Сюэцинь Цао - Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I — XL. Страница 3

Перед тобой, читатель, первая глава, она открывает повествование. Мне, автору этой книги, признаться, самому пришлось пережить пору сновидений и грез, после чего я написал «Историю Камня», положив в основу судьбу необыкновенной яшмы, чтобы скрыть подлинные события и факты. А героя этой истории назвал Чжэнь Шиинь — Скрывающий подлинные события.

О каких же событиях пойдет речь в этой книге? О каких людях?

А вот о каких. Ныне, когда жизнь прошла в мирской суете и я ни в чем не сумел преуспеть, мне вдруг вспомнились благородные девушки времен моей юности. И я понял, насколько они возвышеннее меня и в поступках своих, и во взглядах. Право же, мои густые брови и пышные усы — гордость мужчины — не стоят их юбок и головных шпилек. Стыд и раскаяние охватили меня. Но поздно, теперь уже ничего не исправишь! В молодости, благодаря милостям и добродетелям предков, я вел жизнь праздную и беспечную, рядился в роскошные одежды, лакомился изысканными яствами, пренебрегал родительскими наставлениями, советами учителей и друзей, и вот, прожив большую часть жизни, так и остался невежественным и никчемным. Обо всем этом я и решил написать.

Знаю, грехов на мне много, но утаить их нельзя из одного лишь желания себя обелить — тогда останутся в безвестности достойные обитательницы женских покоев. Нет! Ничто не помешает мне осуществить заветную мечту — ни жалкая лачуга с подслеповатым окошком, крытая тростником, ни дымный очаг, ни убогая утварь. А свежий ветерок по утрам и яркий свет луны ночью, ивы у крыльца и цветы во дворе лишь усиливают желание поскорее взяться за кисть. Ученостью я не отличаюсь, мало что смыслю в тонкостях литературного языка. Но ведь есть простые, понятные всем слова, привычные словосочетания, фразы! Почему бы не воспользоваться ими, чтобы правдиво рассказать о жизни в женских покоях, а заодно развеять тоску мне подобных, а то и помочь им прозреть?

Вот почему второго героя я назвал Цзя Юйцунь — Любитель простых слов.

В книге также встречаются слова «сон», «грезы», в них — основная идея повествования, они призваны навести читателя на глубокие размышления о смысле жизни.

Ты спросишь, уважаемый читатель, с чего начинается мой рассказ? Ответ может показаться тебе близким к вымыслу, но будь повнимательней, и ты найдешь в нем много для себя интересного.

Итак, случилось это в незапамятные времена, когда на склоне Нелепостей в горах Великих вымыслов богиня Нюйва[1] выплавила тридцать шесть тысяч пятьсот один камень, каждый двенадцать чжанов[2] в высоту, двадцать четыре чжана в длину и столько же в ширину, чтобы заделать ими трещину в небосводе. Но один камень оказался лишним и был брошен у подножия пика Цингэн. Кто бы подумал, что камень этот, пройдя переплавку, обретет чудесные свойства — сможет двигаться, становиться то больше, то меньше. И лишь одно заставляло камень вечно страдать и роптать на судьбу — он стал изгоем среди тех, что пошли на починку небосвода. И вот однажды, в минуты глубокой скорби, он вдруг заметил вдали двух монахов — буддийского и даосского. Весь облик их был необычным, манеры — благородными. Подойдя к подножию горы, они сели отдохнуть и завели разговор. Тут взгляд буддийского монаха привлекла кристально чистая яшма, размером и формой напоминавшая подвеску к вееру. Монах поднял камень, взвесил на ладони и с улыбкой сказал:

— С виду ты очень красив, но пользы от тебя никакой. Сделаю-ка я надпись, чтобы тот, кто заметит тебя, оценил по достоинству и унес в прекрасную страну, где тебе предстоит вести жизнь, полную удовольствий и наслаждений, в образованной и знатной семье, среди богатства и почестей.

Выслушав монаха, камень обрадовался и спросил:

— Хотел бы я знать, какую надпись вы собираетесь сделать. Где предстоит мне жить? Объясните, пожалуйста.

— Со временем сам все поймешь, а пока ни о чем не спрашивай, — ответил монах, спрятал камень в рукав и вихрем умчался прочь вместе с даосом.

Неизвестно, сколько минуло с тех пор лет, сколько калп[3]. И вот как-то даос Кункун, стремившийся постичь дао[4] и обрести бессмертие, проходил мимо склона Нелепостей в горах Великих вымыслов и у подножья пика Цингэн увидел громадный камень с выбитыми на нем иероглифами. Даос принялся читать надпись. Оказалось, это тот самый камень, который не пригодился при починке небосвода и был принесен в бренный мир наставником Безбрежным и праведником Необъятным. Далее говорилось о том, где суждено камню спуститься на землю, появиться на свет из материнского чрева, о маловажных семейных событиях, о стихах и загадках, полюбившихся камню, и только годы, когда всему этому надлежало случиться, стерлись бесследно.

В конце были начертаны пророческие строки:

Хотя особым даром не отмечен,я избран был закрыть небес просвет.Но бросили меня, предав презренью,и вот лежу, забытый, много лет.Храню один секрет — что есть рожденье.А после жизни что еще грядет?[5]Но кто создаст чудесное сказанье,начертанный на мне прочтя завет?

Прочитав надпись, даос Кункун понял, что у этого камня необыкновенная судьба, и обратился к нему с такими словами:

— Брат камень, ты полагаешь, что история твоя удивительна и достойна быть записанной. Хочешь, чтобы ее узнали и передавали из поколения в поколение. Но не все, на мой взгляд, в этой истории ладно: где даты, где упоминания о добродетельных и мудрых правителях, совершенствовавших нравы своих подданных? Вскользь сказано лишь о нескольких необычных девушках: влюбленных, умных, или глупых, или бездарных и недобрых, ни слова нет о достоинствах женщины Бань и девицы Цай. Даже если обо всем этом напишу, вряд ли получится интересная книга.

— Зачем прикидываться глупцом, наставник? — возразил камень. — Я знаю, в неофициальных историях принято говорить лишь о знаменитых красавицах времен Хань и Тан[6], а здесь, вопреки традиции, записано то, что предстоит пережить одному мне, и уже это само по себе свежо и оригинально. К тому же авторы всяких нелепых повествований обычно либо клевещут на государей и важных сановников, либо чернят чьих-то жен и дочерей, порицают нравы молодых, расписывая мерзость и разврат, грязь и зловоние. Есть еще книги о талантливых юношах и красавицах девушках.

Что ни строка —красавица Вэньцзюнь[7].Что ни страница —Цао Чжи — поэт[8].У тысячи романсов —лад один,Меж тысячами лицразличий нет!

Но и здесь не обходится без мерзостей и распутства. Взять, к примеру, два любовных стихотворения. В них, кроме влюбленных, непременно найдешь какого-нибудь подленького человечка, балаганного шута, который ссорит героев. А до чего отвратительны стиль и язык подобных произведений, они не только не отражают правды жизни, а случается, и противоречат ей! И наконец, о моих героях. Не смею утверждать, что девушки, которых я видел собственными глазами, лучше героинь древности, но, прочитав их подробное жизнеописание, можно разогнать скуку и рассеять тоску. Ну, а что до несуразных стихов, так не в них суть, можно и посмеяться. Но все они о радости встреч и горечи разлук, о взлетах и падениях, о том, что было на самом деле — я не посмел прибегнуть здесь к вымыслу.

Пусть мои современники в часы пробуждения или минуты тоски, когда все постыло и хочется бежать от мира, прочтут мою повесть, чтобы стряхнуть с себя прошлое, сберечь здоровье и силы, и перестанут думать о пустом и гоняться за призрачным. Это единственное мое желание. Что вы думаете об этом, наставник?

Даос Кункун выслушал, подумал немного, еще раз прочел «Историю Камня» и, уверившись, что в ней говорится о простых человеческих чувствах, о подлинных событиях и нет ничего такого, что способствовало бы порче нравов или разврату, решил переписать ее от начала до конца и распространить в мире. Он теперь сам узнал, как из пустоты возникает красота, как красота порождает чувства, как чувства проявляются в красоте, а через красоту познается сущность пустоты. Он сменил имя на Цинсэн — «Познавший чувства», а «Историю Камня» назвал «Записками Цинсэна».

Позднее Кун Мэйци из Восточного Лу предложил другое название — «Драгоценное зерцало любви». А со временем рукопись попала на террасу Тоски по ушедшему счастью, где ее десять лет читал и переделывал Цао Сюэцинь. Он разделил ее на главы, составил оглавление и дал новое название — «Двенадцать головных шпилек из Цзиньлина».

Название в полной мере соответствует «Истории Камня».

По этому поводу сложены такие стихи:

Заполнена бумага похвальбой,и нет достойной ни одной строки.И, вместе с тем, слезлива эта речь,претит избыток жалоб и тоски.Наверно, все, не вдумываясь в суть,заявят: «Этот автор недалек!» —Но кто оценит утонченный вкус,умея проникать и между строк?

Если вам понятно начало повествования, прочтите, что написано на камне. А написано там следующее.