Тихон (Агриков) - У Троицы окрыленные

Архимандрит Тихон (Агриков)

У Троицы окрыленные

Воспоминания

От издателей

…В древних патериках встречается образ монашествующих в виде трех птиц: монахи ранних веков христианства, средних и последних времен. Первые две птицы имели достаточно сип, чтобы, избегая искушений, достигать Царства Небесного; третья же птица, представляющая образ монаха последних времен, то взмывала к небу, то без сил падала на землю, то снова устремлялась ввысь.

В современном мире, где искушения становятся все разнообразнее и изощреннее, для нас очень важен опыт последних по времени подвижников, живших рядом с нами, прошедших сквозь «соблазны мира» и достигших Царства Небесного.

В книгу «У Троицы окрыленные» вошли две из трех частей воспоминаний о Троице-Сергиевой Лавре в период ее послевоенного восстановления, с 1950 по 1960 год.

Автор воспоминаний — архимандрит Тихон (Агриков) — бывший преподаватель Московской Духовной Академии и насельник Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Истинный православный подвижник, человек высокой духовной жизни, он пользовался любовью и уважением студентов Академии и духовных чад. В своей жизни отец Тихон перенес тяжелые испытания и теперь многие годы находится в затворе.

Книга имеет большое значение для сегодняшних христиан, поскольку в ней содержится духовный опыт современных нам подвижников благочестия.

Книга издана с благословения автора — архимандрита Тихона (Агрикова), которое было передано игумену Александру (Агрикову).

Часть I. 1950–1955 гг. От автора

Эти воспоминания написаны мною в результате наблюдения за жизнью хороших людей. Написаны для того, чтобы показать, что и в наше время были и есть люди, которые всей душой стремятся к Богу, к Вечной жизни, к Горнему блаженному Иерусалиму. Ведь теперь многие говорят, что нам будто и не спастись: времена стали не те, суета застилает наши очи, как утренний туман, благодати не стало нигде — ни в монастырях, ни в храмах, ни в людях. И так многие говорят — и только себе вредят, уныние нагоняют, и туман печали еще больше сгущается над нашими душами. А ведь так говорить не только вредно, но и грешно. Правда-то правда, что наши времена трудные и туманные, и даже бурные и грозные, но ведь в бурю-то и Господь ближе к грешной и немощной душе — и ближе, и милостивее, и нежнее. Как мать бывает нежнее и внимательнее к ребенку больному и худенькому, так и Господь наш Спаситель ближе к нам в трудные и опасные времена.

Вот я и хочу в своих воспоминаниях со всей ясностью показать, что и теперь люди добрые спасаются и достигают высокой духовной зрелости и даже святости. В них описывается жизнь людей, монашествовавших в Доме Святой Троицы — в Лавре Преподобного Сергия Радонежского — на протяжении пятнадцати лет: с 1950 по 1965 гг., то есть в период моего личного наблюдения благодатной жизни под священным кровом Сергия Преподобного. Спешу оговориться, что это не сочинение, и даже не художественное повествование. Нет, это просто-напросто воспоминание о добрых, хороших людях, с которыми я вместе жил, молился, трудился, радовался, скорбел, плакал, утешался. Тем более, что они живут в моем сердце и доселе. Они, эти добрые отцы и братия мои по духу, уже скончались, их нет больше в земном Доме Святой Троицы. Они переселились к Троице Небесной, вечно сияющей, вечно озаряющейся радугами небесных сияний. Они сейчас там, куда мы поднимаем свои печальные, заплаканные взоры. Но дела их добрые еще живут, помнятся в священных стенах Сергиевой Лавры. Для того чтобы об этих делах узнали и другие верующие люди, я пишу эти воспоминания. «У Троицы окрыленные» — так они называются. Это название имеет символический смысл, разъяснение которого читатель найдет дальше — во введении.

А сейчас скажу только о том, что эта книга разделена на три части. В первой части (1950–1955 гг.) описана жизнь восьми дивных мужей; во второй части (1955–1960 гг.) раскрываются судьбы тринадцати старцев-тружеников и в третьей части — одиннадцати человек. Всего в книге дается жизнеописание тридцати двух человек.

Ко всему этому добавлю: пусть читатель не смущается и не обижается на меня из-за скудости сведений об указанных лицах. Тем более что я не имею намерения описывать полную биографию того или иного старца. Это мне не под силу. Да и сведений таких теперь «с огнем» не найдешь.

В своих воспоминаниях я коснусь только последних лет жизни этих людей, то есть того времени, которое они провели в земном Доме Святой Троицы у Преподобного Сергия. Вот об этих последних годах их жизни, не касаясь детства и юности, я расскажу моим добрым читателям.

Хочется сказать, что я никакой иной цели не преследую, когда пишу эти воспоминания, кроме одной, самой заветной, самой святой, самой высокой, — сколько-нибудь помочь моим милым и дорогим читателям озариться светлым стремлением к небесной жизни, окрылиться, согреться благодатным теплом от святых людей, которые, как и мы все, совсем еще недавно жили с нами, ходили, страдали, терпели, радовались, унывали, а вот теперь их нет уже среди нас, они ушли, воспарили в иной мир. Хочется, чтобы читатель хорошенько понял суету этой земной жизни и с большим стремлением и энергией взялся за спасение своей души. Если эти мои бедные строки коснутся близко чьей-либо души, если они вызовут в каком-либо сердце горячее желание спасения, если они вызовут в чьем-либо взоре слезы умиления и тихие благодатные воздыхания — цель моих денных и нощных трудов будет достигнута, и лучшей награды мне никакой не надо.

Введение

Была тихая лунная ночь. Дремучий бор как бы заснул, задремал. Только высокие сосны тихо покачивали своими шапками, показывая тем, что лес бодрствует, что он не спит в эту дивную таинственную ночь. На опушке темного леса приютилась маленькая келейка; она кажется совсем крошечной по сравнению с могучими соснами и елями. Келейка скромно прижалась к лесу, как бы боясь, чтобы кто ее не увидел, не обнаружил. В маленьком одиноком окошечке светил огонек. Знать, и здесь кто-то бодрствовал, не спал в такой поздний неурочный час. Огонек то замирал, как бы угасая, то снова его слабый свет отражался на сучьях и ветвях старого леса. Лучина… Да это даже и не свеча восковая, а простая древесная лучина, тихо потрескивая, бросала свои дымные лучи на древние листы Священной Псалтири и на склонившегося над ней отшельника. Кто этот подвижник, что так одиноко и напряженно проводит свою жизнь? Он уже не молод. Пряди седых, как снег, белых волос падали на его старческие худые плечи. Он читал, стоя на коленях, весь углубившись в молитву. Мертвая тишина царила в убогой келейке. Временами он поднимал седую голову и устремлял свой взор на древнюю икону Богоматери. Долго молился так старец, и казалось, что он никогда не кончит своей уединенной молитвы. Видимо, велика была его просьба; о чем-то большом и значительном, наверное, просил он Царицу Небесную. Она тихим Материнским взором смотрела на молящегося старца, и казалось, вот-вот раскроются Ее девственные уста, Она поспешит утешить Своего угодника. Старец чувствовал своею душою, что Она его слышит, и оттого новые обильные теплые слезы бежали по его худым старческим ланитам.

Вдруг за окном негромкий крик: "Сергий, Сергий!". Старец насторожился. «Господи, Иисусе Христе… — тихо шепчут его бесцветные уста. — Знать, опять супостаты нарушают тишину этой святой ночи. Как это им неймется, беззаконникам», — думает подвижник. "Сергий, Сергий!" — будто еще ближе, прямо под самым окном, зовет мягкий и тихий голос. Луч яркого света, точно молния, озаряет окрестность. И в убогой келейке становится совсем светло. Старец чувствует, что этот луч проник даже в его сердце, и оно заиграло, озарилось неизъяснимой радостью, блаженством. Он встает, тихо подходит к маленькому окошечку и… открывает его… «Сергий, услышана молитва твоя о твоих учениках, — снова несется голос. — Как при тебе, так и после тебя их будет так много, как вот этих голубей…». Старец не верит своим глазам: в лучах небесного света летают голуби — их так много, так много, будто весь огромный лес наполнен ими! И какие же это дивные голуби! «Нет, это не простые голуби, — думает старец, — это ангелы небесные, потому такие прекрасные и неописуемые». И белые, как чистый яркий снег, и сизые, как небо, и нежно-оранжевые, как цвет благоухающей розы. Разных цветов голуби. Порхают, летают, играют и все будто стремятся поближе к келии Преподобного. Сергий не мог наглядеться на это дивное небесное видение. Он пошел тихонечко к другой келии, что глубже спряталась в лесной чаще, и позвал архимандрита Симона. Когда они вернулись, видение стало исчезать, и вскоре лес, келии и люди погрузились в прохладную ночную темноту…

С тех пор минуло около шести столетий. Сколько святых людей, этих земных ангелов, этих дивных кротких «голубей», воспитал, окрылил Дом Святой Троицы — обитель Преподобного Сергия! Преподобные Никон, Дионисий, смиренный Михей, Симон, Исаакий — и возможно ли их перечесть, записать, или описать, или о них рассказать?.. Как звезды на ночном тихом небе, сияют дивные имена учеников Сергиевых.