Об Исиде и Осирисе - Плутарх Страница 13

54. Поэтому мифы, не противореча сути, рассказывают, что душа Осириса вечна и бессмертна, что плоть многократно разрывает и прячет Тифон и что Исида, странствуя, отыскивает и снова складывает тело: ибо сущее, сверхчувственное и благое сильнее уничтожения и перемены. Его образы отпечатывает на себе чувственное и телесное начало, принимая от него идеи, формы и подобия, которые, как печать на воске, остаются не навсегда; ими завладевает сила беспорядочная и вносящая расстройство, явившаяся сюда из высших сфер и ведущая войну с Гором, которого Исида родила как чувственное подобие нематериального мира. Поэтому говорят, что он был привлечен Тифоном к суду за незаконнорожденность как тот, который не является чистым и беспримесным подобно отцу, самодовлеющему Разуму, несмешанному и неизмененному, но имеет естество, испорченное телесностью. Гор одолевает и побеждает благодаря Гермесу, то есть слову, которое свидетельствует и показывает, что природа творит мир, видоизменяясь через начало сверхчувственное. А рождение Аполлона от Осириса и Исиды, когда эти боги были еще во чреве Реи, есть символ того, что прежде чем мир стал зримым и материя была завершена с помощью разума, природа испытала самое себя и произвела на свет первое несовершенное порождение. Поэтому говорят, что этот бог родился в темноте калекой и называют его старшим Гором. Он не был миром, но только образом и отражением будущего мира.

55. Сам же Гор закончен и совершенен; и он не уничтожил Тифона совсем, но лишил его предприимчивости и силы. Поэтому в Копте, как говорят, статуя Гора держит в одной руке фалл Тифона. Также, согласно мифу, Гермес вырвал из Тифона жилы, чтобы использовать их на струны; так они учат, что разум, устраивая Всеобщность, сделал ее гармоничной из негармоничных частей и не уничтожил, но только искалечил разрушительную силу. Поэтому она, в нашем мире вялая и ослабленная, смешивается и соединяется со всякой бурной и изменчивой стихией и является творцом трясений и толчков на земле, засухи и дурных ветров в воздухе, а также громов и молний. Эта сила заражает мором воды и ветры, взбегает наверх до луны и беснуется, часто затемняя и уничтожая ее свет, так что египтяне думают и говорят, что в такой-то момент Тифон ударил Гора в глаз, в такой-то — выбил его и пожрал, а потом — снова отдал солнцу. Под ударом они разумеют ежемесячную убыль луны, а под увечьем — затмение, которое вылечивается солнцем, посылающим свет луне, когда та выходит из земной тени.

56. Итак, могущественная и божественная природа состоит из трех начал: сверхчувственного, материального и того, что происходит от них и что эллины именуют космосом. Платон обычно называет сверхчувственное идеей, образцом и отцом, а материальное — матерью и кормилицей, а также вместилищем и почвой рождения; то же, что происходит от обоих, — отпрыском и порождением. И, видимо, египтяне сравнивают природу Всеобщности с красивейшим из треугольников, так что Платон в "Государстве"[161], кажется, воспользовался им, сочиняя символическое обозначение брака. Этот треугольник имеет катет из трех частей, основание — из четырех и гипотенузу — из пяти, причем сила ее[162] равна силе двух других сторон. Таким образом, катет можно считать мужским началом, основание — женским, а гипотенузу — отпрыском обоих. Также Осириса можно считать началом, Исиду — вместилищем, а Гора — исходом. К тому же "три" является первым нечетным и совершенным числом; "четыре" — это квадрат, стороны которого — четные двойки; "пять" же частью походит на отца, частью — на мать, будучи составлено из тройки и двойки. И Всеобщность (панта) получила имя от пяти (пенте), и вместо "считать" говорят "пятерить". Пять образует из себя числовой квадрат, равный количеству египетских букв и числу лет, прожитых Аписом[163]. Что касается Гора, то его обычно называют еще Мин, что значит "зримый", ибо космос чувствен и зрим. А Исиду иногда называют Мут, а также Афири и Мефиер. Первое имя у них означает "мать", второе — "земное вместилище Гора", как у Платона — "кормилица" и "почва рождения". Третье имя составлено из "полноты" и "блага"[164]: ибо полна материя мира и связана она с благим, чистым, и упорядоченным.

57. Может показаться, что подобным же образом и Гесиод, Делая первичными Хаос, Землю, Тартар и Любовь, имеет в виду не другие начала, но эти самые; если же говорить об именах, то, изменив их, мы так или иначе назовем Землю Исидой, Любовь — Осирисом, а Тартар — Тифоном; Хаос же, как представляется, поэт помещает внизу в качестве почвы и пространства Всеобщности. Эти обстоятельства, так или иначе, вызывают в памяти платоновский миф, который в "Пире" Сократ рассказывает о рождении Эрота[165]. Он повествует, как Пения, желая ребенка, прилегла к спящему Пору и, зачав от него, родила Эрота[166], имеющего смешанную и неоднородную природу, потому что он родился от отца благородного, мудрого и во всем независимого, от матери же — беспомощной, бедной, льнущей из-за нужды к другим и клянчащей у них. А Пор — не кто иной, как первый возлюбленный, желанный, совершенный и независимый. Пенией же он назвал материю, не имеющую в самой себе блага, однако наполняющуюся им и всегда стремящуюся к нему, и берущую его долю. Родившийся от них космос, или Гор, не является ни вечным, ни неизменным, ни бессмертным, но, беспрестанно перерождаясь, он движется и остается юным и неуничтожимым благодаря периодам и смене явлений.

58. Итак, мифами нужно пользоваться не просто как историями, но следует выбирать из каждого полезное, руководствуясь сходством. Поэтому когда мы говорим о материи, не должно, увлекаясь учениями некоторых философов[167], полагать в ней некое бездушное тело, и бескачественное, и инертное, и бесполезное само по себе. Ведь мы называем елей материей мира[168], а золото — материей статуи, а они не лишены вовсе качественной определенности.

И самое сознание и душу человека, как сырой материал знания и доблести, мы предоставляем разуму, чтобы он украшал и упорядочивал их. И некоторые доказывают, что ум является вместилищем идей и материей для оттиска сверхчувственного начала[169]. А другие думают, что и семя женщины не является ни энергией, ни началом, но материей и пищей порождения. И вот как следует судить о богине тем, кто придерживается таких представлений: она постоянно причастна к первому богу и сочетается с ним из любви к красоте и благу, которые его окружают, и не чужда ему, но, как мы говорим, что законный