Джалаладдин Руми - Дорога превращений. Суфийские притчи Страница 16

М. Х.

Вола со шкурой и костями съев,В хлеву воловьем развалился лев.

А пахарь встал средь ночи и пошелПроведать – все ль в порядке, как там вол.

Льва гладил он, а думал, что вола,И весела душа его была.

А лев молчал и думал: «Вот дела:Меня сей дурень принял за вола!

Что ж, радуйся, двуногий ты ишак,Что правду от тебя скрывает мрак!..»

...О друг, таким, как пахарь сей, не будь:Не верь обману чувств, но вникни в суть!

Парфюмер и попугай

Попугаю уподоблен здесь тот, кто, внешне подражая обычаям суфиев-дервишей (обритие головы и т. п.), начисто лишен внутренних качеств искателя Истины. Сходство с попугаем усугубляет тот факт, что эта птица подражает человеческой речи.

Д. Щ.

***

Следует обратить внимание на глубокий образ «осы с пчелой», которые «в одном цветке сидят». Многие вещи и события нашего мира, а также способности, знания и умения человеческие сами по себе этически не окрашены. Добро или зло («мед или яд») творятся нашей свободной волей. От ее направления зависит и использование внешних возможностей («нектара цветка») на благо или во вред людям, причем в широчайшем диапазоне (от целящего «меда» до гибельного «яда»). С точки зрения суфизма, прежде чем приступить к обучению, учитель должен быть уверен, что ученик не использует приобретенные знания во зло.

М. Х.

Был несказанно счастлив парфюмер,Что попугай его – другим пример:

То он воров от входа отгоняет,То, сев на полку, лавку охраняет,

А то, входящим оказав почет,К покупке мудрой речью привлечет.

Но вот однажды вышла незадача:У двери запах ощутив кошачий,

Взметнулся страж и крыльями забил,Смахнул флакон – и вдребезги разбил!

Тут парфюмер вбежал, не в меру прыток:Он аромат вдохнул, узрел убыток,

По луже птицу в гневе проволок,И попугаю вырвал хохолок.

Чуть попугай с красою распростился,Как впал в печаль, не пил не ел – постился,

Оплакал облысенье градом слез,И ничего с тех пор не произнес,

Чем парфюмера и обрек на муку.«Ах, лучше бы себе сломал я руку,

Что поднял на тебя в тот черный час!» —Вопил хозяин, в траур облачась.

И умолял он дервишей, стеная,Чтоб чудом речь вернули попугаю,

И сам старался бедного развлечь.Но, видно, тот навек утратил речь,

Сидел безмолвно, вид его был жуток...Так пролетело трое скорбных суток.

Вдруг, словно пособить в беде решив,Явился дервиш, скромен и плешив:

Ведь тот, кто надевает власяницу,При этом должен наголо обриться.

Тут попугай вдруг выкрикнул вопрос:«Эй, старец, почему ты без волос?

Иль ты, как я, флакончик сбросил с полки —Вот и тебя оставили без челки?»

Народ на рынке громко хохотал,Что попугаю дервиш братом стал...

...Хоть «лев» и «млеко» пишутся похоже, —Но в устной речи путать их негоже.

Пусть молвил неуч: «Я, как и мудрец,Жру, выпиваю, дрыхну, наконец», —

Однако только в слепоте духовнойОн смел предаться мысли столь греховной.

Оса с пчелой в одном цветке сидят,Но мед – у пчел, у ос – один лишь яд.

И есть на свете мускусная серна,А есть и та, что пахнет очень скверно.

Два стебля прозываются «тростник»,Однако сахар – лишь в одном из них.

Но мужа учат лишь его седины,Что? в нашем мире розно, что – едино.

Пожар

Неумение ученика подавлять свои дурные наклонности приводит к разжиганию в его душе неуемного «пожара» страстей. Поскольку противовесом этому ортодоксальный Ислам считает исполнение заповедей (особенно относящихся к благотворительности – «садака»), у многих мусульман возникал вопрос: почему, ведя достаточно альтруистический образ жизни, они никак не могут избавиться от своих злых наклонностей – «погасить пожар»? Ответ дается в притче: действенность веры зависит от сердечного намерения, сопровождающего исполнение заповедей, в данном случае – от искреннего сострадания к тем, кто нуждается в помощи, одним словом, – от любви к ближним. Мюрид, исполненный гордыни («кормили вы свое высокомерье»), не может исполнять заповеди надлежащим образом.

Д. Щ.

***

Неотзывчивость, себялюбие вызывают бедствие («ужасный... пожар»). В притче подчеркивается важность искренности в делах милосердия. Источник блага – в мысли, чувстве, сострадании, т. е. в чистом сердце. Небо воздает за намерение, которое не может быть от него сокрыто, и наказывает за лицемерие. Важнейшее в воспитании – «взращивание» искренности в ученике.

М. Х.

В те дни, когда царил халиф Омар,Ужасный вспыхнул в городе пожар.

Он долго бушевал, не прекращался,И даже камень в пепел обращался,

И огненною смертью погибалиИ птица в облаках, и мышь в подвале.

Увы – вода пожара не гасила,А только выше пламень возносила,

И жертвам, и свидетелям пожараЯвляя знак, что это – Божья кара.

Тогда к халифу люди собрались:«Чтобы утихнул пламень – помолись!»

И тут Омар им тайну открывает:«Сей пламень ваша жадность раздувает!

Несите хлеб голодным людям в дар —Тогда утихнет яростный пожар!»

А те: «Да разве в том вопрос? Едва ли!Ведь нищим пищу мы всегда давали!»

А он: «Кормили бедных вы? Не верю! —Кормили вы свое высокомерье!

Когда куском вы с нищими делились,То друг пред другом щедростью хвалились!»

Репейник

Здесь аллегорически представлена ситуация, при которой человек постоянно откладывает борьбу с дурными чертами своего характера, ранящими сердца окружающих («нет счета обидам и ранам»). В образе старейшины представлен шейх, многократно предупреждающий мюридао последствиях такого поведения.

Д. Щ.

***

Чем дольше отказывается человек бороться со своими злыми наклонностями, тем сильнее они в нем укореняются – и тем больнее, переходя в поступки, «язвят» всех, кто с ним соприкасается. В притче злые наклонности уподоблены «колючкам», а окружающие – «прохожим». Учитель, выступающий здесь под видом «старейшины», способен только дать хороший совет; последовать же совету или пренебречь им – дело самого ученика...

М. Х.

В репей, что глупец на тропе насадил,Прохожий босою ногой угодил —

И молвил виновнику: «Вырви скорей!»Но тот позабыл. И разросся репей.

Теперь той дорогой любой – стар и млад —Пройдет – и поранится, жизни не рад.

Виновника вызвал старейшина строгий,Чтоб злые колючки убрал он с дороги.

И тот обещал: «Я их завтра же срежу!»,Но год миновал, а колючки все те же

Растут на дороге – конца нет кустам!Глупец пред старейшиной снова предстал,

А тот: «Мы в покое тебя не оставим,Мы этот репей тебя вырвать заставим,

Но знай, что чем больше проленишься дней,Тем будет тебе это сделать трудней.

Ведь силы уйдут, шевелись поскорей:Колючек все больше, а ты все старей!..»

...Покуда ты жив, соберись и успейТобой же посаженный вырвать репей:

Подумай – нет счета обидам и ранам,Которые ты своим односельчанам

Нанес, возрастив среди общей тропыКорысти и зависти злые шипы!

Четверо индийцев

Согласно мусульманскому воззрению, отвлечение во время молитвы делает ее недействительной (следует начать ее сначала). Помимо прямого, притча обладает и символическим смыслом, предостерегая от внутреннего разлада в самом человеке, пытающемся совершить духовное восхождение посредством молитвы ( намаза). Спор четверых индийцев олицетворяет дисгармонию между животной природой, волей, чувством и разумом человека.

Д. Щ.

***

Слова этой притчи об осуждении свыше тех, кто «в надменье строгом» судит других, близко перекликаются с наставлением Иисуса Христа из Нагорной проповеди: «Не судите, да не судимы будете...» (Матф. 7, 1). На подобных примерах мы видим, насколько совпадают между собой основные нравственные предписания мировых религий. Сопоставляя этические императивы разных стран и эпох, вновь и вновь убеждаешься в непреходящем общечеловеческом характере истинной мудрости.