Абулькасим Фирдоуси - Сказание о Бахраме Чубина из «Шахнаме» Страница 29

Глава тридцать шестая

Заговор Бандуя и Бахрама, сына Сиавуша

Бандуй, томясь в темнице, как в пещере,Был уподоблен связанной пантере.

Его стерег, теряя счет часам,Из рода Сиавушева Бахрам

И недоволен был его плененьем,Хоть обманул, с коварством и уменьем,

Его Бандуй, что не был бы смущен,Будь сам Бахрам в темницу водворен.

Сказал Бандуй: «Рассеется ненастье,Хотя Хосрова запоздало счастье.

Когда-нибудь наступит светлый день,Хотя легла на нас ночная тень.

Предвечный благосклонен к Кай-Кобаду,Он целый мир вручил ему в награду.

Не сохранит короны лиходей,Не сбудутся мечты его людей.

Пред ним главу склонившие вельможиЛишь на безумцев и слепых похожи.

Поверь мне: гибель дерзкого близка.Из Рума двинутся в Иран войска.

Ты шесть десятков дней сочти по пальцам, —Хосров владыкой станет, не скитальцем,

Законной власти воссияет свет!»Сын Сиавуша произнес в ответ:

«В твоих советах почерпну я разумИ подчинюсь я всем твоим приказам,

Когда ко мне пребудет справедливВластитель мира, милость проявив.

Но я хочу, чтоб ты луной поклялся,Венцом, престолом и страной поклялся,

Что ты, когда в Иран войдет Хосров,Когда румийских приведет бойцов,

На произвол судьбы меня не бросишьИ у него пощады мне попросишь».

Бандуй был в этот миг обмана чужд.Он книгу взял, что сотворил Зардушт,

И клятву дал: «Свидетель Зенд-Авеста!Пусть я погибну, пусть не сдвинусь с места,

Пусть кроме горестей в моей судьбеНе будет ничего, пока тебе

Властитель не подарит перстня власти,Пока тебе не улыбнется счастье».

Сын Сиавуша отвечал ему:«Теперь и я свой голос подниму.

Клянусь: Бахраму западню расставлюИ недруга в сраженье обезглавлю.

Клянусь: восторжествует честь моя,Противника настигнет месть моя.

Царем не будет признан он вовеки, —Пока полны водой моря и реки!»

Ответствовал воителю Бандуй:«О храбрый муж! Доверье мне даруй,

Воистину союз с тобой мне дорог.Я ловок, осторожен, дальнозорок.

Когда Хосров достигнет торжества,Он примет в сердце все мои слова.

Поверь, я подскажу ему решенье.Хосров твое забудет прегрешенье,

Тебе пришлет он, милостив и благ,Свой золотой венец — прощенья знак.

Но, верен клятве и к борьбе готовый,Ты сразу с ног моих сними оковы.

Хосрову первым принесешь ты весть,Что общие у вас и враг, и месть:

Пусть царь царей услышит благородныйТвой голос неподкупный и свободный».

Воитель просветлел от этих слов,Освободил Бандуя от оков,

Сказал: «Моя душа пьяна сегодня.В човган играет Чубина сегодня, —

Вчера решил убить я наглеца!»Сын Сиавуша вышел из дворца,

Вступил в свой дом, мечтая о расплате,Кольчугу мощную надел под платье.

Все это видела его жена.Нечистая, Бахраму Чубина

Она служила, долг жены наруша,Желая смерти сыну Сиавуша.

Наперсницу отправила онаС известием к Бахраму Чубина:

«Не доверяй ты моему супругу.Под платье тайно он надел кольчугу.

Не знаю, вправду ль злом он обуян,Но только с ним ты не играй в човган».

Когда Бахрам услышал от рабыни:«Играть в човган ты опасайся ныне», —

Он всех, кто приближался на коне,Стал ударять легонько по спине,

Притворного исполнен добродушья.Когда дошел до сына Сиавуша, —

Кольчугу обнаружил он тотчас.Сказал: «Змеи ты хуже во сто раз!

Кто для того, чтоб шар гонять по лугу,Коварно облачается в кольчугу?»

Меч ненависти обнажил БахрамИ витязя рассек он пополам.

Когда в столице шахской, повсеместно,Об этой казни сделалось известно,

Померкло для Бандуя солнце дня.Дрожа от страха, сел он на коня,

Надев кольчугу, шлем и меч индийский…Людей, что к заговору были близки,

Собрал он, и помчались все отсельПоспешно по дороге в Ардабель.

Бахрам был в ярости жесток и страшен.Казалось: кровью гнев его окрашен!

Тюремщика Махруя он призвал.«Веди ко мне Бандуя!» — приказал.

«О царь царей!» — тот молвил, страх почуя, —Ты сердца не тревожь из-за Бандуя.

Едва казнен был соименник твой, —Умчался, будто ветер, пленник твой».

Поник мироискатель головою.Он понял, что Бандуй всему виною,

Затем, что хитростью к себе в силокОн сына Сиавушева завлек.

Раскаялся Бахрам в убийстве друга.Он восклицал, ведя коня средь луга:

«Тот жалок, кто забыл: где враг, где друг.Тоска — внутри его и мрак — вокруг.

Бывает так: кто дорожит здоровьем,Стоит беспечно пред клыком слоновьим.

И тот, кто мужества не сохранил,Бесстрашен в час, когда бушует Нил.

И так бывает: воин робок сердцем,А вынужден сражаться с миродержцем,

Он поднимает бурю мятежа,Но от возмездия бежит, дрожа.

Те люди снисхождения достойны:Погибелен их жребий беспокойный.

Но лучше на разбитых плыть ладьях,Чем поспешить, по глупости, в делах:

Спеша, ты ищешь света, как незрячий,И никогда не видишь ты удачи.

О нет, скорей похож ты на глупца,Который, взял в проводники слепца.

Дракон не станет другом полководца:Погибнет воин, а дракон спасется.

Кто ради опыта вкушает яд,Умрет, подобным опытом богат!

В начале самом не убив Бандуя,Как оправдание себе найду я?

Бесчестный, от моих ушел он рук,Из-за него погиб мой лучший друг.

Теперь, покорен гневному Яздану,Свою вину оплакивать я стану».

А между тем, стремясь в чужой предел,Бандуй с отрядом, словно вихрь, летел.

Кругом была бесплодная пустыня,Приют зверей, безводная пустыня.

Но вдруг жилье заметил жадный взор:То армянин Мусиль разбил шатер.

Сказал Бандуй: «Теперь мы путь осилим».Он спешился, предстал перед Мусилем,

Открыл ему своей поездки цель.Сказал Мусиль: «Не уезжай отсель,

Пока известье не придет из Рума:Готовит ли Хосров поход из Рума?

Попросит мира иль возглавит рать?»И порешил Бандуй друзей созвать.

Глава тридцать седьмая

Хосров со своей дружиной отправляется через пустыню в Рум

Не зная сна, усталый и голодный,Скакал Хосров пустынею бесплодной,

И в укрепленный город БобилаБессильного дорога привела.

Вельможи, склонные к мягкосердечью,Примчались радостно ему навстречу.

Хосров у крепостных, высоких вратСошел с коня. За ним — его отряд.

Вдруг мимо удивленного отряда,В пыли, промчался вестник из Багдада,

Начальнику над крепостью тотчасВручил Бахрама Чубина приказ.

Смутясь, его прочел военачальник,Подумал: «Сколько в мире дел печальных!»

Приказ гласил: «Я в крепость БобилаНаправил войско, нет ему числа.

Поэтому ты не впускай Хосрова,Его людей ты прочь гони сурово».

Вельможа, гостю оказавший честь,Приказ Бахрама дал ему прочесть.

Что делать шахиншаху оставалось?Его терзали горе и усталость,

Но в крепости не смея отдохнуть,Он вновь пустился в трудный, долгий путь.

Назад Хосрову не было возврата.Измученный, достиг он вод Евфрата.

Скакал прибрежьем желтым шахиншах,Но места не нашел там шахиншах,

Достойного царя и властелина.Проголодалась шахская дружина.

Как вдруг блеснула радость для очей:Зеленый лес, живительный ручей,

Верблюдов караван возник нежданно,А впереди — погонщик каравана.

Тот юноша творцу хвалу вознес,Приветствие Хосрову произнес.

Спросил Хосров: «Кто ты, чей облик светел?»«Зовусь я Кайсом, — юноша ответил, —

Вольнолюбивый сын аравитян,Веду я из Египта караван.

Мое жилье — на берегу Евфрата,Оно приветливо, хоть небогато».

«Что у тебя, — тогда спросил Хосров, —Есть из ягнят, быков или коров?

Мы едем без поклажи, без припаса,Мы погибаем без воды и мяса».

«Остановитесь здесь, — сказал араб, —Для вас — мое добро, а я — ваш раб».

Так выказав почтение Хосрову,Привел погонщик жирную корову.

Ее зарезав, веток принесли,Сухие и сырые разожгли,

Кебаб друзьями съеден был поспешно,Молитва их была в тот день безгрешна…

Восстав от сна, спокоен и здоров,Спросил аравитянина Хосров:

«Пройду ли здесь я со своей дружиной?Окажется ль дорога эта длинной?»

«Пред вами путь — нагорный и степной,И в семьдесят фарсангов он длиной.

Когда хотите — буду ваш вожатый,Пусть мясо и вода мне будут платой».

Приняв слова погонщика, ХосровПомчался, полон скорби и трудов,

За ним — его испытанные люди,А впереди — погонщик на верблюде.

Когда растаял утренний туман,Им повстречался новый караван,

И некий муж, богатый, светлоликий,Сошел с коня и подошел к владыке:

«Откуда ты? — Хосров его спросил, —Куда стремишься, не жалея сил?»

Тот молвил: «Я из рода Ардашира,Купец я, познаю просторы мира».

«Какое имя дал тебе отец?»«Михронситод», — ответствовал купец.

Тогда Хосров спросил купца о пище.Воскликнул тот: «Вельможа, я — не нищий.

Найдешь питье и яства у купцов, —Недаром есть богатства у купцов».

А царь: «Когда насытить гостя сможешь,Тем самым ты богатства приумножишь».

Тогда купец раскрыл свои тюки,Наполненные златом сундуки,

Еду перед Хосровом он поставилИ встречу с гостем радостно восславил.

Затем купец, не беспокоя слуг,Принес сосуд для омовенья рук,

Но это бросилось в глаза ХарродуИ отнял он горячую ту воду.

Потом пошел купец, вино принесБлагоуханное, как сок из роз.

Харрод и эту чашу отнял снова, —Так от стыда избавил он Хосрова, —

И миродержцу сам ее поднес.Хосров испил вина и произнес:

«Купец, ты заслужил почет по праву,Ты Ардашира приумножил славу!»

Затем Хосров призвал к себе писца,Чтоб имя записал того купца,

Того араба, что помог отряду, —Да обретут впоследствии награду!

И отпустив араба и купцов,К границам Рума двинулся Хосров.

Отряд скакал, дорогой утомленный,Возник нежданно город укрепленный.

Была Кайсаром эта сторона«Землей ремесленников» названа.

Увидели дружину христиане.Их беспричинный страх объял заране:

Пешком пришла расстроенная рать,На лошадей свою навьючив кладь.

Они закрыли накрепко ворота:Мол, пусть минует жителей забота!

Три дня Хосров за городской стенойСтоял с дружиной слабой и больной,

А на четвертый день гонца направил:«Не бойтесь воинов, что я возглавил.

Немного нас, ослабил голод нас,Не мучайте, впустите в город нас».

Как вдруг драконовидная, большаяВзметнулась туча, пламень изрыгая.

Песок и ветер дикий поднялись.В кварталах стоны, крики поднялись.

Едва лишь ночь достигла половины,Погибла под песком трава долины.

Затрепетали жителей сердца,Епископ сжалиться просил творца.

Когда настало утро, взорам шахаПредстали седовласых три монаха,

В подарок принесли парчу и мехИ молвили: «О царь, прости наш грех!»

Хосров простил их, позабыв про голод:Великодушен царь, когда он молод.

Дворец был украшеньем той страны.Заоблачной достиг он вышины.

Он местопребыванием недаромВ дни путешествий избран был кайсаром.

Там было множество земных даров.Туда с дружиной двинулся Хосров.

Румийцы шахиншаха восхваляли,Сапфир и яхонт под ноги бросали.

Когда вступил скиталец во дворец,Вздохнул он с облегченьем, наконец.

Кайсару изложив рассказ подробныйО черной туче драконоподобной,

Хосров с письмом отправил в Рум гонца,А сам в Монуй помчался из дворца.

Разумны были жители Монуя:О благоденствии своем ревнуя,

Епископ и вельможи той землиС подарками к властителю пришли,

И, расспросив его о черной туче,О крае, где родился шах могучий,

Сказали: «Мы рабы твои. Для нас,О царь, твое желание — приказ».

Был рад Хосров приему и ночлегу,Поехал утром по пути к Аврегу.

Приветливы румийцы были там,И храмы, и больницы были там,

Виднелся монастырь на бездорожье,Отшельник славил в нем величье божье.

Хосров приблизился к монастырю.Монахи вышли к юному царю.

Хосров воскликнул: «Чья это обитель?»А те — в ответ: «Узнай, о повелитель,

Здесь обитает старый человек.Он поседел от времени, как снег.

Он звездочет, в народе знаменитый,Ему пути грядущего открыты.

Провидит он грядущие года,Что скажет он, сбывается всегда».

Глава тридцать восьмая