Притчи. Большая книга. Мудрость всех времен и народов - Коллектив авторов Страница 29

class="p1">— Иногда я быстро проговариваю молитву и возвращаюсь к работе, но затем мне становится не по себе. Иногда мне приходится и вовсе пропускать молитву. В этом случае я также ощущаю чувство какой-то потери, и каждый раз, когда поднимаю обувной молоток, я почти слышу вздох своего сердца: «Как же мне не везёт; у меня совсем нет времени на утреннюю молитву!»

— Если бы я был Богом, — ответил раввин, — то этот вздох для меня был бы дороже самой молитвы.

Кузнечные меха

Один неверующий, который был к тому же насмешником и злопыхателем, пришёл к маггиду из Дубно и стал глумливо утверждать, что Бога нет.

— Если ты убедишь меня в том, что Бог существует, я признаю тебя великим учителем, — заявил он мудрецу.

— Расскажу-ка я тебе притчу, — сказал маггид. — Однажды принёс купец домой кузнечные меха, дал их своему работнику и сказал:

— Если тебе понадобится раздуть огонь, растягивай меха, как гармошку, и пламя разгорится.

На следующий день пришёл работник к купцу и говорит:

— Не работают меха. Как ни старался, не разгорается огонь.

Купец решил разобраться, в чём дело. Заглянул в печь, а там — ни искорки. Угли давно погасли и остыли. Тогда он сказал работнику:

— Как же ты хочешь, чтобы разгорелся огонь, если его и вовсе нет. Даже искры не осталось, а без неё пламя не раздуть. Раздобыл бы ты горящий уголек у соседа или спичкой чиркнул бы, тогда — дело другое.

— Так и с неверующим, который и мысли не допускает, что Бог существует, — заключил маггид из Дубно. — Была бы в тебе хоть искра веры, я помог бы тебе её раздуть, как раздувают мехами огонь. Но ты погасил в своей душе эту искру. Поэтому не стану я тратить на тебя слов впустую.

Два способа согревания

Однажды весьма уважаемый раввин навестил младшего коллегу, известного своей исключительной набожностью. На старого человека произвела сильное впечатление погружённость молодого раввина в молитвы, в изучение древних книг, и его заинтересовала причина такого непоколебимого благочестия. Как объяснил радушный хозяин, он, полностью сосредоточившись на своих занятиях, отгородил себя от внешних факторов, которые могли бы отвлечь его внимание. Действительно, гость заметил, что многие соседи молодого раввина заняты делами, весьма далёкими от благочестия.

Его комментарий к услышанному и увиденному прозвучал так:

— Когда на улице холодно, можно согреться двумя способами. Первый — надеть меховую шубу, второй — разжечь огонь. Но тёплая шуба будет греть только одного человека, а огонь согреет любого, кто к нему приблизится.

Как не плакать?

Когда р. Иоханан бен Заккай заболел, ученики пришли его проведать. При виде их слёзы потекли у него из глаз.

— Учитель! — заговорили они. — Светоч Израиля! Столп народный! Молот могучий! О чём плачешь ты?

Отвечал р. Иоханан:

— Дети мои! Если бы меня повели к царю смертному, который сегодня здесь, а завтра в могиле и гнев которого не вечен; и если он в темницу заключит меня, то не на веки, и если казнит меня, то казнь та не вечная; и словами можно умилостивить его, и подарками задобрить, — я и тогда плакал бы. Тем более теперь, когда поведут меня к Царю царей, свят и благословен Он, жив и сущ во веки вечные! Если Он вознегодует на меня, негодование это будет вечным, и если Он в темницу заключит меня, заключение это будет вечным, казнит меня — казнь моя станет казнью вечною. И словами мне не умилостивить Его и подарками не задобрить. И мало того: два пути лежат передо мною — один в рай, другой в ад, и не знаю я, которым из двух путей поведут меня. Как же не плакать мне?

Телеграмма

Жил-был еврейский крестьянин по имени Иосиф. Он очень любил философствовать. Ему было трудно что-либо делать, так как думы отнимали у него всё его время, и к тому моменту, когда он был готов, возможность бывала утеряна.

Однажды, уезжая на базар, чтобы продать пшеницу, Иосиф сказал жене:

— Сразу же, как продам пшеницу, я пошлю тебе телеграмму.

Он продал пшеницу с большой прибылью и отправился на почту. Там он заполнил бланк и начал думать. Потом он написал такую телеграмму:

«Пшеница продана выгодно. Приезжаю завтра. Люблю и целую. Иосиф».

Затем он начал размышлять: «Моя жена подумает, что я сошёл с ума. Почему „выгодно“? Я что, собирался продать пшеницу с убытком?» Поэтому он вычеркнул слово «выгодно».

Далее он стал внимательнее: ведь если он написал одно неверное слово, то мог сделать и другие ошибки, поэтому он стал раздумывать над каждым словом. И он сказал себе: «Почему „приезжаю завтра“? Я что, собирался приехать в следующем месяце? Или в будущем году? Моя жена и так знает, что я приеду, как только продам пшеницу». Поэтому он вычеркнул слова «приезжаю завтра».

Далее он подумал: «Моя жена и так прекрасно знает, что я поехал продавать пшеницу, так зачем писать „пшеница продана“?» Он это тоже вычеркнул, а потом начал смеяться. Он подумал: «Я пишу своей жене, зачем же мне писать „люблю и целую“? Я что, пишу чужой жене? Это что, день рожденья моей жены или какой-нибудь праздник?» Так он и эти слова вычеркнул.

Теперь осталось только имя «Иосиф».

Посмотрев на имя, он сказал себе: «Иосиф, ты что, с ума сошёл? Твоя жена знает, как тебя зовут».

Поэтому он порвал телеграмму и, счастливый, что сэкономил много денег и избежал глупости, ушёл с почты.

Свидетель всего

Человека, идущего по дороге, догнала повозка.

— Не подвезёшь ли меня? — спросил человек извозчика.

— Подвезу, — ответил тот.

Забрался человек на повозку, и они поехали дальше. Проезжая вдоль поля, заметил извозчик стог сена. Решил он стащить охапку-другую, но, опасаясь, что кто-нибудь увидит, сказал человеку:

— Пойду возьму пшеницы, а ты гляди по сторонам. Если кто увидит, подай мне знак.

Выслушал его человек и ничего не сказал. Побежал извозчик к стогу, схватил большую охапку сена и бегом назад. А человек ему знак подаёт, мол, кто-то увидел. Извозчик в испуге бросил сено, вскочил на повозку и давай лошадей нахлёстывать. Отъехав от поля, оглянулся он — вокруг ни души.

— Ты обманул меня, — накинулся