Виталий Эрбес - За гранью возможного Страница 4

Третий случай. В 300 метрах от нашего дома был расположен детский сад. По какому-то стечению обстоятельств я находился недалеко от него. В это время младшую группу детей вывели погулять. Неожиданно я увидел лошадь, которая неслась галопом прямо на группу детей с воспитателем. Все застыли в испуге. Вдруг откуда ни возьмись появился мой дед. Он выбежал и встал между группой детей и лошадью, которая почти вплотную приблизилась к нему. Дед стоял, подняв правую руку в направлении головы лошади, и сосредоточенно смотрел на нее. Лошадь резко остановилась, встала на дыбы и упала замертво. Отойдя от оцепенения, мы с пацанами хотели подойти, но дед нас не подпустил, сказал, что лошадь бешеная и заразная. Я видел прикушенный кровоточащий язык и пену изо рта лошади. Потом приехала бригада медиков, мертвую лошадь погрузили в телегу и увезли, сожгли за территорией рудника. Место, где лошадь лежала, чем-то обработали, облили соляркой и подожгли.

Четвертый случай. Пришла, сильно хромая на одну ногу, полная женщина, нога была перевязана лоскутом материи (бинтов не было, дефицит). Дед с ней переговорил, завел в сарай, посадил на скамейку. Потом достал из подвала серого цвета пупыристую жабу и разрубил ее пополам. Одну половину жабы приложил отрубленной стороной к круглой ране на внутренней части голени правой ноги, размером примерно пять на пять сантиметров. Как я впоследствии узнал, это была «сибирская язва». Края раны были цветом от малинового до темно-бордового, синеватого. Перевязал все это оторванным лоскутом чистой простыни.

Через три дня женщина вновь пришла. Когда дед снял повязку и жабу, я увидел, что рана посветлела и изменилась значительно, а снятая половина жабы со стороны среза стала белой, как будто сваренная. Дед повторил процедуру, приложив вторую половину жабы, и дал в бутылке напиток из трав.

Двух раз хватило, чтобы вылечить эту язву. Жаба выделяет холод, и жар язвы исчезает, микроб язвы погибает.

Пятый случай. Вечером на заходе солнца женщина и мужчина принесли грудного ребенка, который невероятно сильно кричал, не останавливаясь. Мне казалось, что это не он кричит, настолько сильный был крик, и он действовал угнетающе на всех окружающих, которые так же, как и я, вышли посмотреть, что случилось.

Дед сказал, что есть такое заболевание, по-народному называется «бьёт младенческий», неизлечимое с точки зрения официальной медицины. Когда дед развернул одеяло, я увидел истощенного младенца: кожа и кости, скелет, обтянутый серой сморщенной кожей. Было удивительно, как такая кроха может иметь такую силу голоса.

Дед взял младенца на левую руку, головкой на ладонь, подошел к окну, немного подождал, когда гребень солнца начнет заходить, прочитал молитву и три раза своим языком на лбу ребенка сделал крест.

Утром следующего дня на восходе солнца женщина принесла ребенка, который уже кричал вдвое меньше. На третий день ребенок не кричал.

Шестой случай. Бельмо на глазу дед выводил следующим образом: брал сырую, свежую кожу животного, вырезал из нее узкую полоску, прокалывал мочку уха животного или человека, у которого имелось бельмо, со стороны больного глаза. Полоску кожи вставлял в ухо, скрепляя ее кольцом, получалось типа серьги из кожи. Постепенно через это кольцо, продетое в ухо, выходил гной, вязкая жидкость, и глаз полностью восстанавливался, бельмо исчезало.

Потом, когда я переехал жить в Алма-Ату к сестрам, которые учились в медицинском и в строительном институтах, моя мать Екатерина Георгиевна позвонила, сообщив, что дедушка просит нас приехать в рудник Октябрьский (Казахстан), где проживали в это время родители и дед, так как через полторы недели он умрет. С матерью по телефону говорила старшая сестра Роза, студентка 4 курса медицинского института. Она сказала матери, что нельзя предугадать свою смерть за полторы недели. Так, мы не поверили и не выехали вовремя.

Через полторы недели дед умер. За день до смерти дед сказал моему отцу: «Володя, ты завтра на работу не ходи, я в два часа дня умру». На это отец возразил: «Егор Фадеевич, вы же ходите, кушаете, ничего у вас не болит». Но дед настоял на своем, и отец не пошел на работу. В два часа дня дед спокойно умер.

Нам сообщили о словах деда за день до его смерти, и мы, пока доехали поездом, опоздали.

Анализируя сейчас целительские способности деда, я понял, что в данном случае дед был верующим, и молитва встряхивала его психологическую и жизненную энергию, т.е. он получал сильный всплеск этой энергии в момент лечения. В любом случае этому способствовала его вера. А техника лечения – это опыт и мудрость поколений. Очень простые по своей сути, но естественны и действенны. Не зря говорят: ученый бьется годами над решением проблемы, вникает в такую глубину, а открытие лежало рядом и решение-то было простым и доступным.

Лечение огнем (12 березовых лучин)

Дед, кроме указанных приемов лечения, лечил различные заболевания огнем. Для этой процедуры он нарезал по 12 березовых лучин длиной 25—30 см, сечением примерно 4 на 5 мм. 12 штук связывал в связку и закладывал под балку в сарае на 3—4 месяца в летнее время.

Лечение проводил следующим образом: зажженной лучиной в течение примерно 5 мин водил по контуру тела на расстоянии 10—15 см от тела, сначала вдоль левого бока, начиная от центра черепа, потом так же вдоль правого. Потом вокруг места заболевания еще 5 мин производил вращательные движения против часовой стрелки.

С его слов, энергетический ресурс и энергия жизни выходят из тела по часовой стрелке, и чтобы остановить этот процесс, он огнем закручивал энергию в обратную сторону, Трех процедур с промежутком в три дня было достаточно, и больной постепенно поправлялся. Болезнь уходила. При всех заболеваниях и методах лечения дед использовал молитвы из маленькой старинной библии с готическим шрифтом.

ЗЕМЛЯНИКА

В тех краях росло много земляники. Год от года отличался по урожайности, но обычно земляники было достаточно. Мы уходили за ней на 2—3 км от рудника Баладжал в лощины между горами. Чтобы не проходить зря большие расстояния, мы приспособились искать землянику по запаху: забирались по хребту наверх и нюхали воздух с одной стороны горы и с другой. Теплый воздух, поднимаясь по склону, доносил запах цветов и земляники. Если с какой-то из сторон доносился густой запах земляники, мы точно знали, что там внизу много ягод, и спускались туда.

У нас был свой способ обезопасить себя от ядовитых змей, которые водились в траве у подножия горы. Тут же на пригорке у скал росли дикие цветы ириса, мы их называли «петушки», листья зеленые, длинные, саблевидные. Такой лист мы аккуратно снимали, чтобы не повредить нижнюю светлого цвета основу.

Взяв основание листа разрезом в губы, втягивали с силой в себя воздух, получался писк, очень похожий на писк птенца, выпавшего из гнезда, либо маленькой птички. При спуске с горы каменистая почва заканчивалась, трава становилась выше и гуще, и заметить в ней ядовитую змею было невозможно, но когда мы с помощью листа ириса издавали писк, если неподалеку, на расстоянии двух-трех метров от нас, в траве находилась змея, она обязательно поднимала голову над травой, и тогда тот из нас, кто находился ближе всех к ней, на расстоянии вытянутой руки, резким ударом металлического прута отрубал ей голову. Еще для проверки пропищав немного, мы смело искали в траве землянику. Обработав участок 3—4 метра по кругу, мы вновь пищали и, убедившись, что змей нет, продолжали сбор земляники. Несмотря на то, что мы были босиком и не защищены прочной одеждой, змеи кусали кого-то из нас очень редко. Набрав по ведру земляники, мы возвращались домой довольные, что чем-то помогали матери.

РУДНИК БАЛАДЖАЛ – ЛУЧШЕЕ ВРЕМЯ ДЕТСТВА

Природа вокруг рудника была скудная, но своеобразная, по-своему очень красивая.

Я, мои друзья и двоюродный брат Вилька стали буквально «детьми природы». Большая часть нашего детства проходила в предгорьях и горах, где охотились, собирали съедобные корни растений. Мы знали около 70 видов съедобных растений. В двух километрах от рудника Баладжал находилось одинокое строение из камня: низкий домик, состоявший из одной комнатки и коридора, обнесенный полуразрушенной каменной оградой загон для скота. Это место называли «заимкой». В «заимке» жил старик-казах, говорили, что это бывший бай. Когда-то, еще до революции, он был очень богатым. Потом его семью, всех сыновей, расстреляли, а сам он какое-то время просидел в тюрьме. Теперь он жил в полном одиночестве, почти ни с кем не общаясь.

Мы с пацанами приходили к нему, приносили кто что может: еду, одежду, чай, сахар. Бай был к нам доброжелателен и часто рассказывал всевозможные истории. Научил, как изготавливать боевое оружие: лук, стрелы, пращу. Праща – это приспособления для метания камня на большое расстояние, сделанное из сыромятной кожи. Ремень длиной примерно 1 м 20 см, шириной 2 см. С одного конца расширение с прорезом для указательного пальца, а второй конец просто накладывается на указательный палец и прижимается большим. В середине ремня тоже имеется расширение, примерно как на рогатке, ремень складывается пополам и туда закладывается круглый камень или металлический шарик. Это приспособление, заряженное камнем или шариком, раскручивают, вначале делаются круговые движения кистью, потом включается локоть, далее плечо. На пике вращения по направлению к цели отпускается один конец ремня, прижатый большим пальцем, и камень, получивший приличную инерцию, может поразить даже крупную дичь. Но чтобы владеть пращей, нужно постоянно тренироваться и прочувствовать момент, когда отпустить свободный конец пращи. Мы достигали такой ловкости, что на лету сбивали голубя, утку.