"Анабасис" - "Ксенофонт" Страница 25

(31) Здесь они пробыли 3 дня, как из-за раненых, так и потому, что там было много продовольствия -- пшеничной муки, вина и ячменя, заготовленного для коней в большом количестве. Все это было собрано для сатрапа той области. На четвертый день они спустились в равнину. (32) Так как Тиссаферн со своим войском настигал их, то они по необходимости разбили лагерь в первой попавшейся деревне, чтобы не итти дальше, одновременно сражаясь, тем более, что было много, людей, не способных к бою -- раненых, тех, кто их нес и тех, кто принял оружие от несущих. (33) Когда они разбили лагерь, а варвары приблизились к деревне и начали стрелять, эллины имели большие преимущества, ибо совсем другое дело защищаться, делая вылазки из-за прикрытия, или сражаться на ходу с наседающими врагами.

(34) Когда наступили сумерки, врагам пришла пора удалиться; ведь варвары никогда не разбивали лагеря ближе, чем на расстоянии 60 стадий от эллинского войска, так как они боялись ночного нападения со стороны эллинов. (35) Дело в том, что ночью персидское войско становится непригодным (к бою). Ведь своих коней персы привязывают, а, кроме того, ноги у коней, по большей части, стреножены, чтобы они не убежали, оторвавшись. Поэтому, при тревоге, персу необходимо оседлать лошадь, надеть на нее уздечку и, облекшись в панцырь, сесть на коня. Все это трудно выполнимо ночью во время тревоги. Поэтому-то они и разбивали лагерь вдали от эллинов.

(36) Когда эллины заметили, что персы собираются удалиться и передают друг другу соответствующее приказание, то у них было объявлено через глашатаев приготовиться к походу и притом так, чтобы это слышали враги. Тогда варвары в течение некоторого времени медлили с уходом, но поздно вечером они удалились, так как им не хотелось ночью сниматься с места, итти и разбивать лагерь. (37) А когда эллины увидели, что варвары в самом деле уходят, то и они, снявшись с лагеря, отправились в поход и прошли около 60 стадий. Оба войска отдалились друг от друга на такое расстояние, что враги не показывались ни на следующий, ни на третий день; а на четвертый день, зайдя ночью вперед, варвары захватили высоко расположенное укрепленное место, мимо которого эллины намеревались пройти, -- вершину горы, через которую пролегал спуск в равнину.

(38) Когда Хирисоф увидел, что верхушка горы уже захвачена врагом, он вызвал Ксенофонта из арьергарда и приказал ему, взяв с собой пельтастов, пройти к нему в авангард. (39) Но Ксенофонт не взял с собой пельтастов, так как он заметил Тиссаферна, показавшегося со всем своим войском, а сам, проехав вперед, спросил Хирисофа: "Почему ты меня зовешь?". Тот ответил: "Это всякому ясно: ведь они раньше нас захватили гору, господствующую над спуском, и невозможно пройти там, не перебив их. (40) Но почему ты не привел пельтастов?". Ксенофонт ответил, что он не хотел оставить без прикрытия арьергард в виду неприятеля. "Однако, -- сказал он, -- надо посоветоваться о том, кто и как прогонит врагов с горы". В это время Ксенофонт заметил горную вершину, расположенную над самым греческим войском, и дорогу, которая соединяла ее с той возвышенностью, на которой расположились враги, и сказал: "Для нас, Хирисоф, всего лучше будет как можно скорей подняться на эту вершину. Если мы ее захватим, то те люди, которые сторожат дорогу, не смогут удержаться. Если хочешь, останься при войске, а я хотел бы пойти вперед; но если ты этого желаешь, иди в гору ты, а я останусь сзади". (42) Хирисоф сказал: "Я предоставляю выбор тебе". Ксенофонт сказал, что младшему приличествует итти в наступление, и просил послать вместе с ним солдат из передних отрядов, так как, вследствие дальности расстояния, трудно было взять их из арьергарда. (43) Хирисоф послал с ним пельтастов из авангарда и вызвал также пельтастов из середины каре. Он приказал также следовать за Ксенофонтом тем отборным 300 воинам из переднего отряда каре, которые состояли при нем.

(44) Они двинулись вперед со всей возможной скоростью. А враги, стоявшие на возвышенности, поняв, что они направляются на верхушку горы, тотчас же, соревнуясь с ними, сами побежали туда. (45) Тогда поднялся громкий крик в эллинском войске, поощрявшем своих товарищей, и такой же крик послышался со стороны войска Тиссаферна, которое тоже подбодряло своих. (46) Ксенофонт объезжал верхом ряды солдат и взывал: "Солдаты, вы сейчас соревнуетесь за возвращение в Элладу, к своим детям и женам; небольшое усилие -- и мы без боев пройдем остальной путь". (47) Но сикионец Сотерид сказал: "Мы не в одинаковых условиях, Ксенофонт, ведь ты скачешь на коне, а мне очень тяжело нести свой щит". (48) Услышав эти слова, Ксенофонт сошел с коня, вытолкнул солдата из строя и, взяв у него щит, пошел вперед как можно скорей. Но на нем был также панцырь всадника и ему потому приходилось туго. Все же с трудом поспевая, он приказал передним итти вперед, а задним не отставать. (49) Солдаты принялись бить, толкать и ругать Сотерида до тех пор, пока не принудили его снова взять щит и итти вперед. А Ксенофонт, сев на коня, вел войско верхом пока это было возможно, а когда местность стала непроходимой для конного, он оставил лошадь и поспешил вперед пешком. И таким образом они достигли вершины раньше врагов.

Глава V

(1) Тогда варвары, повернули обратно, побежали, кто куда мог, а эллины завладели вершиной горы. Войска Тиссаферна и Ариейя отклонились в сторону, и пошли другой дорогой, а войско Хирисофа спустилось вниз и расположилось лагерем в деревне, полной всяких благ. (2) На этой равнине у реки Тигра было много и других богатых деревень. Но когда наступили сумерки, неожиданно показались враги и сразили нескольких эллинов, рассеявшихся по равнине в поисках добычи и захвативших много скота, переправленного через реку. (3) Затем Тиссаферн и его войска принялись поджигать деревни. Многие эллины были очень этим удручены, полагая, что и случае сожжения деревень им неоткуда будет доставать продовольствие. (4) В это время возвращался отряд Хирисофа, отправленный на помощь (эллинам), и Ксенофонт, спустившись на равнину, стал объезжать ряды вспомогательного отряда и говорил: (5) "Заметили вы, эллины, что враги уже считают эту страну вашей? Ведь то, на чем они настаивали при заключении договора, а именно, чтобы мы не жгли владений царя, теперь они совершают сами и жгут страну, словно она чужая. Но если только они в каком-либо пункте оставят продовольствие для самих себя, то они увидят, как и мы направимся туда же, (6) Однако, по моему мнению, Хирисоф, необходимо бороться против поджигателей, словно дело идет о нашем собственном имуществе". Но Хирисоф ответил: "Я с этим не согласен. Давайте тоже жечь, тогда они скорее перестанут".

(7) Когда они вернулись к палаткам, солдаты занялись продовольствием, а стратеги и лохаги сошлись на совещание. Положение тогда было очень трудным. По одну сторону (от дороги) поднимались очень высокие горы, а по другую -- находилась река такой глубины, что копья солдат, пытавшихся ее измерить, целиком уходили в воду.(152) (8) Пока они еще совещались о том, как поступить, подошел некий родосец и сказал: "Эллины, я мог бы переправить вас, ведя с собой по 4000 гоплитов сразу, если только вы снабдите меня всем необходимым и приготовите мне награду в один талант". (9) Когда его спросили, что ему для этого нужно, он сказал: "Мне нужно 2000 мехов. Здесь много мелкого скота, коз, волов и ослов, и если содрать с них шкуры и наполнить их воздухом, то они дадут нам возможность переправиться без особого труда. (10) Нужны мне и ремни, которые вы употребляете для вьючного скота. Я свяжу ими друг с другом меха и затем придам каждому меху устойчивость, привязав к нему камни и спустив последние в воду наподобие якорей; затем я протяну меха через реку и привяжу их (к берегу) с обеих сторон наброшу на них хворост и насыплю землю. (11) Вы не потонете, в чем вы скоро убедитесь, так как каждый мех выдержит тяжесть двух человек, не погружаясь в воду, а хворост и земля помешают людям соскользнуть (в реку)". (12) Стратегам мысль показалась остроумной, но на деле невыполнимой, так как по ту сторону реки находилось много всадников, которые стали бы чинить препятствия и, конечно, не позволили бы осуществить подобную попытку, даже в самом ее начале.