Луис Броули - Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти Страница 31

Однажды он вылил на меня кувшин воды. Я вылил ещё один в свои карманы. Вскоре он начал «швырять» меня по всей комнате подобно тому, как это делают борцы на международном ринге. Разыгрывая этот маленький спектакль, он тянул меня за руку и я эффектно «пролетал» через всю комнату. Иногда люди начинали хватать воздух ртом, когда он начинал капать горячей водой мне на руку. Это был безобидный театр, и некоторые, понимая, что происходит, ещё и подбадривали его. Если спектакль слишком затягивался, я, для смены декораций, бежал по лестнице наверх, перепрыгивал через балкон и, свесившись со стропил, плюхался прямо перед ним на пол, получая пинок, щипок или просто заваливаясь на бок.

Теперь он не отпускал меня от себя. Он был как тот двухлетний малыш, которому нравится, когда его кружат, и твоя усталость не имеет для него никакого значения.

Любой человек, не понаслышке знакомый с сильной эмоциональной болью, знает, что лучше зашибить палец, обжечь руку или попасть в автокатастрофу, чем постоянно испытывать душевные страдания. То время было идеальным для таких представлений.

По мере того как он становился всё слабее физически, меня легко можно было использовать и для развлечения, и для поддержки. Да и кроме того, это было просто весело.

— Хочешь сказать, я слабею?

— Ну-у-у-у, ты — крошечный старичок…

Ба-бах! Он использовал мои слова в качестве предлога, чтобы «швырнуть» меня на пол и поставить свою ногу на мою руку или ногу и стоять на ней, демонстрируя свою силу! Он был таким лёгким, что я едва его чувствовал. Затем он обязательно должен был убедиться в том, что Йогиня наблюдает за нами.

— Глянь, глянь! Она смотрит! Мне надо быть поосторожней. Затем он поворачивался к ней за разрешением:

— Можно?

— Зачем ты это делаешь, Юджи? — спрашивала она, с тревогой в глазах глядя на него.

— Он это заслужил! Поделом ему!

Затем он поворачивался ко мне:

— Значит, говоришь, я слабею?

— Ну-у-у-у…

И он пинал меня, пока я не откатывался прочь.

— Смотри, он просто играет!

Это занятие могло длиться часами, и прекратить его можно было, только покинув комнату. Я был у него на коротком поводке. Ему нравилось мучить меня, и вскоре он начал привлекать к игре детей.

— Давайте, девочки, бейте его!

Сначала они вообще никак не желали участвовать.

— Юджи, я не хочу! — пожаловалась Шилпа. Конечно, Лакшми тоже начала нервничать. Однако он продолжал настаивать, и мне пришлось показать девочке язык. Тогда у неё в глазах загорелся огонёк, и она ввязалась в драку, ударив меня по голове подушкой. Плотина была прорвана.

— Шилпа! Осторожнее! — закричала Лакшми, и Шилпа разозлилась уже на неё:

— Мам! Он сам сказал мне!

Это был финал. Делая вид, что я её не интересую, и глядя в сторону, она нанесла мне лёгкий удар, извинилась, а потом ещё раз хорошенько меня стукнула. Когда я попытался прикрыться рукой, Юджи схватился за неё и ещё подстегнул её:

— Давай! Сильнее! Сильнее! Ну что так слабо?

Затем он взялся за Сумедху. Вскоре они уже обе регулярно били меня подушками.

— Сильнее! — кричал он, если чувствовал, что они бьют не в полную силу. — Сильнее! Сильнее! Слабо бьёшь!

На самом деле Сумедха никогда не уступала. Она наносила удар и убегала. Об упрямстве Сумедхи я узнал ещё прошлым летом, когда Юджи приказал мне «притащить её сюда вниз!». Он хотел, чтобы она сыграла ему на скрипке, а она ненавидела её настолько, что забросила занятия вообще. Я пошёл к ней, сказал, что мне приказано «притащить» её, и, когда она отказалась, просто cхватил в охапку и отнёс вниз. Больше я никогда так не делал. Она тогда одарила меня таким взглядом поверх своих очков, что даже для одиннадцатилетней девочки это было более чем серьёзное предупреждение.

История с песнями набирала обороты. Больше всего он любил балладу о Джидду Кришнамурти на мотив «Джингл Беллз». Я сочинил эту песню во время предыдущего визита в Индию, и каждый раз, когда появлялся кто-нибудь из «людей Джидду Кришнамурти», он требовал эту песню:

— Эй, придурок, или мне лучше звать тебя «ублюдок»? Пой ту песню!

Динь-дилень, Юджи говорит, что ДжиддуКришнамурти — фальшивка.Единственное, что восхищает меня, — его секс-авантюры.Динь-дилень, Юджи говорит, что ДжиддуКришнамурти — фальшивка.Новое лицо всё той же старой теософской игры.

— Он сочинил её спонтанно! — с гордостью напоминал он присутствующим.

Конечно, я не сочинил её спонтанно, она родилась у меня на Рождество: просто я так много знал о Джидду Кришнамурти и отношении Юджи к нему, что она получилась сама собой, почти как автоматическое письмо. Затем шло требование показать Русского и Грека — ему нравилось, а меня выматывало. Иногда, когда он этого требовал, я просто уходил в горы.

ГЛАВА 27

«Можешь ли ты переживать такую простую вещь, как эта скамейка напротив тебя? Нет, ты переживаешь только знание, которое есть у тебя о ней».

Рэй арендовал многоместную легковушку, и мне было велено занять место сзади как верному сторожевому псу. В таком положении я путешествовал неделями, и это было гораздо лучше, чем сидеть зажатым с двух сторон. К счастью, меня не укачивало, как многих других. В машине с Юджи, слово под воздействием нервного газа, народ начинал засыпать сном без сновидений. Мы могли часами ехать в полной тишине.

Девочки были привычны к длительным поездкам. Когда они были ещё совсем маленькими, их укачивало, но он неделями не обращал внимания на их состояние. День за днём их тошнило, пока не перестало — раз и навсегда. Теперь они пели все песни подряд, от «Битлз» до «Ред Хот Чили Пепперз», глупые песни типа «Май притти фройляйн» и, конечно же, какие-то мотивы из «Звуков музыки» — они знали их все и пели втроём — Шилпа, Сумедха и Синди, раскладывая партии на три голоса. Юджи поддерживал их, и чем больше они дурачились, тем больше ему нравилось. В один год как-то приезжал Калифорниец, и Юджи заставил его катать горланивших песни девчонок, пока тот не сбежал из страны.

Юджи сидел рядом с водителем, Рэй был за рулём, Шарон сидела за ним, подкармливая его конфетами, кофе и шоколадом, чтобы тот не заснул. Рядом с Шарон сидела Синди, за ней Шилпа, а Сумедха иногда перебиралась ко мне на заднее сиденье. Рэй откидывал спинку сиденья под максимальным углом, как в раскладывающемся кресле «Лейзи-бой», и ноги Шарон были зажаты под ним. Когда он шевелил длинными конусообразными пальцами в воздухе и, бормоча, просил дать ему что-нибудь перекусить, она всовывала ему в руку батончик «Сникерс», кофе или конфету. На крайний случай на приборной доске у него стоял «Ред булл». Один глоток этой смеси, скорее всего, доконал бы его. Шарон также в любой момент была готова подкормить Юджи, и через неделю салон машины напоминал свинарник. Юджи это нисколько не беспокоило. Когда кто-нибудь хотел навести порядок в машине, он говорил ему: «Пойди и наведи порядок в своей голове! Это будет более полезно!»

По мере приближения дня рождения он бурчал всё больше. «Я не хочу никого видеть. Я не хочу ни с кем говорить. Я не шучу. Я просто хочу убратьсяотсюдаподальше!» — ворчливо произносил он в одно слово.

— Я не такой, как вы, люди, со всеми вашими сюсюканьями! — произносил он нараспев. — Ну что такого счастливого в этих ваших счастливых днях рождения, хотел бы я знать? Мне восемьдесят девять лет по индийскому календарю! Вы постоянно навязываете этот ваш грязный календарь всему миру, грязные ублюдки! Вы хотите быть мо-о-о-оло-о-о-ды-ы-ы-ыми! В конце концов, есть такая вещь, как процесс старения. Кроме того, как вы чувствуете ваш возраст, хотел бы я знать?! — Он всегда обращался к кому-нибудь с подобным вызовом, желая, чтобы тот объяснил ему эти понятия и попробовал доказать!

— Вы просто забываете это!

Седьмое июля приближалось. Он не уставал напоминать нам, что совсем скоро он начнёт получать «огромные кучи денег» со всех концов земного шара по почте. «Они присылают их со всего мира! Так много стран: Польша, Америка, Турция, Россия, страны Южной Америки! Я даже не знаю, кто их присылает!»

Отчасти это было правдой.

Наступил день рождения. Мы завтракали в номере 609, когда Юджи снова начал настаивать на поездке. Он пришёл в дурное расположение духа.

— Послушайте, я серьёзно: я не хочу никого видеть и ни с кем разговаривать.

Поскольку завтрак у нас состоялся в десять утра, мы были готовы ехать, и ехать далеко.

— Куда мы едем?

— Лондон, — предложил Рэй.

— Не смеши меня! — ответил Юджи, хотя знал, что Рэй поехал бы с удовольствием.

Раздался нервный смешок.

— Слишком далеко!

— Как насчёт Санкт-Морица?

Дорога туда занимала девять часов в один конец, но Рэй всегда был рад максимально длинным поездкам, поскольку тогда он мог эксклюзивно наслаждаться компанией учителя.

— Эй… Закрой рот!

Остальные были более чем согласны с Юджи.