Категории. Об истолковании - Аристотель Страница 18

Остается теперь сказать относительно собственного признака и признака привходящего, ибо какая определилась разница между собственным признаком и видом, различающим признаком и родом, – об этом [уже] сказано.

Глава семнадцатая

О том, что есть общего у собственного признака и у неотделимого привходящего признака

У собственного признака и у неотделимого привходящего признака общее то, что без них не могут иметь место вещи, в которых они усматриваются: как без наделенности смехом не получается человека, так и без черного цвета не мог бы иметь места эфиоп. И как собственный признак присущ всему объему [своего вида], так же точно [присущ ему] и неотделимый привходящий признак.

О различии этих же признаков

Разница между ними в том, что собственный признак присущ [каждый раз] только одному виду, как наделенность смехом – человеку, между тем неотделимый привходящий признак, например полнота, присущ не только эфиопу, но и ворону, и углю, и эбеновому дереву, и некоторым другим вещам, а потому собственный признак допускает взаимное высказывание. И причастность собственным признакам происходит на одинаковых условиях [для всего объема]: входящим признакам в одних случаях – больше, в других – меньше. Есть, правда, и другие общие и специальные черты у указанных [логических моментов], но достаточно и этих, чтобы различить их [друг от друга] и выявлять (показывать) [их] общность.

Перевод с древнегреческого

А. В. Кубицкого

Об истолковании

Глава первая. [Язык и письмена. Истинная и ложная речь]

Прежде всего следует установить, что такое имя и что такое глагол; затем – что такое отрицание и утверждение, высказывание и речь.

Итак, то, что в звукосочетаниях, – это знаки представлений в душе, а письмена – знаки того, что в звукосочетаниях. Подобно тому как письмена не одни и те же у всех [людей], так и звукосочетания не одни и те же. Однако представления в душе, непосредственные знаки которых суть то, что в звукосочетаниях, у всех [людей] одни и те же, точно так же одни и те же предметы, подобия которых суть представления. О последних сказано в сочинении о душе, ибо они предмет другого исследования.

Подобно тому как мысль то появляется в душе, не будучи истинной или ложной, то так, что она необходимо истинна или ложна, точно так же и в звукосочетаниях, ибо истинное и ложное имеются при связывании и разъединении. Имена же и глаголы сами по себе подобны мысли без связывания или разъединения, например «человек» или «белое»; когда ничего не прибавляется, нет ни ложного, ни истинного, хотя они и обозначают что-то, ведь и «козлоолень» что-то обозначает, но еще не истинно и не ложно, когда не прибавлен [глагол] «быть» или «не быть» – либо вообще, либо касательно времени.

Глава вторая. [Имя]

Итак, имя есть такое звукосочетание с условленным значением безотносительно ко времени, ни одна часть которого отдельно от другого ничего не означает.

В самом деле, в слове «Kallippos» hippos само по себе ничего не значит, не так, как в речи Kallos hippos («красивая лошадь»). Однако в составных именах дело обстоит не так, как в простых, ибо в последних ни одна часть не значима, а в первых имеется все же намек на значение, хотя в отдельности [каждая часть] ничего не означает; так, например, в epaktrokeles («судно морских разбойников») keles само по себе ничего не означает.

[Имена] имеют значение в силу соглашения, ведь от природы нет никакого имени. А [возникает имя], когда становится знаком, ибо членораздельные звуки хотя и выражают что-то, как, например, у животных, но ни один из этих звуков не есть имя.

«He-человек» не есть имя; нет такого имени, которым можно было бы его назвать, ибо он не есть ни речь, ни отрицание. Пусть он называется неопределенным именем (потому что он одинаково подходит к чему угодно – к существующему и к несуществующему). «Филона» же или «Филону» и тому подобное – не имена, а падежи имени. Смысл их остается тем же самым, но вместе с [глаголом] «есть», или «было», или «будет» они не выражают истины или лжи, имя же [вместе с глаголом] всегда их выражает; например, «Филона есть» или «Филона не есть» не выражают ни истины, ни лжи.

Глава третья. [Глагол]

Глагол есть [звукосочетание], обозначающее еще и время; часть его в отдельности ничего не обозначает, он всегда есть знак для сказанного об ином. Говорю же я, что глагол обозначает еще и время; например, «здоровье» есть имя, а «[он] здоров» есть глагол, ибо это еще обозначает, что здоровье имеется в настоящем времени. Далее: глагол всегда есть знак для сказанного об ином, например о подлежащем или о том, что находится в подлежащем.

[Выражение] же «[он] не здоров» или «[он] не болен» я не называю глаголом, ибо хотя и оно обозначает еще и время и всегда присуще чему-либо, но для этого различия нет названия; назовем его неопределенным; назовем его неопределенным глаголом потому, что оно одинаково подходит к чему угодно – к существующему и к несуществующему. Подобным же образом «был здоров» и «будет здоров» не глаголы, а изменения глагола по временам: отличаются от глагола тем, что глагол обозначает настоящее время, а они – время до и после настоящего.

Итак, глаголы, высказанные сами по себе, суть имена и что-то обозначают (ибо тот, кто говорит их, останавливает свою мысль, а тот, кто слушает, внимает им); однако они еще не указывают, есть ли [предмет] или нет, ибо «быть» или «не быть» не обозначения предмета; так же, когда скажешь «сущее» просто, само по себе, ибо само по себе оно ничего не значит и лишь указывает на некую связь, которую, однако, нельзя мыслить без составляемых.

Глава четвертая. [Высказывающая речь]

Речь есть такое смысловое звукосочетание, части которого в отдельности что-то обозначают как сказывание, но не как утверждение или отрицание; я имею в виду, например, что «человек» что-то, правда, обозначает, но не обозначает, есть ли он или нет; утверждение же или отрицание получается в том случае, если что-то присоединяют.

Отдельный же слог [слова] «человек» не означает что-либо, точно так же, как «ышь» в [слове] «мышь» ничего не означает, а есть один только звук. В составах слов каждая часть хотя и обозначает что-то, но сама по себе, как об этом было сказано раньше. Всякая речь что-то обозначает, но не как естественное орудие, а, как было сказано, в силу соглашения.

Но не всякая речь есть высказывающая речь, а лишь та, в которой содержится истинность или ложность чего-либо; мольба, например, есть речь, но она не истинна и не ложна.

Итак, прочие [виды] речи оставлены здесь без внимания, ибо рассмотрение их более подобает искусству красноречия или стихотворному искусству, к настоящему исследованию относится высказывающая речь.

Глава пятая. [Утверждение и отрицание. Простое и сложное предложение]

Первая единая высказывающая речь – это утверждение, затем – отрицание. Все остальные едины в силу связанности. Каждая высказывающая речь необходимо заключает в себе глагол или изменение глагола по времени, ведь и речь о человеке не есть высказывающая речь до тех пор,