Древняя Греция. Книга для чтения. Под редакцией С. Л. Утченко. Издание 4-е - Утченко Сергей Львович Страница 15

— Все же, кажется мне, нельзя бранить все спартанские учреждения без исключения, как это делаешь ты, — заметил Ификл, — учти хотя бы то, что среди спартанцев нет безземельных, все они, по законам Ликурга, имеют наделы, которые никто у них не может ни купить, ни отобрать за долги.

— Зато можно отобрать у задолжавшего спартанца его долю урожая, — вскричал Дамофил. — Многие в Греции мечтают об этих спартанских земельных участках, которые нельзя ни купить, ни отнять. Однако все забывают, что и в Спарте богачи опутывают бедняков долгами и, хотя не могут отобрать землю в счет долга, прекрасно ухитряются отбирать урожай. Разве ты сам не знаешь, что многие спартанцы настолько опутаны долгами, что не могут вносить свою долю продуктов на общественные трапезы, а ведь известно, что тот, кто не может вносить свою долю в сисситии, лишается всех прав и преимуществ и перестает быть спартанцем. Разве таких мало?

— Да, это правда, — согласился Ификл, — но все же нельзя не похвалить их воспитания хотя бы за то, что оно позволяет растить смелых, сильных и выносливых людей.

— Не людей, а зверей, диких зверей, которые готовятся только к тому, чтобы убивать, грабить, насильничать. Может быть, нам самим доведется увидеть, как теперешние маленькие спартанские звереныши вырастут и, превратившись во взрослых зверей, растерзают всю Грецию.

Мальчики, притаившиеся у двери, по-разному отнеслись к разговору двух периэков. Филипп вслушивался внимательно в слова Дамофила, стараясь понять их, а Клеандр был занят размышлениями совсем другого рода.

— Где же сторож? — прошептал он и, когда они отползли от кузницы, добавил: — Пока этот старый болтун разглагольствует, неплохо скрутить сторожа и наведаться в кладовую. Только тихо и ждать моей команды.

Старик, раб Дамофила, дремал на плаще близ входа в кладовую. Мальчики навалились на старика, скрутили ему руки его же плащом и обрывок плаща засунули в рот.

— Теперь уже не закричит, — удовлетворенно сказал Клеандр. Открыть дверь для привычных к такого рода действиям ребят было делом одной минуты. Проникнув в кладовую, они некоторое время натыкались в темноте на какие-то глиняные сосуды. Но постепенно глаза их привыкли к темноте. Клеандр разыскал горшок с медом, Филипп, разгребая в углу кучу золы, натолкнулся на сосуд, в котором оказались серебряные монеты. Однако мальчики не обратили на них внимания. В этом не было ничего удивительного. Ведь в Спарте употреблялись только железные деньги. Это были длинные железные прутья, не имевшие почти никакой ценности. Над спартанскими деньгами смеялись во всех остальных государствах Греции. Чтобы перевезти самую незначительную сумму таких денег, приходилось запрягать упряжку волов. Мальчики никогда не видели серебряных монет, темнота же, царившая в кладовой, помешала им разглядеть вычеканенные на монетах диковинные изображения крылатых коней, дельфинов и богов.

В этот момент старику рабу удалось освободить рот, и он громко закричал. «Старикашка, наконец, подал голос, — хладнокровно заметил Клеандр, беря горшок с медом и пару хлебов, — пора удирать, нет никакого смысла здесь задерживаться».

Клеандр выскочил из кладовой и легкой, бесшумной походкой направился к месту, где осталась прежняя добыча. За ним с амфорой вина шел Филипп. Однако около ограды их ждала неожиданность.

Когда Дамофил поспешил на крик старика, хитрый Ификл побежал вдоль изгороди и отрезал мальчикам путь к отступлению. После короткой борьбы оба мальчика стали пленниками силача Ификла. Подоспели Дамофил со стариком и племянником, и неудачливые воришки были заперты в свином хлеву. Клеандр сохранял полное спокойствие, хотя и знал, что Дамофил сообщит о случившемся педоному и их ждет порка.

Наутро связанных мальчиков привели в Спарту, к палатке, в которой они жили. Дамофил рассказал ирэну о ночном нападении и просил наказать мальчиков, но ирэн приказал развязать их.

— Вы понесете наказание потом! — сказал он им. — Ведь двое наших юношей должны быть сегодня переведены в ирэны.

При этих словах Филипп побледнел, а Клеандр хотя и попытался усмехнуться, но улыбка вышла кривой.

Переход в ирэны сопровождался публичным бичеванием у алтаря покровительницы города богини Артемиды. Юноши должны были доказать свое мужество и пренебрежение к боли, чтобы все: и враги, и илоты — видели, что спартанец — образец силы и выносливости. Кричать во время порки считалось позором. Спартанцы внушали молодежи, что кратковременные страдания могут служить источником долгой славы, и иногда юноши, не желая обнаружить свою слабость, умирали под бичами.

Маленьких мальчиков подвергали бичеванию только за важные провинности. Ирэн, командовавший отделением, в котором были Филипп и Клеандр, решил воспользоваться ежегодным бичеванием у алтаря Артемиды, чтобы серьезно проучить их. Мальчикам казалось несправедливым, что за ограбление периэка их накажут так жестоко, но они знали, что всякие жалобы и просьбы бесполезны.

В это утро после завтрака весь строй мальчиков двинулся по западной дороге к невысокому холму, под которым стоял храм Артемиды. Сюда же собрались и взрослые спартанцы, для которых порка была интересным и желанным зрелищем. Когда отряд остановился, Клеандр с радостью увидел рядом с собой своего отца и его брата, могущественного эфора Кассандра.

— Может быть, — подумал он, — отец избавит меня от наказания, если я объясню ему, что мы ограбили дом не спартанца, а ничтожного периэка, да еще к тому же ругавшего наши порядки. И взяв отца за руку, мальчик, торопясь, стал рассказывать о ночном приключении и о несправедливости ирэна.

— Хороший был бы я спартанец, — сказал отец, отталкивая Клеандра, — если бы слушал твои жалобы. Иди на свое место, а потом я выдеру тебя, чтобы впредь отбить у тебя охоту жаловаться. Воруй, но не попадайся! Дать связать себя какому-то периэку! Это позор не только тебе, но и мне, твоему отцу!

В это время педоном вызвал из толпы четырех рослых юношей. Они подошли к жертвеннику — большому плоскому камню, возле которого стояла жрица, державшая в руках маленькую деревянную статую богини Артемиды. Коренастый юноша лег на алтарь, а два ирэна, взмахнув бичами, начали истязание.

Когда-то в Спарте существовали человеческие жертвоприношения. Спартанцы, если их постигало какое-либо несчастье, приносили в жертву богине — покровительнице города — того из сограждан, на которого падал жребий. Несчастного закалывали на жертвеннике и думали, что божество сжалится, увидев, что люди не жалеют для него даже своей крови.

Легендарный законодатель Спарты Ликург первый будто бы предложил заменить человеческие жертвы поркой мальчиков. Кровь, которая лилась при этом, должна была удовлетворить кровожадную богиню, а спартанцы не теряли своих граждан, нужных им для постоянных войн.

Первого юношу сняли с алтаря без сознания. Скоро наступила очередь Клеандра. Мальчик смело лег на жертвенник. Ирэнам, совершавшим наказание, стало жаль красивого малыша. Кроме того, они боялись, что если мальчик будет убит или искалечен, то это может вызвать гнев его дяди — могущественного Кассандра. Удары бича сделались легче.

Тогда жрица, державшая статую богини, наклонила ее и сказала:

— Слишком мало льется крови. Богиня гневается. Статуя ее стала тяжелой, и ее трудно удержать прямо! — Удары посыпались чаще, и кровь Клеандра обагрила жертвенник. Когда потерявшего сознание мальчика сняли с алтаря, бледный Филипп подошел к жертвеннику. Зубы его были стиснуты, худенькое тело дрожало. От первого удара он весь съежился. В голове его пронеслись воспоминания о сисситии, где взрослые, как бы сами толкая его на воровство, хвалили тех, кто умеет любым путем добывать себе пропитание, о периэке, говорившем, что спартанские дети подобны волчатам, признающим только право сильного.

— Прав был Дамофил, — подумал он, — действительно мы живем, как звери. Разбой и насилие! Только когда наталкиваешься на силу, с которой не справиться, начинаешь понимать, что так жить нельзя!