Идзуми Сикибу - Идзуми Сикибу. Собрание стихотворений. Дневник Страница 22

Вот как ответил принц:

111

«Страшилась,Что молва твое имя подхватит?Но, похоже, тебяБольше всего волнует —Кто станет тому причиной…

Вот отчего и меня подхватила волна гнева…»

Ясно было, что он просто подтрунивает надо мной, заметив, как я подавлена, однако, все-таки почувствовав себя уязвленной, я написала так:

«Ваше письмо еще больше огорчило меня. Ах, когда б я могла доказать…» И принц ответил:

112

«Не стану в тебеСомневаться, тебя упрекатьТоже не стану —Так решил, но сердце, увы,Не желает мне подчиняться…»

А я написала ему:

113

«Нет, не хочу,Чтобы ты утратил желаньеМеня упрекать.Сомненья и мне знакомы,Хоть так хочется верить тебе…»

Едва я успела отправить это письмо, как смерклось[196], и принц изволил пожаловать ко мне.

— Вы же знаете, — сказал он, — я не переставал сообщаться с вами, даже когда меня мучили подозрения: а вдруг все эти пересуды не лишены оснований?.. Ежели вас волнуют дурные толки, переезжайте.

Когда рассвело, он уехал.

От принца по-прежнему часто приносят письма, но сам он появляется чрезвычайно редко. Он не приехал даже в тот день, когда лил дождь и бушевал ветер. «Наверное, он не представляет себе, каково мне в этом пустынном жилище прислушиваться к стонам ветра…» — подумала я и, когда стемнело, отправила ему такое письмо:

114

«Тоскую одна,Поблекли от инея травы.Ветер осеннийХотя бы шелест мискантаПорой доносил до меня…»

Прочтя ответ принца, я обнаружила там такие слова:

«Ветер завывает так страшно… При мысли о вас щемящая печаль овладевает душой…

115

Травы поблеклиВ пустынном твоем жилище,Кроме меня,Нет никого, кто спросит:"Каково тебе в эту бурю?"

Невыносимо даже думать об этом…»

Я была приятно удивлена, увидев, что принц написал именно так… По своему обыкновению он прислал за мной карету — мол, нахожусь в тайном убежище, выполняя предписание о перемене направления[197], — и я поехала к нему, рассудив, что на сей раз лучше послушаться. Ночь и утро прошли в задушевных беседах, принесших рассеяние томительной тоске, одолевавшей меня последнее время, и во мне окрепло желание переехать, но поскольку дни удаления от скверны миновали, я вернулась в свое привычное жилище. Думы устремлялись невольно к сегодняшнему расставанию, которое показалось мне печальнее обыкновенного, и так тяжело стало у меня на душе, что я отправила принцу письмо:

116

«Томясь от тоски,Подсчитала сегодня, и что же —Немало прошлоЛун и лет, но только вчераНе предавалась печали…»

Принц был растроган до глубины души и, вздохнув: «А ведь и я…», — ответил так:

117

«ПозавчерашнийДень прошел без тоски и печали,За ним и вчерашний.Вот бы средство найти, чтоб таким жеСтал для нас и сегодняшний день…

Я только и думаю, что об этом, но вотще… Решайтесь же…»

Однако, по-прежнему робея, я никак не могу собраться с духом и только все больше печалюсь, встречая рассветы и закаты.

Однажды вечером, когда на деревьях, прежде радовавших взор разнообразием красок, не осталось ни единого листочка, я сидела, глядя на безоблачно-ясное небо, освещенное прощальными лучами солнца, медленно исчезающего за краем гор, и так мне стало вдруг одиноко, что я, как всегда делала в таких случаях, написала принцу:

118

«Знаю, есть ты,Неизменно готовый рассеятьМою тоску.Но вечерами каждая малостьНавевает такую печаль…»

Он же ответил:

119

«ВечерамиВсякий склонен печалиться,Но первая тыОб этом сказала, значит,Тяжелее тебе, чем другим…

Одна мысль об этом заставляет сердце больно сжиматься. О, если бы я мог приехать к вам прямо сейчас…»

На следующее утро, в тот ранний час, когда иней особенно бел, от принца принесли еще одно письмо.

«Что вы теперь?» — спрашивал он, и я ответила так:

120

«Бессонная ночьПозади, печально смотрюНа выпавший иней…Право, нет ничего на светеБезотрадней такого утра…»

От принца принесли новое послание, как обычно, полное самых трогательных излияний… Были там и такие слова:

121

«Когда я одинВздыхаю все да вздыхаю,Что в этом толку?Вот если б сердце твоеБилось с моим согласно…»

Я ответила так:

122

«"Ты — это ты,Я — это я" — так делитьНикогда бы не стала.Может ли быть, чтобы розноБились наши сердца?»

Шло время, и вот однажды женщина, возможно, простудившись, занемогла, и, хотя никакой опасной болезни у нее не было, страдала она чрезвычайно, и принц время от времени посылал кого-нибудь справиться о ее здоровье. Скоро ей сделалось лучше, и однажды слуга, коего он послал наведаться о ее самочувствии, вернулся с таким письмом:

«Мне немного лучше… Понимаю, сколь я многогрешна, но так хочется еще на некоторое время задержаться…[198] И все же…

123

Оборвалась…"Ну и пусть себе рвется" — смирилась,Но весть от тебя —И снова так жалко сталоДрагоценную эту нить…»[199]

«Я вне себя от радости… — ответил принц. — Ничего приятнее я давно уже не слышал…

124

Драгоценная нитьРазве может порваться?Или друг другуМы не клялись, и сердцаНе связаны клятвой навечно?»

Пока мы вот так обменивались письмами, подошел к концу и этот год, и я решила, что весной…[200] В самом начале одиннадцатой луны, в день, когда падал густой снег, от принца принесли письмо:

125

«В век далекий богов[201] —И тогда уже снег этот падал,Он нам не внове.Но тот, что выпал сегодня,Обычным не назовешь!»

Я ответила так:

126

«“Первый снежок!”Восхищаюсь им неизменноКаждой зимой.Лишь во мне — ничего необычного,Только годы ложатся на плечи».

Такими бесполезными песнями обмениваясь, мы встречаем рассветы и закаты.

Сегодня от принца принесли письмо: «Измученный неизвестностью, я совсем уже собрался было навестить вас, — пишет он, — но предстоит сочинять китайские стихи…»

Я ответила:

127

«Если нет у тебяМинуты досужей, сама яК тебе поспешу.Узнать бы, куда ведутПоэзии тайные тропы».

Принц был приятно удивлен и ответил так:

128

«Ко мне поспеши,В скромном моем жилище.Дорогу к стихамТебе укажу, да и к встречам,Быть может, откроется путь».

А однажды, когда на землю лег особенно белый иней, принц прислал человека с вопросом: «Что вы можете сказать об этом инее?», и я ответила:

129

«Ведь это же я —Тот бекас, что в зябкую ночь[202]Перья ерошит.Которое утро встречаю,На иней холодный глядя…»

А в другой день лил дождь, и я написала:

130

«Сколько дождейПролилось, сколько раз снегЛожился на землю…Позабыв о сне, по утрамГляжу на холодный иней».

В ту ночь принц изволил пожаловать и, как это обыкновенно бывало, обратил ко мне мимолетно-зыбкие речи, а среди прочего сказал, печально вздыхая:

— Боюсь, вам не придется по нраву, ежели, поселив вас в своем доме, я стану оставлять вас в одиночестве, отлучаясь куда-нибудь, или, скажем, сделаюсь монахом?..

«Что тревожит его душу? — подумала я. — Неужели он и в самом деле помышляет?..» Сердце мое печально сжалось, и я невольно разрыдалась. Тихо сеялся мелкий дождь, больше похожий на снег. Ни на миг не смыкая глаз, принц нежно утешал меня, клялся, что не только в этом мире… «Я решилась показать ему всю глубину своих чувств, — думала я, — видя, как трогательно он нежен, настолько, что никакие толки не отвращают от меня его сердца… А если он действительно?.. Что ж, тогда и я…»[203] Удрученная этой мыслью, я не могла вымолвить ни слова, только тихонько плакала, и, увидев это, принц сказал: