Сыма Цянь - Исторические записки. Том 2 Страница 14

[Однажды] Ши-хуан решил совершить тайную прогулку по Сяньяну в сопровождении четырех воинов. Когда [он] вышел ночью [из дворца], то встретился у пруда Ланьчи с разбойниками и попал в опасное положение. Воины напали на злодеев и убили их. В Гуаньчжуне в течение двадцати дней производили большой розыск [120]. Дань риса в этом году стоил тысячу шестьсот [монет] [121].

На тридцать втором году правления (215 г.) Ши-хуан [74] прибыл на гору Цзеши [122], откуда послал Лу-шэна, выходца из княжества Янь, на поиски [мудрецов] Сянь Мэня и Гао Ши [123]. Вырезал на скалах, ведущих на Цзеши, надпись [о том, как] разрушили городские стены и срыли оборонительные насыпи и дамбы [124].

Эта надпись гласила:

“[Император] вслед за тем поднял большие и малые отряды войск, казнил и истребил всех лишенных нравственных начал, уничтожил всех сопротивлявшихся ему.

Военной силой император покончил с мятежными и сопротивляющимися, гуманностью привлек невиновных, и все сердца покорились ему.

[Император] милостиво оценивает заслуги и труды [людей], его расположение снисходит и до быков и лошадей, [своими] благостями [он] сделал обильными наши земли.

Властитель-император высоко поднял [свое] величие, его добродетель соединила владетельных князей, он впервые объединил страну и [установил] великое спокойствие.

[Он] разрушил городские стены, срыл оборонительные дамбы на реках, тем устранив препятствия и преграды [внутри страны].

Положение земли было упрочено, простой народ не колебался, и вся Поднебесная покорилась [Цинь].

[Ныне] мужчины с радостью трудятся на пашнях, женщины управляются со своими делами, везде и во всем существует порядок.

Благодеяния императора распространяются на все создаваемое [на земле], люди постоянно сообща идут на поля, и нет, такого, кто спокойно не находился бы на своем месте.

[Мы], слуги императора, прославляя его доблести, попросили разрешения вырезать это на камне, чтобы оставить [потомкам] написанное как образец поведения [правителя]” [125].

После этого [Ши-хуан] послал Хань Чжуна, Хоу-гуна и Ши-шэна на поиски лекарства бессмертия, [употребляемого] святыми. Объехав северные пограничные земли, Ши-хуан возвратился через область Шанцзюнь [в столицу].

В это время яньский Лу-шэн, посланный ранее в море, [75] вернулся и доложил о делах духов людей и небесных духов, вслед за чем представил “[Гадательные] записи, содержащие чертежи”, в которых говорилось:

“Погубят Цинь хусцы” [126].

Тогда Ши-хуан послал военачальника Мэн Тяня на север с трехсоттысячной армией для нападения на [племена] ху. В результате [войска] захватили земли Хэнани [127].

На тридцать третьем году (214 г.) Ши-хуан велел разыскать всех бежавших от наказаний и повинностей, отданных за долги в чужие дома, а также торговцев и послал их занять территорию Луляна [128]. Учредил области Гуйлинь, Сянцзюнь и Наньхай, куда сослал [людей] для защиты границ [129]. На северо-западе Ши-хуан вытеснил и прогнал [племена] сюнну. От Юйчжуна вдоль реки Хуанхэ на восток и вплоть до гор Иньшань [он] учредил тридцать [сорок] четыре уезда, построил стену вдоль Хуанхэ в качестве заслона [130].

Снова послал Мэн Тяня перейти [с войсками] Хуанхэ; [Мэн Тянь] занял Гаоцюэ, [Тао] Яншань и Бэйцзя, где соорудил заставы и вышки, чтобы отгонять жунов [131]. Переселяя и ссылая, он заполнил [населением] вновь учрежденные уезды. Запретил приносить жертвы звезде Мин. На западе появилась [комета] [132].

На тридцать четвертом году (213 г.) [Ши-хуан] сослал на строительство Великой стены и в земли южных юэ всех несправедливых судей.

Ши-хуан устроил пир во дворце в Сяньяне, на котором семьдесят ученых мужей вышли вперед и пожелали ему долголетия. Начальник стрелецких дел Чжоу Цин-чэнь [133] выступил вперед с хвалой, сказав:

“В свое время земли Цинь [простирались] не более чем на тысячу ли, [а ныне], благодаря вашим, государь, необычным дарованиям и глубокой мудрости, земли между морями усмирены и успокоены, [племена] мань и и изгнаны, и все, что освещается лучами солнца и луны, изъявило [вам] покорность. Владения князей превращены в области и уезды, каждый человек живет в спокойствии и радости, нет уже бедствий от войн, и так будет продолжаться десятки тысяч [76] поколений. Начиная с глубокой древности никто не мог достигнуть вашего, государь, величия и добродетели”.

Ши-хуан возрадовался. Из ученых выступил вперед Шунь-юй Юэ, уроженец княжества Ци, который сказал: “Я — ваш слуга, слышал, что правители Инь и Чжоу господствовали более тысячи лет, [так как они] жаловали владения [своим] сыновьям, младшим братьям и заслуженным сановникам, которые, естественно, становились их помощниками и опорой. Ныне вы, Ваше величество, владеете землями среди морей, а ваши сыновья и младшие братья являются простыми подданными, [и если] вдруг появятся подданные, [подобные] Тянь Чану или шести сановникам [в Цзинь], то кто же при отсутствии у вас опоры придет [к вам] на помощь? [134]. [Никто] еще не слышал о правителях, которые могли бы долго [править] без подражания древним. Ныне Цин-чэнь опять льстит Вам в лицо, усугубляя этим ваши, государь, ошибки, его нельзя считать преданным чиновником”.

Ши-хуан передал это на обсуждение сановников.

Первый советник Ли Сы сказал: “Пять императоров [древности] не повторяли друг друга, три [предшествующих] династии не шли по одному пути, каждая управляла по-своему, [и это происходило] не из-за отрицания [порядков] друг друга, а из-за изменений во времени. Ныне вы, Ваше величество, свершили великое дело, слава о котором просуществует десятки тысяч поколений, и этого, разумеется, не понять тупому конфуцианцу. При этом Юэ говорил о деяниях трех эпох, но разве они могут быть образцом?

В другие времена, когда владетельные князья боролись друг с другом, они щедро зазывали к себе бродячих ученых. Ныне Поднебесная уже устроена, законы и указы исходят от одного [лица], байсины поддерживают порядок в семьях и отдают силы земледелию и ремеслу, служилые изучают и применяют законы и указы и избегают запрещенного. А вот нынешние ученые мужи не учатся у современности, изучают [лишь] древность, чтобы поносить наш век и вносить сомнения и сеять смуты среди черноголовых. Я, [ваш] советник и слуга, Сы, не страшась смерти за свои речи, скажу: в [77] древности Поднебесная была раздроблена и переживала смуты, и не было того, кто смог бы объединить ее, вот почему владетельные князья правили в одно время. В то время [ученые] в речах все восхваляли древность с целью опорочить современность; они прикрывались лживыми словами, чтобы запутать существующее, ценя лишь свои учения, они отрицали все, что было создано государями.

Ныне [вы], император-властитель, объединили под своей властью Поднебесную, отделили черное от белого и установили одно, почитаемое людьми [учение] [135]. Однако приверженцы частных школ, поддерживая друг друга, поносят законы и наставления, и каждый, услышав об издании указа, немедля, исходя из своего учения, начинает обсуждать его. Входя [во дворец], они осуждают [все] в своем сердце, а выйдя [из дворца], занимаются пересудами в переулках. Поношение монарха они считают доблестью [136], использование других [учений] почитают за высокую [заслугу]; собирая вокруг себя низких людей, они сеют [среди них] клевету. Если подобное не запретить, то наверху ослабеет положение правителя, а внизу образуются группы и партии. Самое лучшее — запретить это!

Я предлагаю, чтобы чиновники-летописцы сожгли все записи, кроме циньских анналов; все в Поднебесной, за исключением лиц, занимающих должности ученых [при дворе], кто осмеливается хранить у себя Ши цзин, Шу цзин и сочинения ученых ста школ, должны явиться к начальнику области или командующему войсками области, чтобы там свалить [эти книги] в кучу и сжечь их. Всех, кто [после этого] осмелится толковать о Ши цзине и Шу цзине, [подвергнуть] публичной казни на площади; всех, кто на [примерах] древности будет порицать современность, [подвергнуть] казни вместе с их родом; чиновников, знающих, но не доносящих об этом, карать в той же мере. Тех, кто за тридцать дней после издания указа не сожжет [эти книги], [подвергнуть] клеймению и принудительным работам на постройке [крепостных] стен [137]. Не следует уничтожать книги по медицине, лекарствам, гаданиям на панцирях черепах и стеблях, по земледелию и [78] разведению деревьев. Кто пожелает изучать законы и указы [Цинь], пусть берут наставниками чиновников” [138].

В повелении [императора] говорилось: “Быть по сему”.

На тридцать пятом году (212 г.) прокладывали дороги, проложили путь от Цзююаня до Юньяна, [на пути] срыли горы и засыпали низины [и напрямик] соединили эти места [139]. После этого Ши-хуан сказал: “В Сяньяне людей множество, а дворцы и палаты прежних ванов малы. Я слышал, что столицей чжоуского Вэнь-вана был Фэн, а столицей У-вана — Хао и, [таким образом, местность] между Фэн и Хао стала [большой] столицей императоров и ванов”, и стал строить дворец для приемов в парке Шанлинь на южном берегу реки Вэй. Прежде всего построили передний зал дворца Эпан, с востока на запад [он был длиной] пятьсот бу, а с севера на юг — пятьдесят чжан, наверху могло поместиться десять тысяч человек, а внизу можно было водрузить знамена с древком длиною в пять чжан. Вокруг [дворца] шла крытая дорога, которая от дворца прямо вела к горе Наньшань. На вершине горы соорудили [памятные] ворота. Построили двойную дорогу от дворца Эпан через реку Вэйшуй вплоть до Сяньяна. [Эта дорога] напоминала созвездие Гэдао близ Полярной звезды, которое, пересекая Млечный Путь, тянется до созвездия Инши [140].