Гай Валерий Катулл - Книга стихотворений Страница 17

Квинтию славят красивой. А я назову её стройной,

Белой и станом прямой. Всё похвалю по частям.

Не назову лишь красавицей. В Квинтии нет обаянья.

В теле роскошном таком искорки нету огня.

Лесбия — вот кто красива! Она обездолила женщин,

Женские все волшебства соединила в себе.

Добрый день, долгоносая девчонка,Колченогая, с хрипотою в глотке,Большерукая, с глазом, как у жабы,С деревенским нескладным разговором,Казнокрада формийского подружка!И тебя-то расславили красивой?И тебя с нашей Лесбией сравнили?О, бессмысленный век и бестолковый!

Что за чёрная желчь, злосчастный Равид,В сети ямбов моих тебя погнала?Что за мстительный бог тебя подвинулНа губительный этот спор и страшный?Или хочешь ты стать молвы игрушкой?Иль какой ни на есть ты славы жаждешь?Что ж, бессмертным ты будешь! У КатуллаОтбивать ты осмелился подружку.

Как забавно, Катон мой, как занятно!Стоит, право, послушать! Смейся громче!Чрезвычайно забавно и занятно!Я мальчишку в углу накрыл с девчоикой,Я ремённым хлыстом его ударил.Да простит мне Венера прегрешенье!

Лесбий красив? Ну ещё бы! Он Лесбии нравится больше,Горький Катулл мой, чем ты с домом и родом своим.Пусть он красив! Но пускай пропаду со всем домом и родом,Если хоть трое друзей в рот поцелуют его.

Целий! Лесбия, Лесбия (ты слышишь,Чуешь?), Лесбия, та, что самой жизни,Милых всех для меня была дороже,В переулках теперь и в подворотняхЭта Лесбия тешит внуков Рема.

Все сюда, мои ямбы, поспешите!Все сюда! Соберитесь отовсюду!Девка подлая смеет нас дурачить.II не хочет стихов моих тетрадкуВозвратить. Это слышите вы, ямбы?Побегите за ней и отнимите!Как узнать её, спросите? — По смехуБалаганному, по улыбке сучьей,По бесстыдной, разнузданной походке.Окружите её, кричите в уши:«Эй, распутница! Возврати тетрадки!Возврати нам, распутница, тетрадки!»В грош не ставит? Поганая подстилка!Порожденье подлейшего разврата!Только мало ей этого, наверно!Если краски стыдливого румянцаНа собачьей не выдавите морде,Закричите ещё раз, втрое громче:«Эй, распутница! Возврати тетрадки!Возврати нам, распутница, тетрадки!»Всё напрасно! Ничем её не тронуть!Изменить вам придётся обращенье,Испытать, не подействует ли этак:«Дева чистая, возврати тетрадки!»

Да! Ненавижу и всё же люблю. Как возможно, ты спросишь?Не объясню я. Но так чувствую, смертно томясь.

Как, неужели ты веришь, чтоб мог я позорящим словомТу оскорбить, что милей жизни и глаз для меня?Нет, не могу! Если б мог, не любил так проклято и страшно.Вам же с Таппоном во всём чудится бог знает что!

Если желаешь ты глаз моих свет подарить мне, мой Квинтий,Иль даже то, что милей света чудесного глаз,Не отнимай же того у меня, что намного дорожеГлаз и всего, что милей света чудесного глаз!

Если желанье сбывается, свыше надежды и меры,Счастья нечайного день" благословляет душа.Благословен же будь, день золотой, драгоценный, чудесный,Лесбии милой моей мне возвративший любовь!Лесбия снова со мною! На что я надеялся, сбылось!О, как сверкает опять великолепная жизнь!Кто из живущих счастливей меня? И чего ещё мог быЯ пожелать на земле? Сердце полно до краёв!

Жизнь моя! Будет счастливой любовь наша, так ты сказала.Будем друг другу верны и не узнаем разлук!Боги великие! Сделайте так, чтоб она не солгала!Пусть её слово идёт чистым от чистой души!Пусть поживём мы в весельи спокойные, долгие годы,Дружбы взаимной союз ненарушимо храня.

Хлам негодный, Волюзия анналы!Вы сгорите, обет моей подружкиВыполняя. Утехам и ВенереОбещалась она, когда вернусь яИ метать перестану злые ямбы,Худший вздор из дряннейшего поэтаПодарить хромоногому ГефестуИ спалить на безжалостных поленьях.И решила негодная девчонка,Что обет её мил и остроумен!Ты, рождённая морем тёмно-синим,Ты, царица Идалия и Урий,Ты, Анкону хранящая и Го лги,Амафунт, и песчаный берег Книда,И базар Адриатики, Диррахий,—Благосклонно прими обет, Венера!Вы ж не ждите! Живей в огонь ступайте,Вздор нескладный, нелепица и бредни,Хлам негодный, Волюзия анналы!

Лесбия вечно ругает меня. Не молчит ни мгновенья.Я поручиться готов — Лесбия любит меня!Ведь и со мной не иначе. Её и кляну и браню я,А поручиться готов — Лесбию очень люблю!

Милая мне говорит: лишь твоею хочу быть женою,Даже Юпитер желать стал бы напрасно меня.Так говорит. Но что женщина в страсти любовнику шепчет,В воздухе и на воде быстротекущей пиши!

Лесбия вечно поносит меня и бранит при супруге.Это осла и глупца радует чуть не до слёз.Вовсе ослеп ты, безмозглый! Ведь будь я забыт и покинут,Так замолчала б она. Если ж шумит и кричит,Значит, наверное, помнит. Нет, больше, во много раз больше!Лесбия сердится. Что ж?—Лесбия любит меня!

Лесбия, ты говорила когда-то, что любишь и хочешьТолько меня. Что тебе самый Юпитер не мил.Что ж, и тебя я любил. И не так, как подружку желают,Нет же, -гак добрый отец любит родимых детей.Знаю тебя я теперь. И хоть страсть меня мучает жарче,Много дешевле ты всё ж, много пошлей для меня.Что же случилось? Твоё безрассудство виной, что любовникЖаждет тебя всё сильней, но уж не может любить.

Нет, ни одна среди женщин такой похвалиться не можетПреданной дружбой, как я, Лесбия, был тебе друг.Крепче, чем узы любви, что когда-то двоих нас вязали,Не было в мире ещё крепких и вяжущих уз.Ныне ж расколото сердце. Шутя, ты его расколола,Лесбия! Страсть и печаль сердце разбили моё.Другом тебе я не буду, хоть стала б ты скромною снова,Но разлюбить не могу, будь хоть преступницей ты!

Горько мне, Корнифиций, видят боги!Горько мне, твоему Катуллу, тяжко,С каждым днём тяжелей и с каждым часом!Ты же, друг, ведь прошу я не о многом.Мне сказал хоть словечко в утешенье?Я сердит. За любовь ты плохо платишь.А ведь друга коротенькое словоСимонидовых жалоб мне дороже.

Катулл бедняга, перестань чудить праздно,И что давно минуло, то считай прошлым!Блистали некогда и для тебя звёзды.Летал ты радостно на сладкий зов милой.(Любимой так не быть уж ни одной в мире).Забав и нежностей бывало там много,Тебе желанных и приятных ей, милой.Блистали в те поры и для тебя звёзды.Теперь она не любит, не люби также!Не рвись за уходящим, не живи в горе.Терпи и твёрдым будь! В беде скрепи сердце!Прощай, красавица! Катулл скрепил сердце.Твоих не просит ласк, тебя желать бросил.Но нежеланной ты наплачешься, помни!Преступная! Какой грозит тебе жребий!Кто подойдёт к тебе? Кто назовёт розой?Кого полюбишь ты и чьей теперь будешь?Чьи будешь целовать, кого кусать в губы?Но ты будь твёрд, Катулл! Терпи, скрепив сердце.

Если о детстве, о юности память, о радостях чистыхСмертному сладка,—когда ясною видит он жизнь,Знает, что не был неверным, что клятвою лживой не клялся,Имя святое богов не призывал на обман,Знай, если так, то наверное в жизни счастливой а долгойЖдёт ещё радость тебя, проданный подло КатуллІВсё, чем влюблённое сердце любимого словом и деломМожет обрадовать, всё сделал ты, всё ты сказал.Всё, что доверчиво отдал, поругано, попрано, сгибло!Что же ты любишь ещё? Что же болит твоя грудь?Тратишься в чувстве напрасном, не можешь уйти и забыться.Или назло божеству хочешь несчастным ты быть?Трудно оставить любовь, долголетней вскормленную страстью.Трудно, и всё же оставь, надо оставить, оставь!В этом одном лишь спасенье. Себя победи! Перемучай!Надо! Так делай скорей! Можно ль, нельзя ли, живи!Боги великие! Если доступна вам жалость, и еслиДаже и в смерти самой помощь вы людям несли.Сжальтесь теперь надо мною за то, что я жил непорочно,Вырвите эту напасть, ужас и яд из груди!Вот уже смертная дрожь к утомлённому крадётся сердцу,Радость, веселье и жизнь — всё позабыто давно.Я не о том уже ныне молюсь, чтоб она полюбила,И не о том, чтоб была скромной, не может ведь, да!Нет, о себе лишь прошу, чтоб здоровым мне стать и свободным!Боги, спасите меня, вознаградите за всё!

Кабак презренный, вы, кабацкая свораУ пятого столба от «Близнецов в шапке»,Мужчинами считаете себя только?Иль девушки родятся вам одним в радость?Вам пить и веселиться, мы ж ослов стадо?Расселась сотия дурней или две сотни,И думаете нагло, с вами нет сладу?Не растянуть мне разве дураков двести?Ошиблись. Будет жечь над кабаком надпись,Из яда скорпионов и моей злости.Подружка милая из рук моих скрылась,Любимой так другой уж не бывать в мире.Великие я вёл из-за неё битвы.Теперь средь вас она, она лежит с вами,Вы все с ней тешитесь (постыдная правда!),Вы, шелопаи, гниль, озорники, ферты.Эй, слышишь, волосатый, коповод шайки,Ты, кроличье отродье, кельтибер мерзкий,Эгнатий! Чем гордишься? — бородой клином?Оскалом челюстей, что ты мочой моешь?

Как! Иль страшилище ливийских скал, львица,Иль Сциллы лающей поганое брюхоТебя родило с каменным и злым сердцем?В тоске последней, смертной я тебе крикну.,И рассмеялась ты, жестокая слишком!

Фурий ласковый и Аврелий верный!Вы — друзья Катуллу, хотя бы к ИндуЯ ушёл, где море бросает волныНа берег гулкий.

Иль в страну гиркан и арабов пышных,К сакам и парфянам, стрелкам из лука,Иль туда, где Нил семиустыи мутьюХляби пятнает.

Перейду ли Альп ледяные кручи,Где поставил знак знаменитый Цезарь,Галльский Рейн увижу, иль дальних бриттовСтрашное море.

Всё, что рок пошлёт, пережить со мноюВы готовы. Что ж, передайте милойНа прощанье слов от меня немного,Злых и последних.

Со своими пусть кобелями дружитIПо три сотни их обнимает сразу,Никого душой не любя, но печеньКаждому руша.

Только о моей пусть любви забудет!По её вине иссушилось сердце,Как степной цветок, проходящим плугомТронутый на смерть.

По морям промчался Аттис на летучем, лёгком чёлне,Поспешил проворным бегом в ту ли глушь фригийских лесов,В те ли дебри рощ дремучих, ко святым богини местам.Подстрекаем буйной страстью, накатившей яростью пьян,Убелил он острым камнем молодое тело своё.И себя почуяв лёгким, ощутив безмужнюю плоть,Окропляя тёплой кровью кременистый выжженный луг,Он взмахнул в руке девичьей томнозвучный, гулкий тимпан.Это — твой тимпан, Кивева, твой святой, о матерь, тимпан!В кожу бычью впились пальцы. Под ладонью бубен запел.Завопив, к друзьям послушным исступлённый голос воззвал:«В горы, галлы! В лес Кивевы! В дебри рощ спешите толпой!В горы, галлы! Диндимены-госпожи покорная тварь!Рой изгнанников, за мною понеслись вы к чуждым краям,По следам моим промчавшись, повинуясь речи моей.Не страшил вас вал солёный, не смутила зыбкая хлябь.Презирая дар Венеры, убелили вы свою плоть.Веселитесь, быстро мчитесь, пусть взыграет сердце в груди.Порадейте в честь богини! Поспешите, галлы, за мной!В лес фригийский! В дом Кивевы! Ко святым фригийским местам!Там рокочет гулко бубен, там кимвалы звонко звенят.Там менад, плющом увитых, хороводы топчут траву.Восклицают там менады, в исступлённой пляске кружась!Там безумствует богини вдохновенно-буйная рать!Нам туда помчаться надо! Нас туда желанья зовут!»Дева телом, бледный Аттис так вопил, сзывая друзей.Отвечал мгновенным воплем одержимый, бешеный сонм.Зазвенела медь кимвалов. Загудел протяжно тимпан.По хребтам зелёной Иды полетел, спеша, хоровод.Ударяет в бубен Аттис, задыхаясь, хрипло кричит.Обезумев, мчится Аттис, через дебри яростный вождь.Так, упряжки избегая, мчится тёлка, скинув ярмо.За вождём, за буйной девой, в исступленьи галлы летят.И к святилищу Кивевы добежал измученный рой.И уснул в изнеможеньи, не вкусив Цереры даров.Долгий сон тяжёлой дрёмой утомлённым веки смежил.Под покровом тихой лени угасает ярости пыл.Но когда на утро солнца воссиял сверкающий глаз,Сквозь эфир, над морем страшным, над пустынным ужасом гор,И прогнал ночные тени огненосных коней полёт,Тут покинул, в даль умчавшись, быстролётный Аттиса сон,В мощном лоне Пасифея приняла крылатого вновь.Исчезает в сердце ярость, легковепный входит покой.Всё, что сделал, всё, что было, вспоминает Аттис дрожаПопимает ясным взором, чем оп стал, куда залетел.С потрясённым сердцем снова он идёт на берег морской.Видит волн разбег широкий. Покатились слёзы из глаз.И свою родную землю он призвал с рыданьем в груди.«Мать моя, страна родная, о моя родная страна!Я, бедняк, тебя покинул, словно раб и жалкий беглец.На погибельную Иду, ослеплённый, я убежал.Здесь хребты сияют снегом. Здесь гнездятся звери во льдах.В их чудовищные норы я забрёл в потайной щели.Где же ты, страна родная? Как найду далёкий мой край?По тебе душа изныла, по тебе тоскуют глаза.В этот миг короткий ярость ослабела в сердце моем.Или мне в лесах скитаться, от друзей и дома вдали?От тебя вдали, отчизна, вдалеке от милых родных?Не увижу я гимнасий, площадей и шумных палестр.Я, несчастный, их покинул. Буду снова, снова рыдать!О, как был я горд и счастлив, о, как много я пережил!Вот я дева, был мужчиной, был подростком, юношей был.Был палестры лучшим цветом, первым был на поле борьбы.От гостей гудели двери, от шагов был тёплым порог.Благовонными венками был украшен милый мой дом.От постели, вечно весел, подымался я поутру.И теперь мне стать служанкой, стать Кивевы верной рабой!Стать менадой, стать калекой, стать бесплодным, бедным скопцом!Стать бродягой в дебрях Иды на хребтах, закованных в лёд.По лесным влачиться щелям, во фригийских страшных горах!Здесь козёл живёт скакучий, здесь клыкастый бродит кабан.Ой-ой-ой! Себя сгубил я! Ой-ой-ой! Что сделать я мог!»Чуть сорвался вопль плачевный с утомлённых, озовых губ,Чуть до слуха гор богини долетел раскаянья стон,Тотчас львов своих Кивева отпрягает, снявши ярмо.Бычьих стад грозу и гибель, подстрекает левого так:«Поспеши, мой друг свирепый, в богохульца ужас всели!Пусть охвачен тёмным страхом возвратится в дебри лесовТот безумец, тот несчастный, кто бежал от власти моей.Выгибай округло спину,  ударяй ужасным хвостом.Дебри гор наполни рёвом, пусть рычанью вторит земля!Потрясай жёсткой гривой, пусть дыбится рыжая шерсть!»Так велит Кивева зверю, и снимает с шеи ярмо.Стервенеет лев. Как пламя, входит в сердце яростный гнев.Он идёт, рычит, ломает под когтем кустарник сухой.На гремучий вышел берег, убелённый пеной морской.Видит Аттиса: у моря, у надбрежных, мраморных скал.Лев прыгнул, и мчится Аттис, оробев, в дремучую дебрь.Там служанкой прожил Аттис до конца безрадостных дней.О, богиня! О, Кивева, диндименских гор госпожа!Пусть пребуду в отдаленьи от твоих чудовищных тайн!Пусть других пьянит твой ужас! Твой соблазн безумит других!

ОТРЫВКИ ИЗ ПОЭТОВ-ЛИРИКОВ -