Геродот - История Страница 6

57. На каком языке говорили пеласги, я точно сказать не могу. Если же судить по теперешним пеласгам, что живут севернее тирсенов в городе Крестоне (они некогда были соседями племени, которое ныне называется до-убийцами, и обитали тогда в стране, теперь именуемой Фессалиотида), и затем – по тем пеласгам, что основали Плакию и Скиллак на Геллеспонте и оказались соседями афинян, а также и по тем другим городам, которые некогда были пеласгическими, а позднее изменили свои названия. Итак, если, скажу я, из этого можно вывести заключение, то пеласги говорили на варварском языке. Если, стало быть, и все пеласгическое племя так говорило, тогда и аттический народ, будучи пеласгическим по происхождению, также должен был изменить свой язык, когда стал частью эллинов. Ведь еще и поныне жители Крестона и Плакии говорят на другом языке, не похожем на язык соседей. Это доказывает, что они еще и теперь сохраняют своеобразные черты языка, который они принесли с собой после переселения в эти края.

58. Что до эллинского племени, то оно, по-моему, с самого начала всегда говорило на одном и том же языке. До своего объединения с пеласгами эллины были немногочисленны. Из такого довольно скромного начала они численно возросли и включили в себя множество племен, главным образом оттого, что к ним присоединились пеласги и много других чужеземных племен. Итак, по крайней мере до соединения с эллинами, как я думаю, племя пеласгов, пока оно было варварским, так никогда и не стало значительной народностью.

59. Из этих двух народов, как я узнал, аттический народ был расколот и подавлен междоусобными смутами. Писистрат, сын Гиппократа, в то время был тираном в Афинах. Этому-то Гиппократу, когда он как простой гражданин присутствовал на Олимпийских играх, было явлено великое знамение: при жертвоприношении стоявшие там котлы с мясом и водой закипели без огня и вода полилась через край. Лакедемонянин Хилон, как раз случившийся при этом и видевший знамение, дал совет Гиппократу прежде всего не брать себе в дом жену, рожающую детей. А если он уже женат, то отпустить жену; если даже у него есть сын, – то отказаться от сына. Гиппократ же отверг совет Хилона. После этого у него родился сын – упомянутый выше Писистрат. У афинян же шли в то время распри между обитателями побережья (предводителем их был Мегакл, сын Алкмеона) и равнинными жителями (во главе с Ликургом, сыном Аристолаида). Писистрат, тогда уже помышлявший о тирании, создал третью партию. Он набрал приверженцев и, открыто став вождем партии гиперакриев39, придумал вот какую хитрость. Он изранил себя и своих мулов и затем въехал на повозке на рыночную площадь, якобы спасаясь от врагов, которые хотели его избить, когда он ехал по полю. Писистрат просил народ дать ему охрану. Он уже ранее отличился как полководец в войне с мегарцами, завоевав Нисею и совершив другие замечательные подвиги. Народ же афинский позволил себя обмануть, предоставив ему телохранителей из числа горожан: они были у Писистрата не копьеносцами, а дубинщиками, сопровождая его с деревянными дубинами. Во главе с Писистратом они-то и восстали и захватили акрополь. Тогда Писистрат стал владыкой афинян. Он не нарушил, впрочем, порядка государственных должностей и не изменил законов, но управлял городом по существующим законоустановлениям, руководя государственными делами справедливо и дельно.

60. Вскоре, однако, после этого приверженцы Мегакла40и Ликурга объединились и изгнали Писистрата. Таким-то образом Писистрат в первый раз овладел Афинами, и так лишился своей тирании, которая еще не глубоко укоренилась. Между тем враги Писистрата, изгнавшие его, вновь начали распри между собой. Попав в затруднительное положение, Мегакл послал вестника к Писистрату. Он предложил ему свою дочь в жены и в приданое – тиранию. Писистрат принял предложение, согласившись на эти условия. Для возвращения Писистрата они придумали тогда уловку, по-моему, по крайней мере весьма глупую. С давних пор, еще после отделения от варваров, эллины отличались большим по сравнению с варварами благоразумием и свободой от глупых суеверий, и все же тогда эти люди [Мегакл и Писистрат] не постеснялись разыграть с афинянами, которые считались самыми хитроумными из эллинов, вот какую штуку41. В Пеонийском доме42жила женщина по имени Фия ростом в 4 локтя без трех пальцев и вообще весьма пригожая. Эту-то женщину в полном вооружении они поставили на повозку и, показав, какую она должна принять осанку, чтобы казаться благопристойной, повезли в город. Затем они отправили вперед глашатаев, которые, прибыв в город, обращались по их приказанию к горожанам с такими словами: “Афиняне! Примите благосклонно Писистрата, которого сама Афина почитает превыше всех людей и возвращает теперь из изгнания в свой акрополь!”. Так глашатаи кричали, обходя улицы, и тотчас по всем демам прошел слух, что Афина возвращает Писистрата из изгнания. В городе все верили, что эта женщина действительно богиня, молились смертному существу и приняли Писистрата.

61. Придя таким образом снова к власти, Писистрат по уговору с Мегаклом взял себе в жены его дочь. Но так как у него были уже взрослые дети, а род Алкмеонидов, к которому принадлежал Мегакл, как считали, был поражен проклятием, то Писистрат не желал иметь детей от молодой жены43и потому общался с ней неестественным способом. Сначала жена скрывала это обстоятельство, а потом рассказала своей матери (в ответ на ее вопросы или же по собственному почину), а та – своему мужу. Мегакл же пришел в страшное негодование за то, что Писистрат так его обесчестил. В гневе он снова примирился со своими [прежними] сторонниками. А Писистрат, узнав, что затевается против него, удалился из города и вообще из Аттики44. Прибыв в Эретрию, он стал совещаться со своими сыновьями. Верх одержало мнение Гиппия о том, что следует попытаться вновь овладеть верховной властью. Тогда они [Писистрат и сыновья] стали собирать добровольные даяния от городов, которые были им чем-либо обязаны. Многие города предоставили Писистрату большие суммы денег, но фиванцы превзошли всех денежными дарами. Одним словом, через некоторое время после этого все было готово для их возвращения в Афины. И действительно, из Пелопоннеса прибыли аргосские наемники, из Наксоса также приехал добровольно ревностный приверженец [Писистрата] по имени Лигдамид с деньгами и людьми.

62. Так вот, Писистрат и его сторонники выступили из Эретрии и на одиннадцатом году своего изгнания снова прибыли в Аттику45. Первое место, которое они захватили там, был Марафон. Во время их стоянки [в Марафоне] к ним присоединились не только сторонники из [самого] города Афин, но также стали стекаться и другие люди из демов, которым тирания была больше по душе, чем теперешняя свобода. Так [тиран и его сторонники] собирали свои силы. Афиняне же в городе вовсе не думали о Писистрате, пока тот только собирал средства, и даже после занятия Марафона. Услышав о выступлении Писистрата из Марафона на Афины, только теперь горожане двинулись против него. Все городское ополчение вышло против возвратившихся изгнанников. Когда Писистрат со своими людьми, выйдя из Марафона, напал на Афины, оба войска сошлись у святилища Афины Паллены и там расположились станом друг против друга. Тут-то предстал Писистрату прорицатель Амфилит46из Акарнании и по божественному внушению изрек ему в шестистопном размере следующее пророчество:

Брошен уж невод широкий, и сети раскинуты в море,

Кинутся в сети тунцы среди блеска лунного ночи.

63. Такое предсказание изрек вдохновенный прорицатель. А Писистрат понял смысл изречения и, объявив, что принимает оракул47, повел свое войско на врага. Афинские же горожане как раз в это время дня завтракали, а после завтрака одни занялись игрой в кости, а другие легли спать. Тогда Писистрат с войском напал на афинян и обратил их в бегство. Когда противники убежали, Писистрат придумал хитрый способ, чтобы воспрепятствовать бегущим вновь собраться и чтобы заставить войско рассеяться. Он велел своим сыновьям скакать на конях вперед. Настигая бегущих, сыновья Писистрата предлагали от имени отца ничего не бояться и разойтись всем по домам.

64. Афиняне так и сделали. Таким-то образом Писистрат в третий раз завладел Афинами. Он упрочил свое господство сильными отрядами наемников и денежными сборами как из самих Афин, так и из области на реке Стримоне48. Он взял затем заложниками сыновей тех афинян, которые сопротивлялись и не сразу бежали, и переселил их на Наксос (Писистрат завоевал Наксос и отдал его во владение Лигдамиду). Кроме того, он “очистил” по повелению оракула остров Делос. А сделал Писистрат это вот как: он велел выкопать всех покойников, погребенных в пределах видимости, из храма и перенести отсюда в другую часть Делоса49. И Писистрат стал тираном в Афинах; что же до афинян, то одни [его противники] пали в борьбе, а другим вместе с Алкмеонидами пришлось уйти в изгнание из родной земли.