А. Ибрагимов - Cтарый царь Махабхараты. Свобода выбора и судьбa в индийском эпосe Страница 10

Отметим, что требование Бога не вызвало у Авраама удивления. Чтобы убедиться, что ничего неожиданного в таком требовании действительно не было, достаточно обратиться к заповедям, которые Бог через Моисея передаёт избранному народу: «Отдавай Мне первенца сынов твоих; то же делай с волом твоим и с овцою твоею…» (Исх 22, 29–30). Только через много столетий кардинальная реформа религии, оcущecтвлённая пророками (и принятая в штыки народом Израиля и Иудеи, жрецами и царями династии Давида), приводит к сознанию, что Господу неугодны не только человеческие, но и любые кровавые жертвы и вообще обряды: «Ненавижу, отвергаю праздники ваши и не обоняю жертв во время торжественных собраний ваших. Если вознесёте Мне всесожжение и хлебное приношение, Я не приму их и не призрю на благодарственную жертву из тучных тельцов ваших» (Ам 5:21–22). Сказания более древней части ВЗ (книги Бытия, Исход, Судей, Царств) отражают, очевидно, историческую реальность. В ханаанейско-финикийской и пунийской среде (т. е. у западно-семитских народов) по свидетельствам было широко распространено жертвоприношение детей, в основном мальчиков, при угрозе военного поражения. Когда армия Сицилийского союза городов под командованием Агафокла подошла в 311 г. до н. э. к стенам Карфагена, там было сожжено 500 детей: 200 сыновей знатных семейств были отобраны властями, 300 были пожертвованы добровольно (Диодор Сицилийский «Историческая библиотека» ХХ, 14).

Примеры принесения младенца в жертву находим и в Мбх: во вставном сказании жёны престарелого царя Сомаки, принеся в жертву его единственного сына и вдыхая горящий жир несчастного младенца, сумели зачать сто сыновей (Мбх III, 128, 2–8). В основном сюжете Арджуна при выполнении ритуала ашвамедха (жертвоприношение коня, с целью компенсации собственного тяжкого греха – убийства деда в битве) вызывает Бабхрувахану, своего сына от Читрангады, царевны Манипуры, на ритуальный поединок: великий воин не принимает от сына изъявлений покорности и заставляет его сражаться до гибели одного из поединщиков (Мбх XIV, 78). В Мбх есть необычный пример принесения сына в жертву отцом, причём, не ради блага общины, а ради своих эгоистических интересов. Далёкий предок Кауравов царь «Яяти достиг очень глубокой старости», но хотел продолжать «развлекаться с молодыми женщинами». Для этого царь предложил одному из пяти сыновей поменяться с ним телами, чтобы помолодевший отец мог предаваться наслаждениям, а постаревший сын правил бы царством. Только младший принц Пуру согласился на эту жертву, и «благодаря юности Пуру царь достиг молодости, а Пуру в возрасте Яяти управлял царством» (Мбх I, 70, 43). Отметим в связи со странной историей Яяти, что «немотивированные», то есть не связанные с военной угрозой или закладкой стен жертвоприношения мальчиков царями Древней Палестины (в т. ч. Соломоном) ряд исследователей считает «заместительными», то есть предназначенными продлить жизнь и правление царя, который по древним установлениям сам при одряхлении подлежал принесению в жертву. Эта гипотеза подтверждается интересным эпизодом скандинавского сказания: «…Аун конунг вернулся в Уппсалу. Ему было тогда шестьдесят лет. Он совершил большое жертвоприношение, прося о долголетии, и принёс в жертву Одину своего сына. Один обещал Ауну конунгу, что тот проживёт ещё шестьдесят лет… Он снова совершил большое жертвоприношение и принёс в жертву своего второго сына. Тогда Один сказал Ауну, что, давая ему раз в десять лет по сыну, он будет жить вечно… После того, как он принёс в жертву седьмого сына, он прожил ещё десять лет, но уже не мог ходить… Он принёс в жертву восьмого сына и прожил ещё десять лет, лёжа в постели. Он принёс в жертву девятого сына и прожил ещё десять лет, и сосал рожок, как младенец. У Ауна оставался тогда ещё один сын, и он хотел принести его в жертву… Но шведы не позволили ему совершить жертвоприношение. Тут Аун конунг умер…» (Снорри Стурлусон. Круг Земной. «Сага об Инглингах» ХХV). Этот сюжет, приведённый Снорри Стурлусоном, показывает, что жертвоприношение детей было распространено далеко за пределами семитских народов и Древней Индии.

Итак, принесение детей в жертву ради блага правителя, рода, племени или страны является общим местом как в исторической реальности древних обществ, так и в отражающих эту реальность сказаниях древности. Можно видеть, что особое положение главы племени или правителя города налагает на него и особые обязательства: именно от такого правителя (патриарха, военного вождя), являющегося посредником между его народом и богами, в первую очередь требуется подобная жертва для успеха в сражении (вспомним классический сюжет: принесение Агамемноном в жертву собственной дочери Ифигении ради успеха предводительствуемого им Троянского похода) или в основании города. Конечно, не всякому отцу это по душе, но тогда предпринимаются попытки найти заместителя любимому сыну.

Так поступает царь Айодхьи Амбариша, приобретающий среднего сына мудреца Ричики за огромный выкуп:

«…За десять миллионов золотом,За сто тысяч коров…И множество драгоценных камнейВыменял для себя ШунахшепуИ остался весьма доволен».

Тем удивительнее выглядит выбор Дхритараштры, который многое говорит о царе. Мягкий, вечно колеблющийся царь (в его нерешительности мы многократно убедимся) в данном случае демонстрирует несвойственную ему и неслыханную для эпического отца и правителя твёрдость. В результате Дхритараштрa даже не пытается избавиться от старшего (из ста!) сыновей, хотя его первенцу суждено принести несчастье династии и разорение стране. Так чувства Дхритараштры-отца становятся на пути исполнения обязанностей Дхритараштры-царя. Это предвещает несчастья царскому роду и всей стране в соответствии с пророчеством. Кроме того, аудитория впервые получает представление о безмерном чадолюбии Дхритараштры, способного нарушать советы и предписания ради блага первенца.

5. Начало вражды

Со смертью Панду вновь остро встаёт вопрос престолонаследия. Что можно узнать о его правилах из текста сказания? Прежде всего, в царских династиях Мбх, очевидно, преобладает право первородства. Когда далёкий предок Кауравов царь Яяти посвящает на царство своего младшего сына Пуру, народ проявляет недовольство (Мбх I, 80, 12–15). Отметим, кстати, что этот пример, как и события, которые нам предстоит рассмотреть, намекают на то, что для воцарения наследника, помимо желания старого царя, нужна санкция брахманов и старейшин. Через много поколений после Пуру правила престолонаследия нарушает Бхишма: старший сын царя Шантану сам отказывается от трона в пользу (ещё не зачатого!) младшего брата. Этот поступок Бхишмы также не раз отмечается сказанием, как необычный. Наконец, сказание устами Дхритараштры прямо сообщает о праве старшего сына на царство его отца (Мбх I, 107, 24–27). Исключения составляют «отклонения от нормы». Во-первых, как объяснено ранее, это физический изъян наследника, и примеры подобного рода можно найти в Мбх. У деда Бхишмы царя Пратипы было три сына. Старший из братьев «Девапи, наделённый великой мощью, был предан долгу, правдоречив и находил радость в послушании отцу своему. Но царь тот, превосходнейший из всех, страдал проказой» (Мбх V, 147). В результате, когда старый царь хотел сделать своего фаворита наследником, «брахманы и все старцы вместе с горожанами и сельскими жителями воспрепятствовали тому посвящению Девапи». Причина ясна: «Хранителя земли с телесным изъяном не одобряют божества», – как объясняет сыну сам Дхритараштра. История Девапи, кстати, в очередной раз подтверждает необходимость утверждения кандидатуры наследника представителями сословий, что неудивительно, так как царь несёт ответственность перед подданными [в своё время Бхишма скажет, что царь, который не защищает подданных, может быть безжалостно убит ими как бешеная собака (Мбх XIII, 60, 19–20)]. Кроме того, здесь мы видим пример того, как из-за слепой отеческой любви старый царь пытается нарушать установления. Оказывается, помимо телесного изъяна, препятствием для интронизации может быть и порочность наследника: царь Сагара по просьбе горожан изгнал своего сына Aсаманджаса, который ради развлечения «хватая за пятки слабых, плачущих детей горожан, сбрасывал их в воду» (Мбх III, 106, 10). Так принц-садист был лишён права на престол.

Мы уже знаем, что Панду стал царём, а Дхритараштре в троне было отказано. Кроме того, Гандхари явно проиграла «гонку деторождения»: Юдхиштхира появился на свет на год раньше Дурьйодханы. Тем не менее, Дхритараштра с самого начала (то есть при жизни Панду) задумывался о троне для своего потомства (Мбх I, 107): «…Дхритараштра, как только родился его сын, созвал многочисленных брахманов, Бхишму и Видуру и сказал так: „Юдхиштхира, старший царевич, продолжатель нашего рода, получил царство благодаря своим добродетелям (принцу всего год, и речь, разумеется, идёт не о моральных достоинствах младенца, а о его бесспорном праве на престол – А. И.). У нас нет возражений против этого. Но этот (мой сын), родившись непосредственно после него, должен ли также быть царём?“».