Сюань Лин - Путь к Заоблачным Вратам. Старинная проза Китая Страница 12

Ван Яо имел плетенный из бамбука короб длиной в несколько цуней. И был у него ученик по фамилии Цянь. Несколько десятков лет следовал он за Ван Яо, но не приходилось ему видеть, чтобы тот открывал короб.

Однажды безлунной ночью, в сильный ливень, в кромешной тьме Ван Яо приказал Цяню нести этот короб на бамбуковой палке из девяти колен. Вышел вместе с ним. Шли под дождем, но ни у Ван Яо, ни у его ученика платье даже не отсырело. По этой дороге им еще не приходилось ходить, но впереди маячили два огонька, которые вели их за собой.

Так прошли примерно тридцать ли с небольшим. Поднялись на невысокую гору, вошли в некий каменный дом. Там сидели два человека. Ван Яо, приблизившись к ним, взял короб, который нес ученик, и открыл его. Внутри оказались три бамбуковые дудочки с пятью язычками и клапанами каждая. Ван Яо сел на землю и заиграл на одной, а две другие дал тем двоим, что находились в доме. Они вместе сидели, играли, и так продолжалось довольно долго.

Когда Ван попрощался, собираясь уходить, он собрал дудочки и, положив в короб, велел Цяню нести. Те двое из каменного дома вышли их проводить. Сказали Вану:

— Приходите, почтенный, поскорее. Стоит ли долго задерживаться в миру?

— Скоро я приду навсегда! — ответил Ван Яо.

На сотый день после того, как он возвратился домой, снова разразился ливень. Среди ночи Ван Яо вдруг затеял большие сборы. У него когда-то было дерюжное платье без подкладки и такой же грубой дерюги головной платок. Уже пятьдесят с лишним лет, как он их ни разу не надевал. А в эту ночь надел и то и другое.

Жена спросила его:

— Хочешь бросить меня и уйти?

Ван Яо ответил.

— Я ненадолго.

— Возьмешь ли с собой Цяня? — спросила жена.

— Пойду один, — отвечал Ван Яо.

Тут жена залилась слезами, говоря:

— Почему же опять ты побыл так мало?!

Ван Яо ответил:

— Я скоро вернусь!

И, взвалив короб себе на плечи, ушел. Больше он не возвращался. По прошествии тридцати с лишним лет его ученик видел своего учителя на горе Конского копыта — Мадишань. Ликом своим тот оставался совсем юным. Ясно, что это был бессмертный, оставшийся на земле.

Лю Пин

Лю Пин был уроженцем удела Пэй. За воинские заслуги был пожалован титулом Цзиньсянского князя. Учился Дао у Цзы Цюцзы{50}. Постоянно употреблял в пищу цветы каменной корицы{51}, самородную серу со Срединного пика — Чжунъюэ. В возрасте трехсот лет с лишним все еще имел юный вид. Особенно он был искусен в задержке дыхания{52}.

Случилось как-то ему прибыть в Чанъань. Торговцы, прослышав, что Лю Пин постиг Дао, отправились к нему на поклон. Умоляли взять к себе в свиту прислужниками, домогались узреть его духа-хранителя. Лю Пин ответил:

— Пожалуй.

И вот более ста человек отправились вслед за Лю Пином. С ними было разного скарба почти на десять тысяч золотых.

В горах повстречались им разбойники — несколько сот человек. Выхватили мечи, натянули луки, со всех четырех сторон окружили их.

Лю Пин, обратившись к разбойникам, сказал:

— Ведь вы же люди, должны помнить о милосердии и добре. Раз уж не довелось блеснуть своими талантами и проявить добродетели, занять чиновничьи должности и получать содержание, должны изнурять свое тело тяжким трудом. А вы?! Бесстыжие ваши рожи и глаза, сердца волков и шакалов! Друг друга учите разбою, нагоняете страх на людей, и все ради своей корысти! Ведь это же верный путь к тому, чтобы на городской площади мясом своим кормить ворон и стервятников! Так ли вам следует употреблять свои луки и стрелы?!

При этих словах разбойники выстрелили в стражников, однако стрелы, повернув вспять, впились в их собственные тела. В мгновение ока мощный вихрь сокрушил деревья, взметнул песок, поднял пыль.

Громким голосом вскричал Лю Пин:

— Так вы посмели стрелять, ничтожества?! Разите же их, небесные воины, зачинщиков — в первую голову.

Едва лишь оборвалась его речь, как все разбойники разом стукнулись лбами о землю, руки их заломились за спину, они не в силах были двинуться с места. Разинули рты, задышали часто, страшась смерти. А у трех главарей из носа пошла кровь, головы треснули, и они тут же испустили дух. Кто мог говорить, возопил:

— Умоляем, отпустите нас, мы отринем зло и обратимся к добру!

Некоторые из стражников бросились было рубить убийц, но Лю Пин их остановил. Сказал, отчитывая разбойников:

— Я было вознамерился истребить вас всех до последнего, но, право, рука не поднимается. Ныне прощаю вас — осмелитесь ли по-прежнему разбойничать?

Те, в страхе за свои жизни, отвечали:

— Отныне будем вести себя иначе, не посмеем взяться за старое!

Тогда Лю Пин прочитал небесным воинам отпускающее заклятие, и лишь после этого разбойники смогли спастись бегством.

Некогда жена одного человека много лет страдала от лукавого беса-оборотня. И Лю Пин заговорил его. Возле самого дома той женщины был родник. Вода в нем вдруг иссякла, а внутри оказался мертвый, иссохший дракон.

Еще был древний храм. Во дворе храма росло дерево. На вершине его часто виднелось сияние, и многие из тех, кто останавливался под ним, встречали лютую смерть. Птицы не осмеливались гнездиться на его ветвях. Но Лю Пин заговорил и его. Тотчас пышное дерево засохло, и огромный змей, длиной в семь-восемь чжанов, бездыханным повис в его ветвях… После этого там не случалось беды.

У Пина были внучатые племянники, которые вели с кем-то тяжбу из-за земли. Обе стороны явились к губернатору. У племянников было совсем немного свидетелей, а родичи и пособники их врагов явились во множестве. Сорок, а то и пятьдесят человек свидетельствовало в их пользу. Довольно долго колебался Лю Пин, прежде чем употребить свою силу. Внезапно он вскричал в великом гневе:

— Да как вы посмели?!

Эхом загрохотал гром, багровое сияние озарило залу. Тут враги и их пособники разом ударились лбами оземь, ничего не в силах понять. Сам губернатор, в великом страхе пав перед Лю Пином на колени, стал каяться:

— Умерьте немного свой гнев, господин князь! Обязательно разберусь во всем как подобает, отныне ошибки я не допущу!

Но подняться на ноги все они смогли лишь после того, как солнце прошло по небу несколько чжанов.

Этот случай дошел до слуха ханьского императора Сяо-у-ди. Он повелел призвать Лю Пина и, испытуя его, сказал:

— Во дворце что-то нечисто. То и дело вдруг являются какие-то люди — несколько десятков. Темно-красные одежды, распущенные волосы, в руках светильники, едут друг за другом верхом… Можешь ли их заклясть?!

Лю Пин отвечал:

— То мелкие бесы всего лишь!

Когда настала ночь, император, лукавя, приказал своим людям устроить такое шествие. Лю Пин был во дворце и метнул в них талисман. Все стали лбами биться о землю, загорелись огнем, дыхание их прервалось. Император в великой тревоге закричал:

— То не бесы! Мы взяли их для вашего испытания — и только!

Лишь после этого Лю Пин снял с них заклятие. Позже он удалился в горы Великой белизны — Тайбайшань. Через несколько десятков лет возвратился в родное село, но выглядел еще моложе…

Бессмертный старец Су

Бессмертный старец Су был родом из Гуйяна. Дао он обрел во времена ханьского императора Вэнь-ди. Су рано лишился отца — своей опоры. В родных местах прославился человеколюбием и сыновней почтительностью. Жилище его было на северо-восточной окраине областного города, но на месте ему не сиделось, бродил там и сям. Не прятался ни от жары, ни от сырости. Что же до пищи, то был в ней непривередлив. Семья его жила в бедности, и частенько ему самому приходилось пасти коров. Пас он их, меняясь с другими деревенскими мальчишками — каждый в свой день. Когда стадо пас Су, коровы бродили поблизости, сами возвращались — не надо было и загонять. А когда их пасли другие мальчики, коровы разбредались во все стороны, влезали на холмы, перебирались через лощины… Мальчишки спрашивали его:

— В чем твой секрет?!

Но Су отвечал:

— Вам этого не понять.

Он постоянно ездил верхом на олене.

Су обычно ел вместе с матерью. Как-то раз мать сказала:

— Жаль, не хватает морской крапивы к еде — надо бы как-нибудь сходить на рынок купить.

Су тут же воткнул палочки в рис, взял деньги и вышел. Не успела мать оглянуться — а он уже вернулся с приправой. Закончив есть, мать поинтересовалась:

— Где же ты ее купил?

— На уездном рынке в Бянь, — был ответ.

Мать сказала:

— От нас до уезда Бянь сто двадцать ли, на пути пропасти и преграды, а ты обернулся в один момент, — обманываешь меня!

И уже собиралась бить его палкой. Мальчик же, упав на колени, воскликнул:

— Когда я покупал на рынке морскую крапиву, встретил дядюшку, он говорил, что завтра приедет к нам. Прошу вас — подождите дядюшкиного прихода, — тогда увидите, сказал ли я правду или солгал!