Монах Меркурий - В горах Кавказа Страница 42

Отец Исаакий, увидев вооруженных бандитов с волчьими глазами, онемел от страха и не мог выговорить ни слова. Один из грабителей, сняв со стены висевшее на гвозде длинное полотенце, обмотал им шею старца и стал его душить. Затем, ослабив узел, с неистовым криком и сквернословием, продолжал выпытывать, где находится тайник. Пустынник молчал, глядя на него преисполненными ужаса очами. Бандит вновь начал с ожесточением затягивать узел на шее. Через минуту или полторы мучитель, видя предсмертное состояние старца, немного ослабил петлю и снова с бешенством заорал на безмолвного страдальца. Тогда другой, стоявший поодаль, схватил лежавший возле печки топор, размахнулся и обухом ударил отца Исаакия по голове, раздробив череп. Отшельник свалился на пол. После убийства изверги проткнули ему глаза, веря, что в глазах убитого запечатлевается облик убийцы. Бандиты выволокли из церкви тело, подтащили к краю скалы и бросили вниз, к подножию горы. Потом они побродили в кустарнике и, не обнаружив никакой добычи, возвратились в селение. На обратном пути один из них наткнулся на еле заметную тропиночку, и вся банда двинулась по ней вдоль косогора... Тропа привела их к сгоревшему дуплу, но от него уходила куда-то в заросли.

Брат, бывший житель дупла, после того, как сгорело его сказочное жилище, отошел примерно на пятьсот-шестьсот метров по склону отрога, нашел небольшую площадку и вырубил там густо разросшийся кустарник. Построив келью, перенес туда свою пасеку и стал подвизаться.

Грабители подошли к его келье и открыли дверь. Брат был внутри.

— Деньги есть? — спросил главарь.

— Всего три рубля, — ответил пустынник.

— Врешь! — с гнусным сквернословием возразил грабитель. — Раз есть пчелы, то должны быть и деньги.

— Мед у меня есть. Если желаете, то забирайте его хоть весь. А денег, кроме трех рублей, нет...

— Да чего тут с ним канителиться, — сказал один из бандитов, — всади в него пулю, и довольно.

Главарь снял с плеча карабин и, прицелившись, выстрелил мимо головы брата. При выстреле вылетело стекло из окна кельи.

— Ну, отдашь деньги подобру-поздорову или нет? А то застрелим и сбросим со скалы так же, как сбросили вашего дурного старика! — угрожали изверги.

— Да нет у меня больше трех рублей, — продолжал настаивать брат.

— А на что покупаешь продовольствие и за счет чего существуешь?

— Да у нас тут три огорода. И на них вырастает все, что нужно нам для питания, так же как и у вас в селении. Проверь: вон в ящике запас моего продовольствия — и убедишься. Покупать нам приходится только соль да растительное масло. Ну, соль стоит недорого, а растительным маслом чаще всего нас снабжает городская церковь бесплатно...

Видя смертельно бледное лицо брата, бандиты поверили. Взяли лежавшее на топчане суконное одеяло и ушли.

Брат вышел наружу и увидел на стоящем поблизости каштане свежую отметину. Оказывается, пуля пробила стенку кельи, отколола от каштана довольно широкую пластину, а затем очень глубоко вошла в рядом стоящий бук.

ГЛАВА 41

Арестованных освободили • Следы зверской расправы • Нетленное тело • Тайное становится явным • Заявление в милицию • Снова в камере • «Никаких компромиссов» • В горы со следователем • И опять спецприемник.

Вертолет с арестованными братьями приземлился на городском аэродроме. Подъехал грузовик спецслужбы с огромной будкой и увез пустынников в управление милиции. После предварительного допроса Илариона и одного из вновь пришедших сразу освободили, так как они имели сухумскую прописку. Причем строго-настрого предупредили, чтобы жили в городе по месту прописки. Пустынники остались в Сухуми и в горы уже не вернулись.

Ленивца и второго новоначального пустынника водворили в камеру, но вскоре тоже освободили по той же причине. У ленивого был сухумский паспорт, но только без прописки, а у второго — постоянная киевская прописка.

После освобождения эти двое сразу же, вечерним автобусом, уехали в ближайшее к озеру селение и, переночевав, рано утром ушли в свою пустыньку.

Придя на вторую поляну, они тотчас направились к церкви. Увидев в ней следы зверской расправы с отцом Исаакием, стали искать его тело по кустарникам во всех направлениях. Подошли к скальному обрыву и увидели убитого внизу. Чтобы спуститься к телу отца Исаакия, пришлось совершить далекий круговой обход.

Старец лежал на спине. Череп у него был полностью размозжен до самой переносицы. Была почти середина осени, но погода стояла необыкновенно жаркая, как летом. Однако на теле не было никаких признаков разложения. Оно не издавало ни малейшего запаха. Ни одна муха не кружилась над ним. Братья решили сходить за живущим неподалеку от дупла пустынником, чтобы втроем вынести убитого старца на поляну.

Бывший житель дупла обнаружил тело на другой день после прихода бандитов, но вынести его в одиночку у него не хватило сил. Он собирался найти в кустарнике какую-нибудь крохотную площадку с мягким грунтом, выкопать небольшую могилку и положить туда убиенного отшельника без гроба. Пустынник срубил каштановое дерево, наколол из него досок и сделал носилки для переноски тела...

Пришедшие братья вывели его из затруднительного положения. Возвратившись к подножию скалы, они втроем положили отца Исаакия на носилки, привязали крепко-накрепко веревками и поволокли поверх зарослей, пригибая их ногами к земле. Наконец, уже вечером, крайне усталые, пришли на вторую поляну. Быстро выкопали могилу и положили на дно доски. Уложили на них покойника, обложили досками и засыпали землей. Крест поставили позднее. С момента кончины до погребения прошло более четырех суток, но на теле так и не появилось никаких признаков тления. Постепенно о насильственной смерти отца Исаакия стали забывать...

Однажды некий монах-отшельник, живший высоко в горах, вдали от озера, после праздника Покрова Божией Матери возвращался на автобусе из города в свою пустынь. Дорогой что-то случилось с мотором, автобус надолго остановился. Путник прибыл в селение уже поздней ночью и среди непроглядной тьмы двинулся к озеру. Не имея электрического фонарика, он сбился с пути и стал блуждать по селу, раскинувшемуся на холмах так широко, что между домами было более двухсот метров. Наконец, наткнулся на какую-то изгородь. Держась за нее рукой, подошел к калитке и окликнул хозяина. За изгородью залаяла собака. В доме зажгли лампу. Через несколько минут подошла хозяйка. Монах рассказал ей о своем положении. Тогда она отворила дверь, впустила его во двор и провела в дом. Хозяин лежал на койке мертвецки пьяный. Когда гость разговаривал с хозяйкой, он проснулся, поднялся с постели и, шатаясь из стороны в сторону, подошел к столу. Видя незнакомого человека и догадавшись по его виду, что это монах, он стал знакомиться с ним, и знакомство это затянулось далеко за полночь. Хозяйка, не дождавшись конца разговора, легла спать.

Хозяином дома оказался тот самый темнолицый охотник-бандит. В откровенной беседе, длившейся около двух часов, он поведал гостю о зверском убийстве отца Исаакия со всеми подробностями.

Воистину нет ничего сокровенного, что не открылось бы и тайного, что не было бы узнано (Мф.10,26).

Приозерные монахини сообщили пчеловоду об убийстве отца о. Исаакия. Пустынник сразу же догадался, что в этом преступлении непременно замешан темнолицый бандит, потому что из всех жителей ближайшего села тропу на вторую поляну знал лишь он один. Брат решил обратиться в милицию...

Войдя в кабинет начальника, сказал ему:

— В десяти километрах от Амткельского озера, вверх по течению впадающей в него речки, бандиты зверски убили старого человека по имени Исаакий. Тело его уже похоронили. Но нужно произвести эксгумацию для судебно-медицинской экспертизы.

— Да вас всех там надо было бы перебить до единого! — ответил начальник, пристально глядя на пчеловода и догадываясь, что перед ним отшельник.

— Благодарю за ваше пожелание, товарищ начальник, блюститель порядка, — ответил брат.

Несколько сконфузившись, начальник спросил:

— Почему вы там живете?

— У меня там пасека. А сейчас ее пытается присвоить один охотник, житель ближайшего села. Он постоянно выслеживает меня, чтобы убить. Этот бандит, я уверен, принимал участие и в убийстве отца Исаакия. Под скалой я спрятал мед, закупоренный в бочках, и не могу его вынести из-за этого изверга!

— Напиши об этом заявление, — сказал начальник, подавая брату лист бумаги.

Пчеловод взял бумагу и начал писать. В это время в кабинет зашел иностранец и, обратясь к начальнику сказал:

— Камрад, дружба...

Затем показал ему срезанный ремень от висевшего когда-то на нем фотоаппарата. Начальник догадался, в чем дело, и спросил немца:

— В каком месте города у тебя срезали аппарат?

Немец плохо знал город и еще хуже говорил по-русски, но все-таки удалось выяснить, что это случилось в районе Красного моста. После этого начальник пообещал: