Простонародные рассказы, изданные в столице - Автор Неизвестен -- Древневосточная литература Страница 11

человека поистине выдающийся, князь захотел возвысить его. Он в тот же день послал стражника в управление по делам буддийских монастырей в городе Линьаньфу за монашеским свидетельством для Второго служки, чтобы можно было постричь его в монахи. Прозвище Кэ-чан сохранилось за ним как монашеское имя. Кэ-чан был назначен священнослужителем при дворе князя. К вечеру князь вернулся домой, и больше рассказывать о нем пока нечего.

Время летит как стрела. Незаметно прошел еще год. Наступил пятый день пятой луны, и князь снова отправился в монастырь Линъиньсы угощать монахов. Настоятель ввел в свою келью Кэ-чана и всех монахов. Не обошлось без угощения. За трапезой князь подозвал к себе Кэ-чана и сказал:

— Сложи мне цы, из которого я узнал бы историю твоей жизни.

Кэ-чан поклонился и прочел цы на мотив «Бодхисаттва из племени Мань»:

Нынче с утра оказался ошибкой

пройденный жизненный путь;

Все же свой жизненный путь подлатаю

нынче с утра хоть чуть-чуть.

В год только раз

наступает Пятерка Двойная.

Скромный монах,

с нетерпеньем ее ожидаю.

Славен хозяин

милостью и добротою:

Целых два года

милостей я удостоен.

Ставши монахом,

блюду я свою чистоту,

Дни провожу

в уединенном скиту.

Князь остался доволен. Он отправился домой совершенно пьяный и захватил с собой Кэ-чана. Дома он представил его двум своим женам.

— Этот монах родом из Вэньчжоу, по фамилии Чэнь, по имени И, — сказал им князь. — Он трижды сдавал экзамены, но степени не получил, а потому отрешился от мирской суеты и стал служкой в монастыре Линъиньсы. Заметив, что он хорошо пишет стихи, я сделал его своим придворным монахом и дал ему монашеское имя Кэ-чан. Это было год назад. Сегодня я привел его к себе домой, чтобы он нанес вам визит.

Услышав это, жены очень обрадовались. Домашние князя также были восхищены умом и скромностью Кэ-чана. Разворачивая женам цзунцзы, князь передал один из них Кэ-чану и предложил ему сочинить цы на тему «Цзунцзы», использовав тот же мотив «Бодхисаттва из племени Мань». Кэ-чан поклонился, попросил бумагу, кисть и написал:

Рис ароматный упрятан в обертку,

рожки торчат по бокам.

Нити цветные разрезав, разносят

лакомство это гостям.

Плавает аир[63]

в кубках, что влагой полны,

В каждом году

с наступлением пятой луны.

Славен хозяин

милостью и добротою:

Отблесков света,

радостей я удостоен.

Если ж ко мне

в горы поднимешься ты,

В зарослях тотчас

мальвы раскроют цветы.

Стихи понравились князю, и он приказал позвать певицу Синь-хэ, что значит «Свежий лотос», и велел ей спеть новое цы Кэ-чана. У Синь-хэ были длинные брови и узкие глаза, белое лицо и алые губы, двигалась она легко и грациозно. Взяв в руки сянбань[64] из слоновой кости, она встала перед присутствующими и запела звучным голосом. Все громко выразили одобрение. Князь велел Кэ-чану написать еще цы в честь Синь-хэ, снова на мотив «Бодхисаттва из племени Мань». Кэ-чан взял кисть и написал:

Руки и стан ее созданы Небом,

гибко изящное тело.

Дивно звучит ее новая песня,

вот уже песню допела.

Выйдя из уст ее,

чист и прекрасен напев,

Пляшут пылинки,

в воздух высоко взлетев.

Славен хозяин

милостью и добротою:

Алое платье

я созерцать удостоен.

Может, Синь-хэ

я любоваться и смог,

Но невелик

жизни отмеренный срок.

Князь обрадовался еще больше. К вечеру, когда кончился пир, Кэ-чану было велено вернуться в монастырь.

На следующий год в пятый день пятой луны князь снова хотел отправиться в монастырь Линъиньсы угощать монахов. Неожиданно полил сильный дождь. Тогда князь приказал слуге:

— Пойди ты один. Раздай монахам угощенье и возвращайся вместе с Кэ-чаном. Я хочу повидать его.

Получив приказ, слуга отправился в монастырь Линъиньсы угощать монахов и сказал настоятелю, что князь велел ему привести с собою Кэ-чана.

— На днях у Кэ-чана заболело сердце, он не выходит из кельи, — сказал настоятель. — Я пойду к нему вместе с тобой и спрошу его.

Слуга и настоятель пришли в келью Кэ-чана. Кэ-чан лежал на кровати. Он сказал слуге:

— Кланяйся милостивому князю, я заболел и не могу пойти. Вот письмо. Передай его от меня князю.

Слуга вернулся с письмом в дом князя.

— Почему не пришел Кэ-чан? — спросил князь.

— Милостивый князь! — ответил слуга. — У Кэ-чана уже несколько дней болит сердце, он не может прийти. Он велел мне вручить вам письмо. Он сам запечатал его.

Князь распечатал и прочитал письмо — это опять было цы на мотив «Бодхисаттва из племени Мань»:

Вместе в прошедшем году мы с тобою

с аиром пили вино.

В этом году из монашеской кельи

выйти уж мне не дано.

Много достойных

дел совершить я хотел,

Но наступает

жизни последний предел.

Славен хозяин

милостью и добротою:

Знает, что боли

в сердце меня беспокоят.

Я бы Синь-хэ

налюбоваться хотел,

Только недуг

этому ставит предел.

Князь тотчас потребовал к себе Синь-хэ, желая прослушать это цы в ее исполнении. Но жена управляющего доложила ему:

— Милостивый князь! В последнее время у Синь-хэ брови опустились, глаза стали ленивыми, груди большими, живот высоким — она не может выйти.

Князь разгневался и отправил Синь-хэ к своей пятой жене, поручив той расследовать дело. Синь-хэ расспросили, и она призналась, что согрешила с Кэ-чаном и теперь беременна. Пятая жена сообщила об этом князю. Он пришел в ярость. «Неудивительно, что в стихах этого плешивого осла были слова: "Любоваться Синь-хэ!" У него нет никакой сердечной болезни: он болен от любви! Теперь он чувствует за собой вину и не смеет явиться ко мне», — подумал князь и распорядился, чтобы из Линьаньфу отправили посыльного в монастырь Линъиньсы арестовать монаха Кэ-чана.

Посыльный пошел в монастырь к настоятелю Инь и потребовал выдать Кэ-чана. Настоятель, конечно, расставил вино и пищу, подарил чиновнику немного денег. Но, как известно, закон государя,