Олег Ермишин - Афоризмы Страница 22

Невозможно, чтобы люди, занятые государственными делами, были всегда непогрешимы, равно как неправдоподобно и то, чтобы они постоянно заблуждались.[838]

Из двух путей к исправлению, существующих для всех людей, – собственные превратности судьбы или чужие, первый путь (…) действительнее, зато второй (…) безвреднее.[839]

Люди менее всего способны переносить легчайшее испытание, я разумею молчание.[840]

Будущее всегда кажется лучше настоящего.[841]

[На войне] для неудачи в замыслах достаточно первой случайной мелочи, тогда как для успеха едва достаточно всей совокупности благоприятных условий.[842]

Разъяснение дела зависит столько же от вопрошающего, сколько и от рассказчика. (…) Человек несведущий не в состоянии ни расспросить свидетелей-очевидцев, ни уяснить себе совершающееся у него на глазах.[843]

Поликлет

(2-я пол. V в. до н.э.)

скульптор, современник и соперник Фидия, из Аргоса

Красота заключается в пропорции частей.[844]

Совершенство зависит от малого во множестве деталей.[845]

Самая трудная работа – это последняя отделка изваяния ногтем.[846]

Поликлет изваял две статуи, изображавшие одно и то же: одну по вкусу толпы, другую по законам искусства. Первую в угоду толпе он создавал так: по желанию всякого, кто к нему приходил, Поликлет послушно делал изменения и поправки. Наконец он выставил обе статуи. Одна вызвала всеобщее одобрение, другая была осмеяна. Тогда Поликлет сказал: «Статую, которую вы ругаете, изваяли вы, а ту, которой восхищаетесь, – я».[847]

Протагор

(480—410 гг. до н.э.)

философ, основатель научной грамматики, один из первых софистов, из Абдер (Фракия)

Человек есть мера всем вещам – существованию существующих и несуществованию несуществующих.[848]

О богах я не могу знать, есть ли они, нет ли их, потому что слишком многое препятствует такому знанию, – и вопрос темен, и людская жизнь коротка.[849]

О всяком предмете можно сказать двояко и противоположным образом.[850]

Теория без практики (упражнения) и практика без теории есть ничто.[851]

Однажды он [Протагор] требовал платы со своего ученика Еватла, а тот ответил: «Но я ведь еще не выиграл дела в суде!» Протагор сказал: «Если мы подадим в суд и дело выиграю я, то ты заплатишь, потому что выиграл я; если выиграешь ты, то заплатишь, потому что выиграл ты [как мой ученик].[852]

Упражнение дает больше, чем хорошее природное дарование.

Нет ни искусства без упражнения, ни упражнения без искусства.

Секст Эмпирик

(2-я пол. II в. – нач. III в.)

философ-скептик и врач

Тот человек близок к сумасшествию, кто не желает придерживаться речи, принятой подобно монете, но [предпочитает] создавать свою собственную.[853]

Подобно тому как литературный [речевой] обиход подвергается осмеянию у обывателей, так же и обывательский – у литературно образованных людей.[854]

Мы не нуждаемся в грамматике, для того чтобы чисто говорить по-гречески.[855]

Полезного для жизни больше открываю! прозаические писатели, чем поэты. Ведь первые стремятся к истине, в то время как вторые изо всех сил стремятся привлечь души, а души привлекает больше ложь, чем истина.[856]

Симонид Кеосский

(ок. 556 – ок. 468 гг. до н.э.)

поэт, родился на о-ве Кеос, жил в Афинах, Фессалии, на Сицилии

Сказавши, часто в том раскаиваешься, а промолчавши – никогда.[857]

Справедливо отдавать каждому должное.[858]

С неизбежностью и боги не спорят.[859]

Живопись – молчащая поэзия, а поэзия – звучащая живопись.[860]

[Молчащему гостю на пирушке:] Если ты глуп, то поступаешь умно, но если умен, то поступаешь глупо.[861]

Изречение Симонида, обращенное к жене Гиерона, спросившей, кем лучше быть – богатым или мудрым? Богатым, сказал он, потому что приходится видеть, как мудрецы постоянно торчат у дверей богатых.[862]

Симонид, когда победитель на мулах предложил ему незначительную плату, отказался написать стихотворение под тем предлогом, что он затрудняется воспевать «полуослов». Когда же ему было предложено достаточное вознаграждение, он написал: «Привет вам, дочери быстроногих, как вихрь, кобылиц».[863]

Если ты спросишь меня, что такое бог и каков он, то я сошлюсь на Симонида, который, когда его спросил об этом же тиран Гиерон, потребовал себе один день на размышление. Когда Гиерон повторил свой вопрос на следующий день, Симонид попросил уже два срока. Когда же он каждый раз стал удваивать число дней, удивленный Гиерон спросил, почему он так делает? Потому, ответил тот, что чем дольше я размышляю, тем этот вопрос кажется мне более темным.[864]

Против необходимости не властны и сами боги.

Сократ

(470—399 гг. до н.э.)

философ, ученик Анаксагора, из Афин

Никто не может ничему научиться у человека, который не нравится.[865]

В молитвах он [Сократ] просто просил богов даровать добро, ибо боги лучше всех знают, в чем состоит добро.[866]

[Сократ] советовал избегать таких кушаний, которые соблазняют человека есть, не чувствуя голода. (…) Он шутил, что и Кирка [Цирцея], должно быть, превращала людей в свиней, угощая их такими кушаниями в изобилии; а Одиссей (…) держался от чрезмерного их употребления и оттого не превратился в свинью.[867]

[О хвастунах:] Невыгодно считаться богатым, храбрым и сильным, не будучи таковым: к ним предъявляют требования, (…) превышающие их силы.[868]

Тех, кто желает и сам иметь много хлопот и другим доставлять их, я (…) поставил бы в разряд годных к власти.[869]

Если, живя среди людей, ты не захочешь ни властвовать, ни быть подвластным и не станешь добровольно служить властителям, то, думаю, ты видишь, как умеют сильные (…) и целые общины, и каждого порознь держать в рабстве.[870]

Не очень-то легко найти работу, за которую не услышишь упреков; очень трудно сделать что-нибудь так, чтобы ни в чем не ошибиться.[871]

Завистники (…) только те, кто горюет по поводу счастия друзей.[872]

Трудно (…) найти врача, который знал бы лучше, чем сам человек, (…) что полезно ему для здоровья.[873]

[Перед началом суда над Сократом один из его друзей спросил:] «Не следует ли (…) подумать тебе и о том, что говорить в свою защиту?» – Сократ (…) отвечал: «А разве (…) вся моя жизнь не была подготовкой к защите?»[874]

Горячо преданный Сократу, но простодушный человек, некий Аполлодор, сказал: «Но мне особенно тяжело, Сократ, что ты приговорен к смертной казни несправедливо». Сократ, говорят, погладил его по голове и сказал: «А тебе (…) приятнее было бы видеть, что я приговорен справедливо?»[875]

Ходил я к поэтам (…) и спрашивал у них, что именно они хотели сказать, чтобы, кстати, и научиться у них кое-чему. Стыдно (…) сказать вам правду, а сказать все-таки следует. (…) Чуть ли не все там присутствовавшие лучше могли бы объяснить то, что сделано этими поэтами, чем они сами. (…) Не мудростью могут они творить то, что они творят, а какою-то прирожденною способностью и в исступлении, подобно гадателям и прорицателям; ведь и эти тоже говорят много хорошего, но совсем не знают того, о чем говорят.[876]

Мудрейший тот, кто, подобно Сократу, знает, что ничего-то по правде не стоит его мудрость.[877]

Нет такого человека, который мог бы уцелеть, если бы стал откровенно противиться (…) большинству и хотел бы предотвратить все то множество несправедливостей и беззаконий, которые совершаются в государстве. Нет, кто в самом деле ратует за справедливость, тот, если ему и суждено уцелеть на малое время, должен оставаться частным человеком, а вступать на общественное поприще не должен.[878]

[Сократ] говаривал, что сам он ест, чтобы жить, а другие люди живут, чтобы есть.[879]

Если бы кто-нибудь должен был взять ту ночь, в которую он спал так, что даже не видел сна, сравнить эту ночь с остальными ночами и днями своей жизни и, подумавши, сказать, сколько дней и ночей прожил он в своей жизни лучше и приятнее, чем ту ночь, то, я думаю, не только всякий простой человек, но и сам Великий царь нашел бы, что сосчитать такие дни сравнительно с остальными ничего не стоит. Так если смерть такова, я (…) назову ее приобретением, потому что таким-то образом выходит, что вся жизнь ничем не лучше одной ночи.[880]

Поменьше думайте о Сократе, но главным образом – об истине.[881]

[Последние слова:] Мы должны Асклепию петуха. Так отдайте же, не забудьте. (Петуха приносили Асклепию, богу врачевания, выздоравливающие. Сократ считал, что смерть для его души – выздоровление и освобождение от земных невзгод.)[882]