Сиасет-намэ. Книга о правлении вазира XI столетия Низам ал-Мулька - Низам аль-Мульк Страница 19

Глава десятая.

О сахиб-хабарах и о совершении мероприятий по делу царства.[126]

Государю необходимо ведать все о народе и о войске, вдали и вблизи от себя, узнавать о малом и великом, обо всем, что происходит. А если он не будет так поступать, произойдет вред; все будет отнесено на счет небрежения и насилия. Скажут: „Знает или не знает государь о разрухе и своевольстве, происходящих |58| в государстве? Если знает и не ставит тому никаких препятствий, значит он сам подобно им несправедливец, потворствует несправедливостям; а если не знает, то, значит, он — беспечен и несведущ, нехорошо и то, и другое“. Волей-неволей появляется необходимость в сахиб-бариде. Все государи и до ислама, и при исламе получали свежие новости через сахиб-баридов, через их посредство они были осведомлены о хорошем и плохом; так, например, если кто, хоть на пятьсот фарсангов отсюда, отнял несправедливо у кого-либо торбу сена или курицу, государь все равно узнавал и на то лицо накладывал взыскание, дабы знали все остальные, что государь— неусыпен, что он всюду назначил лиц, осведомляющих его. Тогда обидчики остерегутся делать несправедливость, люди под сенью справедливости будут в спокойствии заниматься работою для поддержания своего существования и благоустройства. Но это дело — тонкое, подверженное тайной ненависти, а потому следует, чтобы оно выполнялось руками, языком и пером тех, о которых никто не помыслит плохого, которые не были бы заняты своими личными корыстными побуждениями, ведь от них зависит благоустройство и разруха государства; и они должны назначаться только от государя, а не от кого другого. Следует уготовлять им плату и ежемесячное содержание из казнохранилища, чтобы они действовали в душевном спокойствии и государь узнавал бы о всяком событии, как только оно случилось, тогда он предпримет необходимое, а то или другое лицо постигнет неожиданно возмездие, взыскание или ласка. Если государь будет действовать именно так, люди будут ревностны к послушанию, будут бояться государева наставления, ни у кого не появится желания возмутиться против власти государя или помыслить плохое. Назначение сахиб-хабаров и фискалов свидетельствует о правосудности, неусыпности и попечении государя в отношении благополучия государства.

Рассказ. Когда султан Махмуд захватил страну Ирак,[127] случилось, что одна женщина находилась с караваном в рибате Дейр-Гячин[128] и воры похитили ее пожитки. Эти воры были из куджей и белуджей, а страна находится в соседстве с Кирманом. Женщина направилась к султану Махмуду и пожаловалась: „Грабители похитили мои пожитки в Дейр-Гячине, возврати их мне или возмести |59| убыток“. Султан Махмуд спросил: „Где находится Дейр-Гячин?“ Женщина сказала; „А ты захватывай столько владений, чтобы смог их знать, ими управлять и охранять их“. Сказал; „Правильно говоришь, но ты-то сама знаешь, какого рода были грабители и откуда пришли?“ Сказала: „Они из куджей и белуджей, неподалеку от Кирмана“. Сказал: „Эта местность далекая, она вне моего владения. Я ничего не могу с ними поделать“. Женщина сказала: „Какой же ты хозяин мира, если не можешь управлять в своем хозяйстве; какой же ты пастух, если не можешь уберечь овцу от волка. Значит одинаковы — что я в своей слабости и одиночестве, что ты — с таким могуществом и войском“. Махмуд прослезился и сказал: „Верно говоришь. Сделаю так, чтобы вернуть твои пожитки, все предприму, что в моих силах“. Затем он распорядился, чтобы женщине дали золота из казнохранилища, и написал письмо Бу-Али Илиасу эмиру Кирмана: „Целью моего прихода в Ирак был не сам Ирак, ведь я все время был занят войной за веру в Индии, причиной похода были многочисленные письма, приходившие ко мне одно за другим о том, что дейлемцы открыто проявили в Ираке смуту, насилия и ересь; они устраивают „сабат“[129] на проезжих дорогах, насильно затаскивают в свои дома жен и детей мусульман, чтобы развратничать с ними, поступают с ними как хотят, освобождая по своему желанию. Они называют вернейшую Айшу — да будет доволен ею господь! — блудницей, ругают сподвижников пророка, — да будет мир над ним! — их мукта требуют и получают от народа харадж по два, по три раза и совершают насилием все, что хотят. Их государь, зовут его Маджд ад-даулэ, соглашается, чтобы его именовали „шахиншаха“; он имеет девять жен в законном браке. Народ открыто исповедует по городам и округам веру зиндиков и батинитов, говорит неподобающее о боге и пророке, они открыто отрицают создателя, отказываются от намаза, хаджжа и зякята. Мукта им не ставят помехи в этом и нет такого мукта, кто бы мог сказать: „Почему вы говорите несправедливое о сподвижниках пророка, да будет мир над ним! почему совершаете насилие и непотребство?“ Оба разряда людей действуют согласно друг с другом. Когда эти дела мне стали как |60| следует известны, я предпочел сие важное дело священной войне в Индии и направился в Ирак, послал против дейлемцев, зиндиков и батинитов тюркское войско, являющееся мусульманским с чистою верою, и ханифитским, чтобы оно вырвало семя их с корнем. Многие из них были порублены мечом, многие посажены в темницы, закованы в оковы, многие рассеялись по свету. Выполнение государственных обязанностей я поручил хадже из Хорасана, чистым верою, ханифитам или шафиитам, а эти оба толка — враги отступникам и батинитам. Я не потерпел, чтобы хоть один иракский дабир мог положить перо на бумагу, ведь знал, что большинство иракских дабиров с ними заодно и что они тюркам все дело испортят. Я с помощью бога в короткое время очистил землю Ирака от еретиков. Ведь всевышний для того меня создал и назначил над народом, чтобы я стирал смутьянов с лица земли, оберегал бы правильных людей, правосудием и щедростью содействовал бы процветанию мира. Ныне мне стало известным, что племена из смутьянов куджей и белуджей напали здесь на рибат Дейр-Гячин, унесли пожитки. Теперь я требую, чтобы ты их схватил, то имущество возвратил, их повесил или же со связанными руками вместе с тем имуществом, которое они унесли, прислал бы в город Рей,[130] чтобы у них не появлялось намерения приходить из Кирмана в мои владения и разбойничать. Если же ты так