Дар орла - Карлос Кастанеда

Карлос Кастанеда

Дар Орла

Все права зарезервированы, включая право на полное или частичное воспроизведение в какой бы то ни было форме.

Печатается с разрешения Simon & Shuster Inc.

The Eagle's Gift by Carlos Castaneda

© 1981 by Carlos Castaneda

© ООО Издательство «София», 2005

Предисловие

Я антрополог, но эта книга не является научной в строгом смысле слова, хотя вдохновила ее антропология – ведь именно в этой области много лет назад я начинал свои полевые исследования. Тогда меня интересовало применение лекарственных растений индейцами Юго-Западной и Северной Мексики.

По мере того как я глубже понимал проблему, исследование лекарственных растений уступало место интересу к системе верований, пограничной по крайней мере для двух культур.

Такое смещение акцентов произошло благодаря индейцу из племени яки (Северная Мексика) по имени дон Хуан Матус, который позднее познакомил меня с доном Хенаро Флоресом, индейцем из племени масатек (Центральная Мексика). Оба они практиковали древнее знание, которое в наше время известно как магия и считается примитивной формой медицины и психологии; фактически же оно является традицией практиков, исключительно владеющих собой, и состоит из чрезвычайно сложных методов.

Эти два человека стали моими учителями, а не просто информаторами, хотя я еще долго упорствовал без всяких на то оснований, считая своей главной задачей антропологические исследования. Я потратил годы, пытаясь разгадать культурную матрицу этой системы верований, причины ее происхождения и распространения, совершенствуя систематику и классификационные схемы. И все это не имело никакого смысла, если принять во внимание, что непреодолимые силы, заложенные в самой этой системе, направили мой интерес в иное русло и превратили меня из отстраненного наблюдателя в непосредственного участника событий.

Под влиянием этих людей, излучавших некую древнюю магическую силу, моя работа начала носить автобиографический характер – я был вынужден писать о происходящем непосредственно со мной. Автобиография эта весьма своеобразна, поскольку я не веду речь, подобно всякому нормальному человеку, о повседневных событиях моей жизни или о вызванных этими событиями субъективных состояниях. Я пишу скорее о тех метаморфозах моей жизни, которые были непосредственным результатом принятия мною чуждой мне системы идей и действий. Иными словами, система верований, которую я намеревался беспристрастно изучать, поглотила меня, и, чтобы продолжать свои исследования, мне пришлось ежедневно расплачиваться собственной жизнью.

Таким образом, передо мной встала особая проблема – объяснить, чем же я, собственно, занимаюсь. Я очень далеко отошел от того, с чего начинал как антрополог или просто как западный человек, – но должен подчеркнуть еще раз, что все это – не плод фантазии. То, что я описываю, для нас совершенно необычно и именно поэтому кажется нереальным.

По мере того как я все дальше проникаю в запутанные лабиринты магии, то, что раньше представлялось мне примитивной системой верований и ритуалов, оказалось огромным и сложным миром. То, что со мной происходит, не вписывается в познания антропологов о системах верований мексиканских индейцев. В результате я оказался в весьма затруднительном положении. И я решил, что при подобных обстоятельствах мне остается только одно – представить все так, как это происходило на самом деле. Я могу заверить читателя в том, что не веду двойной жизни и что в своем повседневном существовании следую принципам системы дона Хуана.

После того как два мага – мексиканские индейцы дон Хуан и дон Хенаро – сообщили мне то, что сочли нужным или возможным, они простились со мной и исчезли. Я понял, что отныне моя задача – самостоятельно осмыслить и реализовать то знание, которое я от них получил.

В связи с этим я вернулся в Мексику и обнаружил, что у дона Хуана и дона Хенаро было еще девять учеников магии: пять женщин и четверо мужчин. Старшую из женщин звали Соледад, более молодую – Мария Елена, по прозвищу Ла Горда, остальные, Лидия, Роза и Хосефина, были совсем юными, и их называли «сестричками». Четверых мужчин звали, по старшинству, Элихио, Бениньо, Нестор и Паблито; трех последних называли «Хенарос», поскольку они были учениками дона Хенаро.

Я и раньше знал, что Нестор, Паблито и Элихио, которого уже не было в этом мире, – ученики магов, но мне казалось, что девушки – дочери Соледад и, значит, сестры Паблито. С Соледад я был знаком не первый год и обращался к ней уважительно – донья Соледад, поскольку она была по возрасту ближе к дону Хуану. Лидию и Розу я тоже знал, но наши встречи были слишком непродолжительны и случайны, чтобы я мог понять, кем они были в действительности. Хосефину и Ла Горду я знал только по именам. Встречался я и с Бениньо, но не подозревал, что он связан с доном Хуаном и доном Хенаро.

По непонятным для меня причинам все они, казалось, так или иначе ждали моего возвращения в Мексику. Они сообщили мне, что я должен занять место дона Хуана как их лидер, Нагваль, потому что дон Хуан и дон Хенаро покинули нас, и Элихио тоже. И женщины, и мужчины были убеждены, что все трое не умерли, а перешли в иной, отличный от нашей повседневной жизни, однако столь же реальный мир.

Женщины, особенно Соледад, яростно сталкивались со мной со времени нашей первой встречи. Однако эти стычки активизировали мою энергию. Общение с ними внесло в мою жизнь мистическое брожение, в моем мышлении стали происходить разительные перемены, однако не на сознательном уровне, – впервые посетив их, я испытал ни с чем не сравнимое смятение, более сильное, чем когда бы то ни было ранее, хотя под всем этим хаосом я неожиданно обнаружил удивительно прочное основание. В столкновениях с ними я открыл в себе такие ресурсы, о которых даже не подозревал.

Ла Горда и сестрички были совершенными сновидящими; они добровольно дали мне указания и продемонстрировали свои достижения. Дон Хуан описывал искусство сновидения как способность владеть своим обычным сном, переводя его в контролируемое состояние сознания при помощи особой формы внимания, которое он и дон Хенаро называли вторым вниманием.

Я ожидал, что трое Хенарос обучат меня тому, чего они достигли в другой области учения дона Хуана и дона Хенаро, – «искусству сталкинга». Я понимал это искусство как совокупность приемов и установок, позволяющих находить наилучший выход из любой мыслимой ситуации. Но, вопреки ожиданию, все, что бы мне ни рассказывали трое Хенарос об искусстве сталкинга, не имело для меня ни особого смысла, ни силы. Возможно, сами они в должной мере не владели этим искусством, а может быть, просто не захотели мне его передать.

Я прекратил расспросы, чтобы они могли чувствовать себя со мной раскованно, но все выжидали и уповали на то, что раз уж я больше