Сергей Конышев - Мощь Великая Страница 2

Пища, которую не удалось в процессе поедания идентифицировать даже приблизительно, обладала каким-то неизвестным, крайне привлекательным вкусом. Гость ел и ел, пока не опустошил весь, весьма объёмистый горшок. Позволив себе лишь минуту насладиться негой сытости в полной бездеятельности, высокий мужчина в длинной дублёнке с капюшоном нашёл в себе силы настроиться на рабочий лад.

– Спасибо, вам огромное за угощение… Фатей… вас ведь, кажется, Фатеем зовут… А по батюшке, простите…

Хозяин не отвечал, по его лицу пробежала тень, но он всё ещё улыбался.

– Ах, да, я не представился… меня зовут Алексей Павлович Коврин. Я журналист… из Москвы… еженедельник «Жёлтая пурга». Может, слышали? А вот про вас слухи докатились до нас… да. Знаем теперь, что на Урале такой замечательный человек живёт. Про вас такие вещи удивительные рассказывают: прямо волшебник вы! И людей лечите, и будущее видите. Вот я и решил про вас материал сделать – пусть люди узнают побольше о таком потрясающем соотечественнике. А вы давно здесь живёте? Это я к тому, что странно, что только теперь о вас стало известно – такие слухи обычно быстро распространяются.

Неожиданно хозяин, будто бы только что вспомнив о некоем неотложном хозяйственном деле, легко так и быстро поднялся из-за стола, схватил какое-то ведро и вышел из избы. Коврин было подался за ним, но вдруг ощутил, как бремя проглоченного угощения навалилось на него всей своей сытой тяжестью, всё стало как-то исключительно безразлично и он, тяжело вздохнув, привалился к стене. Несколько минут Коврин просидел совершенно неподвижно, а затем наконец-то решил оглядеть помещение, в котором пребывал, между прочим, со вчерашнего дня. Он находился в квадратной и, судя по всему, единственной комнате в избе; почти во всю заднюю стену расположилась русская печь, по левой стене вытянулась большая деревянная лавка – та самая, на которой он сегодня спал, справа стоял шкаф с мелкой хозяйственной утварью, в углу находился стол и лавка поменьше. В избе была идеальная чистота, и возникло странное ощущение, что каждая вещь стоит на исключительно для неё предназначенном месте.

Коврин взглянул на часы – был уже час пополудни, в два его ждёт проводник в условленном месте. Опаздывать было никак невозможно – сам он дорогу не найдёт. Выйдя из избы, он огляделся в поисках хозяина – тщетно. Было солнечно, безветренно и очень холодно. Коврин отметил, что на заснеженном вокружье появились следы, и это были его вчерашние следы, а вот хозяйские следы по-прежнему отсутствовали. В этой связи напрашивался вывод, что хозяин никуда не ушёл и прячется где-то рядом. Коврин посмотрел наверх – на крышу, потом вниз – под крыльцо: хозяина там не было. Тогда он, рискуя здоровьем, осторожно вдохнул и робко позвал:

– Фа-атей. Уважа-аемый! Фате-ей!

Никто не отозвался, и Коврин спрятался от холода в избу. Там он просидел в ожидании хозяина с полчаса. Ждать дальше он не решился. Выйдя из избы, Коврин оглянулся напоследок, расстроено махнул рукой, сожалея о том, что не удалось выполнить задуманное, фаталистически втянул голову в плечи и поплелся аккурат по своим вчерашним следам.

Проводник ждал в условленном месте, бодро покуривая.

– Ну, как? Удачно сходили?

В ответ Коврин неопределённо передёрнул плечами.

– Понятно… я же говорил, что Фатей – непростой человек, не надо было его по пустякам тревожить. Он человека сразу видит: кто с делом, а кто так. Его не обманешь. Тут приезжали к нему исследователи. Из Петербурга. Так они вообще к дому подойти не смогли: только приблизятся – у них животы скручивает, они падают и блюют. Так и ушли ни с чем. А тебя даже я насквозь вижу… Фатей небось и не поговорил даже с тобой.

Коврин обречённо кивнул.

– Я так и думал. Хорошо ещё, что он тебя с добром отпустил. Видать, понравился ты ему. А то…

– Что «а то»?

– А мало ли что! Может хворь какая приключиться или случай несчастливый какой… мало ли что. Всё-таки это – Фатей.

То, что Фатей – это всё-таки Фатей, Коврина беспокоило мало, а вот то, что не удалось взять у него интервью – виделось очевидной неудачей. Не эксклюзивной, конечно, – таких в его журналистской практике случалось предостаточно. Сколько раз он переживал тот момент, когда представлялось, что вот он, шанс покончить с заурядностью, сделать что-то значимое, поймать удачу за хвост… стоит сделать небольшое усилие – и дальше всё пойдёт по-другому. А в итоге… в итоге всегда являлось разочарование во всём своём заурядном могуществе, безжалостно отвешивало Коврину звонкий подзатыльник и, взяв за ухо, усаживало его на свободное место в ряду таких же неудачников. Время лечило раны, опять появлялась надежда на следующий удачный случай.

И каждый следующий такой случай ожидается всё с большим энтузиазмом, а фиаско ранит всё глубже и глубже, ведь надежда на очередной шанс становится всё призрачней.

Вот и теперь вместо того, чтобы явиться из командировки в редакцию с сенсационным материалом, придётся самому сочинить интервью. А, действуя таким образом, как показывала обширная практика, ничего толкового не получишь. Такие материалы всегда за версту отдают фальшью и, естественно, все это видят. Виду, как это водится, не подадут, напечатают, даже холодно похвалят, поздравят, деньги заплатят… но серьёзным журналистом так не стать.

Вот и стоило ему напрашиваться на эту работу!? Ох, от этой мысли становилось неимоверно стыдно. Ему ведь действительно не предлагали этой работы. Он сам, когда на его глазах трое журналистов отказались от этого задания, вызвался взять его. И вот результат!

Ладно бы он ещё просто не поехал, отдохнул пару дней и сам состряпал интервью, как он уже многократно проделывал это, так ведь нет – попёрся в эти снега, холода… надеялся на удачу… э-эх!

Удача – вот ключевое значение в судьбе. Одному всё само в руки плывёт, другой корячится, себя не помня – и всё тщетно. Кто только придумал эту чушь: больше работаешь – больше имеешь!? И ведь верят в это! Стараются, локтями машут… пока, выбившись из сил, наконец, не остановятся и не выглянут на свет Божий из своей всепоглощающей уже хронической депрессии и не увидят, что потеряли здоровье, любимых людей, приятные занятия, а имущества либо нет, либо всё в кредит, либо всё на лечение уходит. Суицид – неплохой выход из такой ситуации. Но есть и другие судьбы. У их хозяев есть всё: и любимые рядом, и денег море, и здоровье, и вообще – видится так, что они только чего ни пожелают, у них вот оно – тут как тут.

Помнится, Коврин брал интервью у одного из участников Ассоциации Психонейропатогенной Инженерии Человека, сокращённо ПНПИЧ, – как раз на эту тему. Готовясь к этому интервью, Коврин ознакомился с массой теорий удачи. Считается, например, что удача – это чистый случай, который исчезает и появляется в жизни каждого человека, когда ему вздумается; или что одному человеку везёт – другому нет в течение всей жизни тоже лишь по воле случая; или что удача даётся человеку в определённом объёме на всю жизнь, а он уж сам распоряжается: когда и сколько её тратить; или что человек в состоянии брать эту удачу, когда она заканчивается, как колбасу из холодильника; или что удачу можно заслужить неудачами, страданиями; или что любая жизнь – это череда белых и чёрных полос; и ещё множество прочих других.

Интервьюируемый, в свою очередь, довольно убедительно, надо признать, рассказывал о закономерностях существования удачи. Он выделял четыре фактора, влияющих на удачу: какие человек испытывает эмоции, какие у него мысли, как он себе представляет жизненные цели и какой путь следования к целям выбирает. По словам ПНПИЧиста, с помощью специальной техники вполне реально сознательно воздействовать на эти факторы и буквально регулировать долю везения в жизни, как мощность звука на музыкальном проигрывателе.

По мнению ПНПИЧиста портрет баловня судьбы выглядит так. Он живёт для себя. Это значит, что такой человек ставит перед собой не те цели, которые нужны обществу, государству, друзьям, родителям или кому-то ещё, а чётко представляет, что нужно ему лично и действует исключительно для достижения этих целей. Живя таким образом, человек испытывает преимущественно чувство радости. Уже когда он ставит перед собой цель, он представляет себя в будущей, максимально комфортной для себя жизни, в связи с чем уже испытывает радость, не говоря уж о той радости, которая будет сопутствовать ему по пути к цели и по её достижении. Такой человек любит свою жизнь, ведь она доставляет ему радость, а такое отношение к жизни неизбежно притягивает на сторону такого человека удачу. Просыпается счастливец с удовольствием, с радостью, с желанием начинает свой день. Ещё бы! Столько интересного и приятного ожидает его сегодня. В конце дня он отходит ко сну довольным и радостным. Ну конечно! Он получил столько положительных эмоций, а завтра его ждёт ещё более удивительный день, который подарит ему ещё больше радости. Конечно, такого человека можно назвать эгоистом. Однако, вот парадокс – от такого человека больше пользы окружающим, чем от какого-либо другого. Он успешен, здоров и радостен, окружающим с ним легко и приятно находиться, полезно общаться, с ним выгодно сотрудничать – конечно, ему же сопутствует удача!