О природе вещей - Тит Лукреций Кар Страница 16

Видим в репейниках. Так что ты должен легко согласиться,

Что не изогнуты в виде крючков эти тельца, а остры.

Есть вещества еще горькие, вместе с тем жидкого вида;

Влага морская к примеру. Но ты удивляться не должен.

Правда, что жидкость из тел составляется круглых и гладких,

Влага же моря содержит частицы, противные чувству,

Но для того крючковатыми быть не должны они вовсе.

Эти частицы хоть круглы, но вместе с тем также шершавы;

Могут катиться они и язвить одновременно чувство.

Чтоб показать, как частицы шершавые с гладкими вместе

Смешаны в жидкости, что составляет стихию Нептуна,

Способом верным мы выделить можем одни и другие.

Влага морская становится сладкой и пресной по вкусу

Там, где сквозь толщу земли проникает она в водоемы, —

Там, под землей, свои горькие части вода оставляет,

Так как последним легко зацепиться в неровностях почвы.

К этим моим положеньям считаю я долгом прибавить

То, в чем находят они подтвержденье. Формы зачатков

Лишь до предела известного разнообразиться могут.

Если бы этого не было, существовали б зачатки

Некие, что необъятных размеров могли бы достигнуть.

Вследствие малых размеров своих родовые зачатки

Не допускают большого числа изменений в фигурах.

Предположи, что первичные тельца в себе заключают

Части мельчайшие, – три например или несколько больше, —

И вслед за этим попробуй на разный их лад переставить,

Сверху и снизу, то слева направо, то справа налево.

Перестановки исчерпав вполне, ты узнаешь оттуда,

Что за фигуры из этих частей ты сложить в состояньи.

Если ж ты далее разнообразить фигуры желаешь,

Должен ты новые части прибавить к телам, а отсюда

Явствует, что чем значительней разнообразие будет

Телец первичных, тем более новых частей к ним пристанет.

Но ведь подобное образованье фигур за собою

Вечно влечет возрастание тел; потому ты не думай,

Будто бы разнообразие форм бесконечно в зачатках.

Иначе должен ты в них допустить непременно размеры

Чрезвычайно большие, чему не найдешь подтвержденья.

Ткани тогда берберийские и мелибейский блестящий

Пурпур, окрашенный в цвет фессалийских ракушек багровый,

И золотые павлиньи хвосты без вниманья б остались,

Красками новых вещей превзойденные очень далеко.

Цену утратили б запахи мирры и сладости меда;

Песнь лебединая, как и стихи вдохновенные лиры

Фебовой, смолкли б тогда под влиянием той же причины,

Так как являлись тогда бы все новые, лучшие вещи.

В том же порядке могло б подвигаться и все к ухудшенью,

Все равно как бы могло без конца к совершенству стремиться,

И появлялось бы нечто такое, что больше и больше

Нашим претило глазам и ушам, обонянью и вкусу.

Но не случается этого. Держатся вещи в границах,

Определенных заране, и нужно признать непременно,

Что ограничена точно в материи разница видов.

Равным же образом пламя и зимнего холода стужа

Также пределы имеют, и им установлена мера —

Именно: жар и мороз суть границы. Тепло между ними

В разных его степенях наполняет пространство вселенной.

Так что различье в тепле, как во всем, ограничено точно,

Ибо отмечено резко оно обоюдною гранью:

Жаром с одной стороны, а с другой – леденящим морозом.

К этим моим положеньям считаю я нужным прибавить

То, что им может служить в подтвержденье. Первичные тельца,

Сходные между собою во всем по строенью фигуры,

В смысле числа бесконечны. Ведь если число разных граней

В них ограниченно, нужно, чтоб каждого вида зачатки

Были числом бесконечны, а иначе будет конечной

Сущность материи, что – невозможно, как сказано выше.

Раз это ясно, позволь мне в немногих стихах сладкозвучных

Истину ту доказать, что частицы материи только

В силу своей бесконечности могут поддерживать целость

Мира и лишь от нее происходит толчков непрерывность.

Так есть породы животных, которых ты редко встречаешь,

И тебе кажется, будто у них плодовитость ничтожна.

Между тем в месте другом, в отдаленных краях иноземных

Множество водится этих пород и число пополняет.

Так, между четвероногими прежде всего ты отметишь

Хоботоносных слонов. Их так много есть в Индии дальней,

Что по границам стоят у ней стены из кости слоновой

Непроницаемой крепости. Так велика сих животных

Сила, тогда как у нас попадается их очень мало.

Но я пойду даже дальше. Пусть будет такое созданье,

Что в своем роде единственно и представляет по свойствам

Особь, которой подобия нет на земном всем пространстве.

Если б притом не была бесконечна материи сила,

В коей зачатым могло быть такое созданье, то вовсе

Не родилось бы оно, не могло б ни расти, ни питаться.

Ты на мгновенье представь себе, будто первичные тельца

Вещи какой-нибудь всюду в числе ограниченном бродят.

Где и откуда и силой какой они встретиться могут

В море великом материи и сонме частей чужеродных?

Думаю, в случае этом столкнуться им нет основанья,

Нет. Наподобие разных вещей при кораблекрушеньи

Всюду в пространстве разбросаны были б они как попало.

Так перекладины, мачты, носы корабельные, кормы,

Райны и весла порою на берег кидает стихия,

Как бы давая людям указание, чтобы старались

Козней коварных морей избегать, их лукавства и мощи

И не вверяли себя никогда легкомысленно волнам

В пору, когда улыбается ласково тихое море.

Так, если предполагаешь ты некое ограничение

Телец первичных, то всюду должны бы они, разметавшись,

Вечно блуждать и по волнам материи вечно носиться,

И никогда б от толчков не вступили они в сочетанье,

Ни оставаться в связи меж собой, ни расти не могли бы,

Между тем явно в природе всегда происходит два дела:

Родится каждая вещь, и, родившись, она возрастает.

Значит, понятно, что численность каждого рода зачатков

Не ограничена, так как собой они все