Платон - Избранные диалоги Страница 16

— Да ведь на это легко, Сократ, ответить, — сказал Протагор, — доблесть — едина, а то, о чем спрашиваешь, — ее части.

— В таком ли смысле части, — сказал я, — как вот части лица — рот, нос, глаза, уши — или же как части золота, которые ничем не отличаются друг от друга и от целого, кроме как {E} большою и малою величиною?

— Кажется мне, Сократ, что в первом смысле, — как части лица относятся к целому лицу.

— А получают ли люди эти части доблести — один одну, другой другую — или же тот, кто обладает одной, непременно имеет и все?

— Никоим образом, — сказал Протагор, — потому что ведь многие бывают мужественны, а между тем они несправедливы, и опять-таки другие справедливы, но не мудры.

{330} — Так, значит, — сказал я, — и мудрость и мужество — это части доблести.

— Совершенно несомненно, притом мудрость — величайшая из частей.

— И каждая из них есть нечто особое?

— Да.

— И назначение каждая из них имеет свое собственное, как и части лица? Ведь глаза не то что уши, и назначение у них не то же самое; и из остальных частей ни одна не похожа на другую ни по назначению, ни по прочему; не так ли и части доблести {B} неодинаковы друг с другом — ни сами по себе, ни по своему назначению? Разве не ясно, что это так, если действительно они сходны с нашим примером?

— Да, это так, Сократ, — согласился Протагор.

А я на это сказал:

— Значит, ни одна из частей доблести не совпадает ни с познанием, ни со справедливостью, ни с мужеством, ни со здравомыслием, ни с благочестием?

— Не совпадает, — подтвердил Протагор.

— Так давай, — сказал я, — посмотрим сообща, какова каждая из этих частей. Сперва вот что: справедливость есть нечто действительное или нет? {C} Мне кажется, что да; а тебе как?

— И мне тоже, — сказал Протагор.

— Ну а если бы кто спросил нас с тобою так: скажите-ка мне, Протагор и Сократ, то, что вы сейчас назвали справедливостью, само справедливо или несправедливо? — я бы ответил ему, что оно справедливо, а ты за что бы подал голос — так же, как я, или иначе?

— Так же, — сказал Протагор.

— Справедливость, следовательно, это и значит — быть справедливым, {D} — так я сказал бы в ответ спрашивающему; не так ли и ты ответил бы?

— Да.

— А если бы он затем спросил нас: «Не утверждаете ли вы, что есть некое благочестие?» — мы бы ведь ответили утвердительно, я думаю.

— Да.

— «А не признаете ли вы и его чем-то действительным?» Утвердительно бы мы ответили на это или нет?

Протагор согласился и с этим.

— «А какой природы, по-вашему, это действительное: то же оно, что быть нечестивым, или то же, что быть благочестивым?» Я-то вознегодовал бы на такой вопрос и ответил бы: «Тише ты, человече! Что еще могло бы быть благочестивым, {E} если бы само благочестие не было благочестивым?» А ты как? Не так ли и ты отвечал бы?

— Конечно, так.

— А если бы затем спрашивающий нас сказал: «А как же вы раньше говорили? Или я вас неверно расслышал? Говорили вы, мне казалось, что части доблести так относятся между собою, что ни одна из них не такова, как другая». Я бы ему на это сказал: «Остальных ты верно расслышал, но если ты полагаешь, будто и я это говорил, так ты ослышался; ведь это были ответы его, {331} Протагора, а я только спрашивал». Если бы он сказал: «Правду ли Сократ говорит? Ты, Протагор, считаешь, что любая из частей доблести не такова, как другая? Твое это утверждение?» Что бы ему на это ответить?

— Поневоле надо с ним согласиться, Сократ, — сказал Протагор.

— А что же, Протагор, мы, согласившись на это, ответили бы ему, если бы он снова нас спросил: «Следовательно, благочестие {B} — это не то же самое, что быть справедливым? И справедливость — это не то же самое, что быть благочестивым, напротив, это означает, не быть благочестивым; а благочестие — значит не быть справедливым, следовательно, быть несправедливым, а справедливость — значит быть нечестивым?» Что ему ответить? Я-то сам за себя сказал бы, что и справедливость благочестива, и благочестие справедливо. Да и за тебя, если ты мне позволишь, я ответил бы также, что справедливость и благочестие — или одно и то же, или весьма подобны друг другу: справедливость, как ничто другое, бывает такой, как благочестие, а благочестие таким, как справедливость. Посмотри же, запрещаешь ли ты мне ответить ему так, или ты и с этим согласен.

— Мне кажется, Сократ, — сказал Протагор, — нельзя так просто допустить, {C} что справедливость совпадает с благочестием, и благочестие — со справедливостью, мне кажется, здесь есть некоторое различие. Впрочем, это не важно. Если тебе угодно, пусть будет у нас и справедливость благочестивою, и благочестие справедливым.

— Ну уж нет, — сказал я, — вовсе мне не нужно разбираться в этих разных «если тебе угодно» или «если ты так думаешь». Пусть будет прямо «я и ты». Это «я и ты» я говорю в том смысле, что, если отбросить всякое «если», можно лучше всего разобраться в нашем вопросе.

{D} — Однако, — сказал Протагор, — справедливость в чем-то подобна благочестию. Ведь все подобно всему в каком-нибудь отношении. Даже белое в чем-то подобно черному, твердое — мягкому, и так все остальное, что, по-видимому, совершенно противоположно друг другу. И то, чему мы с тобой тогда приписывали различное назначение, утверждая, что одно не таково, {E} как другое, — я имею в виду части лица, — и они в каком-то отношении подобны, и одна из них такая же, как другая. Так что таким способом и на этих примерах ты мог бы доказать, если бы захотел, что все подобно друг другу. Но мы не вправе называть вещи подобными, если имеется лишь частичное подобие, или отрицать их подобие, если есть частичное несходство, хотя бы в мелочах.

Я удивился и сказал Протагору:

— Разве, по-твоему, справедливость и благочестие находятся в таком отношении друг к другу, что в них имеется лишь незначительное сходство?

{332} — Не совсем так, — отвечал Протагор, — однако и не так, как ты, кажется, думаешь.

— Ладно, — сказал я, — раз это, как мне кажется, тебя затрудняет, оставим это и рассмотрим другое твое высказывание.28 Называешь ли ты что-нибудь неразумием?

— Да, называю.

— Не полная ли противоположность ему — мудрость?

— По-моему, так.

— Когда люди действуют правильно и себе на пользу, тогда они в своих действиях обнаруживают здравый смысл — так ты считаешь или нет?

— Да, в этом сказывается их здравый смысл.

{B} — Они поступают здраво благодаря своему здравому смыслу?

— Несомненно.

— А те, кто действует неправильно, поступают неразумно и в этих своих действиях не обнаруживают здравого смысла?

— Мне тоже так кажется.

— Значит, неразумные действия противоречат здравому смыслу?

{C} — Да.

— Неразумные действия совершаются из-за неразумия, а здравые действия полны здравого смысла?

— Согласен.

— Стало быть, если что совершается с силой, это — действие сильное, а если бессильно — слабое.

— Видимо, так.

— И если со скоростью, то это — действие скорое, а если медленно — медленное.

— Да.

— И если что делается одинаковым образом, то, значит, делается и по одной причине, а что противоположным образом — то по противоположным причинам.

Протагор подтвердил.

— Скажи-ка мне, пожалуйста, — продолжал я, — бывает ли что-нибудь прекрасным?

Протагор допустил, что бывает.

— Есть ли ему иная противоположность, кроме безобразного?

— Нет.

— Что же дальше? Бывает ли что-нибудь хорошим?

— Бывает.

— Есть ли ему иная противоположность, кроме плохого?

— Нет.

— Пойдем дальше. Замечаем ли мы, что голос высок?

— Да.

— Но ему нет ведь другой противоположности, кроме низкого голоса?

— Нет.

— Не значит ли это, — сказал я, — что каждой вещи противоположно только одно, а не многое?

{D} Протагор согласился.

— Так давай же, — сказал я, — подведем итог тому, в чем мы согласны. Согласны мы, что одному противоположно только одно, и не больше?

— Да.

— Мы согласны, что делаемое противоположным образом делается по противоположной причине?

— Да.

— А согласились мы, что все, что делается неразумно, противоположно тому, что делается со здравым смыслом?

— Да.

— И что совершаемое со здравым смыслом совершается благодаря здравому смыслу, а неразумное — по неразумию?

{E} Протагор допустил и это.

— И если что противоположно по образу действия, то оно противоположно и по основанию действия?

— Да.

— Делается же кое-что со здравым смыслом, а кое-что и по неразумию?

— Да.

— Противоположным образом?

— Конечно.

— Значит, на противоположных основаниях?

— Да.

— Следовательно, неразумие противоположно здравому смыслу?

— Очевидно.