Амвросий Феодосий Макробий - Сатурналии Страница 3

Глава 19

(1-31) Говорится о знакомстве Вергилия с творчеством греческих трагиков. В этот рассказ вплетена пространная история богов Паликов.

Глава 20

(1-18) Комментарий к заимствованиям Вергилия из греческих авторов, который сводится большей частью к пояснению топонима "Гаргара".

Глава 21

(1-19) Содержит объяснение наименований греческой утвари, присутствующих в стихах Вергилия.

Глава 22

(1-15) Говорится о разного рода заимствованиях из греков у Вергилия: имен, выражений и др. Конец книги завершается сентенцией Евстафия: вполне понять Вергилия можно, только опираясь на греческую ученость.

Книга шестая

Глава 1

(1-65) Претекстат констатирует, что Евстафий показал заимствования Вергилия у греков, и предлагает Фурию и Цецине высказаться о том, как Вергилий использовал староримских писателей. Фурий начинает повествование об этом.

Глава 2

(1-34) Продолжается сопоставление сходных мест из стихов Вергилия с отрывками из произведений других поэтов для показа его латинских источников.

Глава 3

(1-9) Фурий доказывает, что даже Гомера Вергилий использовал через посредство римских поэтов.

Глава 4

(1-23) Фурий передает слово Цецине. Тот предлагает рассказать о присутствии в стихах Вергилия отдельных слов, в том числе иностранных, взятых им у предшествующих поэтов.

Глава 5

(1--15) Цецина переходит к эпитетам старых поэтов, которые присутствуют в стихах Вергилия.

Глава 6

(1-20) Цецина собирается говорить о фигурах речи у Вергилия, но передает слово Сервию для изложения этой темы. Следует выступление Сервия.

Глава 7

(1-19) Авиен просит Сервия объяснить некоторые выражения Вергилия. Сервий выполняет просьбу.

Глава 8

(1-23) Сервий отвечает на новые вопросы Авиена, касающиеся Вергилия.

Глава 9

(1-13) Продолжение предыдущей беседы.

Книга седьмая

Глава 1

(1-25) Обсуждается вопрос об уместности и возможности философствовать на пирах.

Глава 2

(1-16) Авиен просит Евстафия рассказать о специфике философского расспрашивания и порицания на пирах. Евстафий начинает с рассказа о том, как и кого следует спрашивать.

Глава 3

(1-24) Евстафий переходит к описанию насмешливых порицаний (скомм) и делает вывод о нежелательности их использования на пирах, предлагая заменить их рассмотрением каких-либо вопросов.

Глава 4

(1-33) Претекстат поддерживает Евстафия и предлагает врачу Дисарию рассмотреть вопрос, какая пища легче для переваривания и что подходит для здоровья: умеренность или страсть к еде. Следует речь Дисария.

Глава 5

(1-33) После реплик Евангела и Симмаха Евстафий по их просьбе приводит доводы против положений речи Дисария.

Глава 6

(1-21) Флавиан ставит вопрос о природе вина и сам отвечает на него. Затем Дисарий комментирует мнение Аристотеля о пьянстве старух.

Глава 7

(1-20) В ответ на реплику Симмаха о холоде женской природы Хор доказывает тезис, что природа женщин горячее мужской. Симмах возражает ему. Затем следует его вопрос Дисарию о винном сусле и ответ последнего.

Глава 8

(1-15) Фурий Альбин спрашивает Дисария, почему трудно переваривается рубленое мясо. Затем задает вопрос о переваривании толстых кусков мяса. После этого Цецина Альбин выясняет действие на тело горчицы и перца, а затем расспрашивает о свойствах вина в Египте и восприятии движения горячей воды и воздуха.

Глава 9

(1-27) Вопросы начинает задавать Евангел: об ощущениях кружащегося человека; о частях тела, лишенных чувствительности.

Глава 10

(1-14) Евсевий спрашивает о признаках старческого возраста: седине, лысине, сухости. В ходе ответа Дисария возникает тема влажности женщин и скопцов.

Глава 11

(1-9) Присутствующие уговаривают Сервия задать вопрос. Он спрашивает о причине краски стыда и радости, бледности от страха.

Глава 12

(1-38) Авиен хочет вернуть разговор к застолью и спрашивает о причинах сохранности соленого мяса, скорой порчи вина без осадка, признания наилучшими свежего меда и старого вина, ухудшения вкуса вина и улучшения вкуса масла при их хранении; о том, почему наилучшим считается мед нижний, вино серединное, а масло верхнее; почему по-разному воспринимает питье голодный и сытый; почему питье умеряет голод, а еда не умеряет жажду; почему приятнее утоление жажды, чем голода; почему скорее насыщается жадно поглощающий пищу, чем спокойно поедающий; почему горячая пища не обжигает рот и живот, а обжигает руку; о вреде питья из талого снега; почему вино не замерзает; почему сладкое кажется более сладким в холодном виде.

Глава 13

(1-27) Вопросы задает Хор: почему голодные больше хотят пить, чем есть? почему принято носить кольцо на безымянном пальце левой руки? почему пресная вода лучше отмывает грязь, чем морская? Ответ Дисария на последний вопрос вызывает возражение Евстафия.

Глава 14

(1-23) Затем Евстафий спрашивает, почему предметы в воде кажутся большей величины. После объяснения Дисария, ссылающегося на Эпикура, Евстафий критикует эпикурейское учение об истекающих образах и предлагает иную концепцию зрительных ощущений.

Глава 15

(1-24) Дисарий характеризует речь Евстафия как вторжение в сферу, чуждую философии, из-за чего порождаются ошибки в толковании тех или иных вопросов, и приводит в качестве примера Платона, допустившего грубую ошибку при вторжении в сферу медицины (анатомии). Евстафий встает на защиту философии вообще и в частности анатомических представлений Платона.

Глава 16

(1-34) Евангел спрашивает о том, яйцо ли было раньше или курица. Дисарий отвечает. Затем следует просьба объяснить, почему солнечный свет не вызывает гниения мяса, а лунный вызывает, и объяснение Дисария. Наконец, Евстафий уточняет объяснение Дисария, рассказывая об особенной природе солнечного и лунного света. На этом заканчивается сохранившийся текст "Сатурналий".

Книга первая

"Сатурналий", [сочинения] светлейшего и сиятельнейшего мужа Амвросия Феодосия Макробия, [рассказывающая о] первом дне застолий

(Предисловие, 1) Много разного приготовила нам, сын Евстахий, в этой жизни природа! Но она не связала нас крепче никакой [другой] привязанностью, чем [привязанность] к тем, кто нами рожден. И она пожелала, чтобы главная наша забота состояла в их воспитании и образовании, так что родители не могут ни от чего другого испытать столь много радости, как от исполнения [их] задумок, и столь много печали, если бы вышло по-другому. (2) Отсюда проистекает [то], что и мне ничто не кажется более значительным, чем твое обучение. Наставляя [тебя в том], что короткие пути следует предпочесть долгим кружениям, и не допуская никакой задержки при его завершении, я не ожидаю, чтобы ты продвинулся [в нем] только посредством того, об изучении чего ты сам ревностно заботишься, но тоже замышляю собрать для тебя [кое-что]. И что бы ни было добыто мной в различных свитках либо на греческом, либо на латинском языке - когда ты уже был произведен на свет или [еще] до того, как ты родился, - пусть все это будет тебе запасом знания, и как бы [запасом] из неких закромов учености, [так что], и если бы когда-нибудь возникла нужда в истории, которая укромно сокрыта от народа в рядах книг, или в припоминании замечательного высказывания или деяния, [все] это было бы легко тебе найти и заимствовать.

(3) И не беспорядочно, словно в кучу, мы сваливаем достойное упоминания. Но разнообразие различных запутанных со временем вопросов, рассеянных [повсюду] писателями, упорядочено в [виде] некоторого тела так, чтобы [то], что мы без распределения и беспорядочно отметили для памяти, пришло в порядок наподобие связи членов [тела].

(4) И ты не ставь мне в вину, в случае если то, что я позаимствую из разнообразных книг, я стану излагать часто теми же самыми словами, какими о том рассказывают сами сочинители, потому что настоящий труд обещает [тебе] не показ красноречия, а гору необходимого для изучения [материала]. И тебе следовало бы [это] благосклонно принять, в случае если бы ты знакомился со стариной, то [ли] из наших [речей] благодаря [их] ясности, то [ли] доподлинно из собственных слов древних, так как они предоставили [нам] все [то], что следовало рассказать или сообщить о них.

(5) Ведь мы должны некоторым образом подражать пчелам, которые летают [повсюду] и собирают [сок] цветов; затем они распределяют и разделяют по сотам [все], что они приносят, и превращают разнообразный сок [в сок] одного вкуса при помощи некоторого смешения и благодаря свойству своего духа. (6) Мы тоже [все], что ни отыскиваем благодаря разнообразному чтению, соединяем с помощью способа изложения [таким образом], чтобы, распределяя это самое, расположить [его] по порядку. Ведь в душе лучше сохраняется различенное; и само различение не без некоторой переделки, вследствие которой создается [определенная] общность, сплетает разные отрывки по потребности одного вкуса таким образом, что, даже если бы нечто было явно откуда-то заимствовано, с очевидностью признают, что [оно] все же является иным, чем [то], откуда заимствовано. Мы видим, что то [же самое] природа совершает в нашем теле без всякого нашего усилия. (7) [Действительно], до тех пор пока пища, которую мы принимаем, сохраняется в своем [первоначальном] состоянии и плавает в [желудке] нерастворенная, плохо отягощенному желудку. Но когда она из того, что было, изменилась [в другое], только тогда она переходит в [жизненные] силы и в кровь. То же [самое] давайте представим в отношении того, чем питаются [умственные] способности, чтобы не допустить остаться нетронутым [всему тому], что вбираем [в себя], чтобы оно не было [нам] чужим. Но пусть оно перерабатывается в некий порядок, иначе может войти [лишь] в память, [а] не в ум.