Древняя Греция. Книга для чтения. Под редакцией С. Л. Утченко. Издание 4-е - Утченко Сергей Львович Страница 12

Но самой удивительной находкой были тонкие золотые маски, когда-то покрывавшие лица умерших. Они были выдавлены из тонких золотых пластин с непередаваемым искусством и, несомненно, сохраняли черты людей, погребенных в священных могилах. Одну из этих масок Шлиман назвал маской царя Агамемнона.

Шлиман вновь торжествовал — Гомер опять оказался прав. Древние Микены действительно были «златообильными», их крепчайшие стены недаром считались неприступными — они охраняли несметные сокровища могучего царя Агамемнона.

Теперь Шлиман мог сказать, что борьба, которую он вел в течение стольких лет, окончилась победой. Те, кто смеялся над открытой им Троей, обвинял его в невежестве, в нелепом преклонении перед сказками Гомера, должны были признать правоту Шлимана и Гомера. Многие поняли, что открытия, сделанные самоотверженным археологом-любителем, имеют огромное историческое значение. Они пролили свет на совершенно неведомый мир, считавшийся до сих пор миром вымысла и преданий. Перед учеными раскрывалась широкая картина жизни древнегреческих племен в эпоху Гомера и более раннее время. Шлимана слушали с уважением и глубоким вниманием. Он делал многочисленные доклады о раскопках на холме Гиссарлык и в древних Микенах. Труды многих лет увенчались успехом.

Со свойственной ему стремительностью Шлиман в течение двух месяцев написал книгу о Микенах. Ученые по достоинству оценили труды Шлимана и его книгу. А через несколько лет была написана книга «Илион — город и страна троянцев». И вот она лежит на конторке, огромный том в 900 страниц — труд всей его научной жизни, проведенной в непрерывных исканиях, его неудачи и победы.

Всем жителям Афин был хорошо известен красивый двухэтажный мраморный особняк Шлимана на Университетской улице, окруженный великолепным садом. Между первым и вторым этажами крупными золотыми буквами была выведена надпись: «Дворец Илиона». В нижнем этаже помещался музей, хранивший бесценные сокровища — вещи из раскопок древней Трои.

Мебель в доме Шлимана была выдержана в древнегреческом стиле. Драгоценные древнегреческие расписные вазы, изящные терракотовые статуэтки[11] из Танагры (древнего города в Средней Греции), мозаичные полы, стены, расписанные картинами из «Илиады», — все это производило впечатление простоты и богатства одновременно.

Великолепная мраморная лестница вела на второй этаж, где помещались библиотека и кабинет владельца дома. В огромной библиотеке было множество самых редких изданий по искусству и истории древнего мира. Ряды полок заполняли рукописи самого хозяина дома.

Работы по постройке особняка еще не полностью закончились. На крышу дома подняли еще не все статуи древнегреческих богов, которые должны были украсить здание. В залах мозаичники не закончили шлифовку полов.

Шлиман в задумчивости сидел за письменным столом. Справа на обычном месте лежал томик Гомера в пергаментном переплете, побывавший с ним всюду — на Гиссарлыкском холме, на острове Итаке, где царствовал некогда хитроумный Одиссей, и, наконец, в могучих «златообильных» Микенах.

А впереди было еще много работы — ждала не раскрытая до конца «священная» Троя, неведомый еще «златообильный» Орхомен и «крепкостенный» Тиринф, о которых повествовал Гомер. Все это нужно было исследовать, чтобы до конца раскрыть величественную картину древнегреческого мира, воспетого великим Гомером.

Это выполнили уже после кончины Шлимана. Раскопки на острове Крит показали, что и здесь существовала древняя и богатая культура. Благодаря раскопкам Шлимана и открытиям на Крите перед нами предстали совершенно новые страницы древнейшей истории Эллады.

В древней Спарте

(Б. П. Селецкий)

«Подъем!» — закричал ирэн. Мальчики быстро вскочили с земли, на которой они спали на подстилках из тростника. День начинался обычно. В древней Спарте только до семи лет мальчики оставались в отцовском доме под присмотром матери. Как только им исполнялось семь лет, их забирали из родного дома и делили на агелы, что значит «стада». Они жили и ели вместе и приучались проводить время друг с другом. Начальником каждой группы назначали самого понятливого, смелого и сильного из юношей, достигших 20 лет. Начиная с этого возраста и до 30 лет, спартанские юноши назывались ирэнами. Ирэн, назначенный командиром агелы, проводил все время с детьми. Все входившие в его агелу мальчики должны были слушаться его приказаний. Воспитанием детей в Спарте ведало государство. Школа была прежде всего школой послушания. Главная цель ее — воспитать дисциплинированного и смелого воина. Грамоте и другим наукам детей учили только по мере необходимости, чтобы они могли прочесть приказ или написать краткое донесение.

Окунувшись в холодную воду протекавшей рядом реки Эврот, мальчики съели по куску хлеба — скудный завтрак, выдававшийся им по утрам.

Построившись, мальчики ждали распоряжений начальника. Впереди стояли дети в возрасте до 12 лет, одетые в длинные рубашки. Двенадцатилетние и старшие в рваных плащах на голом теле стояли сзади. И зимой и летом босые, остриженные наголо, должны были они ходить в этих плащах, принимать участие в дальних переходах, и поэтому не удивительно, что лишь жалкие лохмотья прикрывали их жилистые тела.

Ирэн повел мальчиков в гимнасий — огороженную колоннами площадку, где жители Спарты, занимаясь физическими упражнениями, проводили большую часть своего времени.

Придя туда строем, мальчики сбросили одежду и разделились по возрасту на отдельные группы. Гимнасий представлял собой любопытное зрелище: дети и взрослые метали диск, копье, упражнялись в беге, бились на кулаках и даже мечами. Взрослые показывали юношам образцы военного искусства, старики наблюдала за упражнениями и подавали советы, рассказывая о подвигах предков.

В состязаниях в беге и борьбе вместе с юношами принимали участие и девушки. В Спарте считали, что и женщины должны быть физически сильными, выносливыми и ловкими.

Один из старейших и наиболее уважаемых граждан был приставлен к мальчикам в качестве педонома — воспитателя. Педоном, наблюдая за играми детей, нарочно подзадоривал их, стараясь довести до настоящей ссоры. Только таким путем, считал он, можно выявить характер каждого, узнать, не испугается ли он настоящей опасности, не побежит ли в будущем с поля сражения.

Взрослые не боялись, что в драке дети искалечат друг друга — слабому не место среди воинов-спартанцев. Лучше ему не жить вовсе, если он не может силой постоять за себя, так считали спартанские законодатели.

Два мальчика, Клеандр и Филипп, готовились к кулачному бою. Клеандр и Филипп были приятелями. В казарме их тростниковые подстилки находились рядом и часто, после того как все засыпали, они вели долгие беседы.

Клеандр очень любил страшные сказки и рассказы, а Филипп знал бесчисленное множество историй о фессалийских ведьмах, призраках и прочих страшных вещах.

Сейчас приятели, подзадориваемые педономом, готовились начать кулачный бой. Они еще не мерялись силами, и исход сегодняшнего поединка волновал обоих. Сначала они наносили удары как бы нехотя, каждый щадил другого, не было настоящей злобы друг против друга. Но, когда Филипп, более высокий ростом, сильно ударил противника по лицу, Клеандр рассвирепел и стал драться всерьез. Филипп начал поддаваться: один глаз был подбит, из носа шла кровь. «Молодец, — кричал педоном, — не жалей этого труса, всыпь ему хорошенько!» Поощряемый этими криками, коренастый Клеандр удвоил усилия, и Филипп растянулся на земле. Это означало конец поединка.

Когда Клеандр увидел своего долговязого противника лежащим, все его озлобление разом пропало. Ему стало даже жаль Филиппа. Ведь он был его лучшим другом. Пользуясь тем, что педоном занялся другими мальчиками, Клеандр помог приятелю поскорее подняться. Он очень боялся, что педоном, как это было принято, начнет зло высмеивать потерпевшего поражение, а то еще и накажет его за то, что он вел себя недостаточно мужественно. Все, однако, обошлось.