложения Векслера, клиент Натана рисковал потерять все. Джеффри, опытный адвокат, объективно был прав — шансы противника на победу минимальны. Натан, однако же, выиграл дело: нью-йоркский судья Фредерик Джей Ливингстон принял решение признать виновной фирму «Софтонлайн» и присудил ей выплатить двадцать миллионов долларов бывшему служащему.

Нужно отдать должное Векслеру: он невозмутимо принял поражение, и через месяц в квартире «Сан-Ремо» не осталось ни одной его вещи. Мэллори не ошиблась: этот процесс не наладил отношений Натана с ее родителями. Разрыв между Джеффри и Натаном стал окончательным — вот уже семь лет они не разговаривали. Натан подозревал, что Векслеры в душе радовались разводу дочери, иначе и быть не могло.

Теперь Натан, наклонив голову, вспоминал свою мать. Никогда она не приходила к нему в эту квартиру — умерла от рака за три года до знаменитого процесса. Но ведь именно ее сын живет здесь, в Сентрал-Парк-Уэст, 145, на двадцать третьем этаже.

Жизнь Элеоноры складывалась непросто. Ее родители, уроженцы города Гаэта, порта на севере Неаполя, эмигрировали в Соединенные Штаты, когда ей было девять лет. Этот переезд сильно повлиял на возможность дать девочке образование. Пришлось слишком рано оставить школу, и ей так и не довелось научиться прилично говорить по-английски.

В двадцать лет она встретила Витторио Дель Амико, строителя, он работал на сооружении Линкольн-центра. Он красиво говорил, и у него была такая обольстительная улыбка… Через несколько месяцев она забеременела. Тогда и сыграли свадьбу. Со временем Витторио показал себя человеком жестоким и безответственным. В конце концов он бросил жену и ребенка — уехал и не оставил адреса.

Чтобы свести концы с концами, Элеонора нанималась на две, а то и три работы: прислуга, официантка, дежурный администратор в невзрачных гостиницах — не отказывалась ни от чего, готовая переносить любые унижения. Опереться ей было не на кого — ни родных, ни настоящих друзей. Жили они бедно, но у Натана всегда имелась чистая одежда и все необходимые школьные принадлежности.

Мать сильно уставала, но мальчик никогда не видел, чтобы она отдыхала или уделяла время себе: Элеонора не ездила в отпуск, не читала, не ходила в кино или рестораны. Смысл ее жизни состоял в том, чтобы достойно воспитать сына. У нее были пробелы в образовании, ей недоставало культуры — пусть; она следила за его учебой и помогала как могла. Любовь заменяла ей диплом — любовь безусловная и самоотверженная. Часто повторяя сыну, что она всегда больше хотела мальчика, чем девочку, мать уверяла: «Ты быстрее устроишься в этом мире, где власть все еще принадлежит мужчинам!»