Валерий Симонов - Один день «перемирия». Рассказ

Один день «перемирия»

Рассказ

Валерий Симонов

© Валерий Симонов, 2017

ISBN 978-5-4483-7218-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРЕДИСЛОВИЕ

Этот рассказ основан на реальных событиях, произошедших на Донбассе 9 августа 2015 года, когда Вооруженные силы Украины, ровно в 13—00, нанесли артиллерийский удар по пляжу горловского карьера, где отдыхало порядка 300 человек. Через 20—30 минут, весь периметр карьера, был снова обработан украинской артиллерией, что затруднило своевременное прибытие на место трагедии бригад медиков и спасателей. Большинство людей прорывалось из зоны обстрела своими силами.

Точное число погибших неизвестно. Разные источники называют цифры от одного до шести человек. Контузии и ранения различной степени тяжести получили около 60 человек. Это всего один эпизод «перемирия» на Донбассе, который (как и прочие подобные случаи) предпочитает «не замечать» мировое сообщество…

Глава первая

Несмотря на то, что было семь часов утра, донецкая степь источала жар. В это время года на Донбассе стоят особенно жаркие дни, степь не успевает остыть за ночь, и об утренней росе можно только мечтать. Если в самый разгар дня зайти в тень деревьев, будет ощущение некоторого облегчения и прохлады, несмотря на то, что весь воздух пропитан зноем. Точно такие же ощущения в донецкой степи ночью, разве что воздух становится похожим на парное молоко.

Вдоль дороги, ведущей на Дзержинск, убранные пшеничные поля, сменяются полями подсолнечника, пытающегося поднять к солнцу жёлто-чёрные головы, клонящиеся к земле от тяжести налитых силой семян. Степь дышит своей особенной жизнью: пение птиц сливается со стрекотом кузнечиков, шорохами ящериц между пшеничной стернёй, жужжанием множественных насекомых, летящих по каким-то своим, утренним делам. Степную какофонию прервал шум мотора, едущей по трассе машины.

За рулём видавшей виды красной «шестёрки», ехал человек лет 35-ти, в камуфляжной форме, с погонами капитана. Это был командир миномётной батареи 17-го отдельного мотопехотного батальона, 57-й отдельной мотопехотной бригады – Виталий Цапко. Он задумчиво смотрел на бегущую под колёса машины дорогу, и виднеющиеся на горизонте очертания города. Капитан возвращался после отпуска по ранению в своё расположение на передовой, но сначала ему нужно было заехать в штаб, находящийся в Дзержинске, доложить о своём прибытии, и передать гостинец своему комбригу – полковнику Сергею Букоросу.

На полу салона задней части автомобиля, между передними и задними сиденьями, были втиснуты две полипропиленовые клетчатые сумки с вещами, а на самом заднем сиденье, обтянутым под цвет машины матерчатым чехлом, покачивалась средних размеров синяя спортивная сумка. Было слышно, как в сумке тихонько постукивают стеклянными боками трёхлитровые бутыли с засоленным салом, консервированными помидорами, огурцами, перцем, и прочими вкусностями, которые дало хозяйство капитана. Буквально неделю назад всё это ещё росло в огороде, и, Виталий, готовясь к отъезду, помогал своей жене Надюхе делать заготовку на зиму, собирая созревшие овощи. Пришлось зарезать и не набравшего полный вес борова, кормить которого у Надюхи уже не хватало сил. Хозяйство требовало мужских рук, а Виталий уже больше года почти не появлялся дома: то на фронте, то в госпитале, а теперь, вот, опять на фронт…

Капитан Цапко перевёл задумчивый взгляд с дороги на переднее пассажирское сиденье – туда, где лежал увесистый газетный свёрток. В свёртке мирно покоился огромный кусок сала с прорезью, который со знанием дела был щедро пересыпан крупной солью. Это и был тот гостинец, который жена капитана передала полковнику Букоросу. Он ей приходился дальним родственником: дядей двоюродной сестры. И хоть Букоросы с Цапками жили относительно недалеко друг от друга (капитан в Александрии, а полковник в Кировограде), в обычной жизни их семьи виделись «раз в сто лет»: на свадьбах да на похоронах. Когда взгляд капитана упал на свёрток, он невольно улыбнулся, представив, как полковник обрадуется такому аппетитнейшему подарку – чревоугодие было его слабым местом.

Впрочем, невозможно жить в Украине, и не быть чревоугодником, когда земля дарит тебе обилие во всём: картошечка, помидорчики, огурчики, кабачки, синие, болгарский перчик, мясистая «Ратунда», патиссоны, капусточка, чесночок… А фруктов сколько! Да здесь любой мужик себя как в раю чувствует! Вот, сойдутся вместе украинец, грузин, армянин, татарин, да еврей с греком, за одним столом – каждый может часами рассказывать о своей национальной кухне. Но украинский борщ любят все. А если признаться по секрету, сало тоже все едят, независимо от религиозных убеждений. Вот такая она, украинская земля – щедрая и сводящая с ума. Здесь смешано всё: национальные кухни, культуры, традиции, обычаи, прямо как в украинском борще. Каждый народ, словно свеколочка, морковочка, капусточка или ароматная специя, вносит свою маленькую лепту в эту громадную кастрюлю народного борща. Борщ это олицетворение Украины. Процветающей Украины. Украины многонациональной и щирой, где каждый народ любит эту землю, и старается поделиться своим богатством, самобытностью и культурой, сохранёнными в веках. Но это осталось в прошлом…

Глава вторая

Петрович посмотрел на часы: было 07—25 утра, до конца смены оставалось 35 минут. Несмотря на то, что на улице стояла утренняя жара, толстые стены КПП штаба 57 отдельной мотопехотной бригады, источали холод даже днём. Такие стены могли, наверное, выдержать взрыв атомной бомбы, а выстрел танка и подавно. Петрович нажал кнопку электрочайника, и бросил ложку сухого чая в чёрную от заварки кружку. Он принципиально не пил чай в пакетиках, потому что считал его гадостью, помесью придорожной пыли, а не чаем. То ли дело, настоящий листовой чай! Лучше всего, конечно, мелкий лист. Он более терпкий, и в нём чувствуется крепость. А средний, или крупный лист, только кружку занимает. Впитает в себя воду, а пить нечего. Да и вкус у него такой, как будто мелкий чай по третьему разу заварили – непонятно что.

Воды в чайнике было немного, и он быстро закипел. Петрович залил воду в кружку, и довольно усмехнулся: воды хватило тютелька в тютельку, ровно на кружку. – Не прогадал, – подумал Петрович, и потянулся к подоконнику, на котором стояла банка с сахаром. Взгляд Петровича привлекла красная «шестёрка», подъезжающая к проходной КПП, в которой он узнал машину капитана Цапко. Петрович прильнул к окну, проводив машину взглядом до самой штабной парковки, пока она не остановилась, а из открытой двери не появилась голова капитана. Петрович торопливо бросил несколько ложек сахара в чай, и, надев фуражу, вышел на улицу.

– Здоровэньки булы, капитан! Жив здоров? А я думал, тебя списали!, – сказал Петрович на страшном «суржике», поправляя помятый китель.

– Ещё повоюем! Привет, Петрович!

Они радостно пожали друг другу руки, и Петрович пропустил капитана вперёд, в здание проходной. Внимание Петровича привлёк свёрток в руках капитана.

– Эй, Виталя! А что это у тебя в руке за пакет? Уж не бомба ли?

Цапко остановился, и повернулся к Петровичу. Приподняв свёрток с салом в руке до уровня груди, капитан пару секунд смотрел на свёрток, покачивая рукой с ним, как бы взвешивая. Улыбка играла на его губах: было видно, что он сейчас выдаст шутку.

– Это бомба, Петрович. Надюха комбригу сало передала. Сало, просто БОМБА!

– Капитан, стоять, вы окружены! Сдать бомбу!, – крикнул Петрович игриво схватившись за кобуру.

Капитан, решив подыграть Петровичу, сделал испуганный вид, и бросился наутёк из проходной, во двор штаба. Петрович пробежал несколько шагов вперёд, но резко остановился перед дверями проходной, и, обернувшись, смеясь, пошёл в дежурку, где его ждал остывающий чай.

Глава третья

Окна кабинета комбрига Букороса выходили на проходную КПП, и стоящий у окна комбриг наблюдал, как из дверей проходной вбежал во двор смеющийся капитан Цапко, с пакетом в руках. Узнав в капитане своего непутёвого родственника, полковник улыбнулся, и погладил короткие усы. На его столе лежала папка с приказом о повышении зарплаты, которую пять минут назад занёс начфин. – Будет чем порадовать родственничка, – подумал Букорос, взглянув на папку. И тут ему пришла в голову идея вычислить: кем же ему приходится капитан Цапко? Если бы их жёны были родными сёстрами, то они с капитаном были бы свояки, но это не тот вариант. Он точно знал, что жена двоюродного брата ему приходилась бы братанихой, а кем приходится муж двоюродной сестры жены? Сестринихой? Букорос усмехнулся. Нет, тоже не то… Это ведь жена двоюродного брата, значит нужно вычислить: кем приходятся друг другу жёны двоюродных братьев? – Хотя зачем себе забивать этим голову? Ведь я пытаюсь найти ответ, кем приходятся друг другу мужья двоюродных сестёр…, – подумал Букорос. Из состояния задумчивости Букороса вывел стук в дверь, и на пороге возник сияющий капитан Цапко.